Майкл Гилберт - Бедняга Смоллбон. Этрусская сеть
- Бросьте! Посмотрите, уже выглянуло солнышко.
- Давайте его сюда, и побыстрее!
Подчинившись, Брук подошел к французскому окну, выходившему в заросшую лоджию, и распахнул его настежь. Потом из шкафчика в углу достал потертый черный футляр, который не открывал со своего приезда во Флоренцию. Плавно, как во сне, подтянул струны, попробовал смычок и сыграл для пробы несколько тактов.
Тина, копавшаяся в его вещах в спальне, услышав звуки скрипки, прибежала обратно.
- Ну, так-то лучше, - сказала она. - Гораздо лучше. Сыграйте мне что-нибудь.
Брук улыбнулся ей и начал играть.
При первых звуках двери тихо отворились и в комнату просунул голову доктор Риккасоли.
- Я услышал эту новость и пришел поздравить вас. Что вы играете?
- Сонату ля-мажор.
- Опус 45? Подходит. Но она лучше звучит в сопровождении фортепиано. Вижу, оно у вас есть. Наверняка ужасно расстроено. - Открыв крышку, он пробежал пальцами по клавишам. - Ничего, сойдет, - сел и начал играть.
Осторожно, неуверенно и тихонько поначалу, но чем дальше, тем тверже и уверенное, адвокат и его клиент обрели друг друга в общей страсти к божественной музыке, и звуки одной из прекраснейших моцартовских сонат переполнили тесную комнату и проникли в душу Тины, присевшей на край кушетки. Тина плакала и не утирала слез.
А звуки лились через окна, заполняя собою лежавший за ними сад.
Их услышала Элизабет, примчавшаяся сломя голову, как только отец сообщил ей великую весть. Она остановилась на террасе, глядя в комнату. Брук смотрел только на Тину, а Тина на него.
Элизабет попятилась на цыпочках, вернулась в машину и поехала домой.
Отец спросил ее:
- Ну что? Ты его видела? Он счастлив?
- Очень счастлив, - ответила Элизабет сдавленным голосом.
***
- Ну что же теперь будет, хитруля ты мой? - спросила Франческа Риккасоли.
Они с мужем лежали в постели. Луна, пробиваясь в открытые окна, рисовала узоры на стенах их спальни. Сенбернар Бернардо похрапывал на теплых плитах двора, в кронах лип заливался соловей.
- Головой ручаюсь, - сказал Риккасоли, - что едва я убрался, наш милый Брук и Тина галопом помчались в спальню и прыгнули в постель…
- Ну какой ты вульгарный, - возмутилась жена. - Что за фантазии! Он на ней женится?
- Как истый английский джентльмен, он проснется от угрызений совести и с утра пораньше сделает ей предложение. И как истая флорентийка, Тина ему откажет - И за кем будет последнее слово?
- Разумеется, за ней. Последнее слово всегда остается за женщинами. - он ласково куснул жену за ухо - Руки прочь, чудовище! А что будет дальше?
- Как только Брук справится с угрызениями совести, он оценит свои истинные чувства и предложит руку и сердце нашей очень разумной и во всех отношениях подходящей молодой английской леди - Элизабет Уэйл. Та согласится и у ни будет четверо - нет, пятеро детей.
- А бедняжка Тина останется с носом?
Доктор Риккасоли, устраиваясь поудобнее, сонно промолвил:
- О чем ты говоришь! Тина возьмет в мужья Меркурио.
- То есть Меркурио женится на Тине?
- Нет уж, я знаю, что говорю, голубушка. Он её не получит, пока не решит сама.
Но все будет в порядке, не волнуйся. Из Меркурио выйдет вполне нормальный супруг, как только он получит возможность больше внимания уделять её телу, чем своему.
- Твоя вульгарность возмущает меня до глубины души, - недовольно заявила жена.
