Майкл Гилберт - Бедняга Смоллбон. Этрусская сеть
- Я…
- Признание умиротворяет душу…
- Не навязывай мне свои взгляды, пожалуйста! Я слишком стар, чтобы мною командовали. Не в чем мне сознаваться.
- Но ты все равно так думаешь, и потому хочешь добиться срока поменьше. Но я-то знаю, что он невиновен, и хочу доказать это. Нужно доказать его полную невиновность.
Сэр Джеральд вздохнул снова.
***
Прокурор Антонио Риссо положил на стол начальника папку, сказав:
- Заключение экспертизы, которое нам направила римская лаборатория, кажется мне весьма весомым, особенно микроснимки. Вы их просмотрели?
- Видел.
- Полагаю, расследование можно считать оконченным.
- Не согласен, - возразил городской прокурор. - Заключение экспертизы действительно весьма убедительно доказывает, что Мило Зеччи был сбит автомобилем Брука. И поводов утверждать, что в машине ехал кто-то другой, не Брук, у нас тоже нет.
- Но тогда…
- Но вы хотите доказать наличие умысла, Антонио. Обвиняете его в том, что умышленно сбил Зеччи и уехал. Каковы ваши доказательства на этот счет?
- Показания свидетельницы Кальцалетто. Когда заскрипели тормоза, она обернулась и увидела, что машину занесло и она остановилась. Но потом снова сорвалась с места и поехала в её сторону. Она была так удивлена, что запомнила номер. А когда наутро было найдено тело, сообщила в полицию, как порядочная гражданка.
- Как порядочная гражданка, - прокурор кивнул.
- Тормозной след утром ещё был виден и подтвердил её рассказ.
- Кальцалетто утверждает, что несчастье произошло в половине одинадцатого.
Откуда такая уверенность насчет времени?
- Она была в гостях у сестры, оттуда ушла в четверть одиннадцатого. Идти ей до Виа Канина пятнадцать минут.
- Любопытно, - заметил прокурор, - как люди, которые обычно понятия не имеют, который час, становятся предельно точны, столкнувшись с преступлением.
- Есть причины сомневаться в её показаниях?
- Вовсе нет. Но, с другой стороны - как нам усомниться в показаниях могильщика?
Как его, собственно… - Карла Фрутелли?
- Фрутелли, по моему мнению, ненадежный свидетель.
- Почему?
- Он слишком стар и бестолков. И глух, как пробка.
- Но он же слышал, как проехала машина, и скрип тормозов, и визг шин в заносе. И совершенно уверен, что это произошло в половине двенадцатого. Как вы это можете объяснить?
- Очень просто. Он и правда все это слышал, но перепутал время.
- Но время он называет очень уверенно, - подкусил его городской прокурор. - И, надо же, он тоже был в гостях у сестры. Ушел от неё в одиннадцать, и ровно полчаса ему нужно, чтобы дойти до дома у ворот кладбища.
- Значит он путает час, когда ушел от сестры.
- Вы сверили его показания с показаниями сестры?
- Не видел в этом необходимости.
- Так сделайте это. В делах такого рода не следует учитывать только те доказательства, что подтверждают позицию обвинения.
- Я полагал, что знаю свои обязанности.
- Мой дорогой Антонио, в этом я убежден. И так же убежден, что ваше рвение заслуживает уважения. Но нам недостаточно некоторых фактов, мы должны знать все.
***
Капитан Комбер поднял глаза от карты и взглянул на часы. В его распоряжении было ещё четыре часа дневного света. Должно хватить.
Список, который дала ему Тина, включал имена всех двадцати шести семей в районе Ареццо, связанных родством с Радичелли. Карта была ещё довоенной, что создавало дополнительные проблемы, и менее настойчивый человек бы сдался, но капитан только погладил бородку, вычеркнул очередное имя (глухой крестьянин с горбатой женой и четырьмя недружелюбными псами) и пустился дальше.
Около шести он свернул на грязный проселок, ведший к ферме Сан Джованни. При виде колеи капитан заколебался, но тут заметил след от новых шин «мишлен».
- Проехал он, проеду и я, - решил капитан. Через пять минут дикой тряски одолел последний крутой поворот и очутился перед фермой. Позвонил, повторяя в уме фразы, которые произнес в тот день уже четырнадцать раз.
Двери открыла старушка в черном. Капитан объяснил, что он из министерства социального обеспечения и должен выяснить у Лабро Радичелли неясности в его документах.
Большинство из этого было для старушки китайской грамотой, но главное она поняла.
- Вы хотите поговорить с Лабро?
У капитана забилось сердце.
- Да. Мне его нужно видеть.
- Я поищу. Вы англичанин?
- Да.
- В войну у нас тут был один англичанин. Из Австралии.
- Это же надо!
- Он был военнопленный, понимаете? Обещал моей внучке жениться, - старушка засмеялась.
- И женился?
- Вернулся в Австралию. Думаю, там он давно был женат. Взгляну, закончил ли Лабро с тем другим синьором.
Исчезла. Прошло двадцать минут. Лабро с неизвестным синьором все ещё не закончил.
Капитан разглядывал фотографии на стенах. Была их дюжина, и все свадебные.
Надеялся, что внучка смогла найти замену коварному австралийцу.
В коридоре раздались шаги, дверь открылась и вошел мужчина средних лет. Двери за собой он закрыл пинком.
- Вы Лабро Родичелли?
- Похоже, что так.
Капитан почувствовал, как от него несет спиртным.
- Я хочу сделать вам предложение.
- Небось страховку? - Лабро показал в усмешке бурые кривые зубы.
- Это был только предлог.
- Лишнее. Я знаю, зачем вы здесь.
- Тем лучше.
- Вас зовут Комбер. Я писал вам пмсьмо. Вы английский адмирал.
Капитан принял новый чин не моргнув глазом. Что-то в поведении Лабро ему не нравилось и он хотел понять, что.
- Я написал вам, как другу того англичанина, что сидит за решеткой из-за старого Зеччи. За то, что сбил его и оставил в кювете. Правильно?
Капитан ещё больше выпятил бороду, но все ещё молчал.
- И вы хотите, чтобы я помог. Я ведь ему предлагал. Послушайся он меня, ничего бы не случилось. Но он не хотел, все задирал нос. Теперь уже поздно. Предложение отменяется. - Он грохнул кулаком по столу. Молчание капитана его бесило, хотелось спорить, но было не с кем. - То, что я предлагал, уже не продается.
- А что вы предлагали?
- Ага, вы хотите знать? Верю. Теперь вы готовы и заплатить. Пришли с полной мошной. Так я вам тогда прямо скажу, что вы и ваш приятель можете сделать. Вы можете меня… - и Лабро отчетливо объяснил, что именно.
- Как хотите, - сказал капитан и повернул к дверям. - Зря я сюда тащился. - Его спокойствие приводило Лабро в ярость, казалось, он готов на него броситься, но что-то во взгляде капитана его удерживало.
- Если вдруг передумаете, знаете, где меня искать. До свидания. - 126 - Капитан вышел во двор. Он хотел проверить свои подозрения. На грязной брусчатке видны были следы покрышек «мишлен», исчезавшие где-то за домом.
7. Статика и динамика.
- Это мой дом, - заявила Аннуциата. - Здесь все мое, каждый кирпичик, каждая щепочка. И я говорю, что Диндони тут не останется!
- Мы не можем его выбросить на улицу, - сказала Тина.
- Дадим ему неделю, пусть найдет себе другое жилье.
- А квартплата?
- До неё мне дела нет. Мило был человек бережливый. Деньги у нас есть и на наш век хватит.
- Ну, если ты так считаешь, - с сомнением в голосе сказала Тина.
- Мы могли бы сдать флигель какому-нибудь художнику. Они вечно ищут мастерские.
Как раз вчера я видела объявление… вот, в газете… О, Господи!
Листая «Коррера ди Фиренца», она вдруг заметила снимок в одном из репортажей.
- Что там? - спросила мать.
- Посмотри, ты посмотри сюда! На эту женщину.
- Что там пишут? Прочитай, доченька!
- «Важная свидетельница по делу англичанина Брука, обвиняемого в убийстве флорентийца Мило Зеччи, - Мария Кальцалетто.»
- Ну и что?
- Тут её фотография, гляди! - Тина сунула матери газету. Аннунциата, надев очки, сказала:
- Лицо её мне кажется знакомым.
- Это Мария, Мария, к которой ходит Диндони. Работает в кафе на углу. Я их там видела сто раз.
- Точно?
- Тут немного нерезко, - признала Тина, - но это она.
- Что это значит?
- Это значит, что мы были правы. Это заговор, и Диндони в нем замешан. У него слюнки текли по нашей мастерской, дождаться не мог.
- Диндони? - недоверчиво переспросила Аннунциата.
- Ну, разумеется, не один, с сообщниками. Помнишь, что говорил нам отец? Что за ним следили двое. Тогда мы смеялись, а он был прав. Диндони сказал им, что отец вечером куда-то собрался. Но… - Тина вдруг запнулась. - Но откуда он мог это знать? Отец ведь был так осторожен и говорил только в кухне. Мама, что с тобой?
- Ничего.
- Ты неважно выглядишь.
- Ничего странного. Но ты заговорила об отце и сразу все вспомнилось… Что ты собираешься сделать?
