Валентина Демьянова - Страсти по Веласкесу
Путь мой не был легким. Дно оврага представляло собой свалку, куда местные граждане щедрой рукой сбрасывали все, что в хозяйстве не сгодилось. Ловко лавируя между кучами слежавшегося мусора и лихо перемахивая через полусгнившие стволы деревьев, я упорно неслась вперед. Двигалась я довольно быстро, но мой преследователь не отставал. Я отчетливо слышала, как он топает и пыхтит за моей спиной.
«Если так и дальше пойдет, он меня в конце концов догонит», — тоскливо подумала я. Представлять, что случится после этого мне не хотелось, и я сосредоточилась на беге.
А потом я начала уставать. С каждым метром двигаться становилось все труднее. Я взмокла, воздух с хрипом вырывался из горящих огнем легких, а натруженные ноги все чаще спотыкались. В какой-то момент я утратила бдительность, зацепилась носком ботинка за торчащую из земли проволоку и рухнула лицом вниз. Сил подняться уже не было, но и сдаваться я не собиралась. С трудом подтянув ставшие непослушными конечности, я сначала встала на четвереньки, потом развернулась и села. На этом силы окончательно покинули меня, и теперь я могла только сидеть и ждать.
Мой преследователь был сильнее меня, но ночная гонка по окрестным помойкам ему тоже далась нелегко, потому и двигался он без прежней прыти. В предрассветных сумерках хорошо было видно, какое у него осунувшееся лицо и какие темные круги под глазами.
— Анна, ты сумасшедшая, — устало изрек Бардин, без сил опускаясь на землю рядом со мной.
— Ты не лучше, — вяло огрызнулась я и закрыла глаза.
— Я же кричал, чтобы ты остановилась. Неужели не слышала? — укоризненно заметил Бардин.
— Слышала.
— И что?
— Откуда мне было знать, что это ты? Посмотреть ведь возможности не было.
На некоторое время Бардин затих, но молчание длилось недолго, и вскоре он со вздохом предложил:
— Давай выбираться отсюда. Запахи на этой помойке — не приведи господи.
Обхватив меня на талию, он помог мне подняться и стать на ноги.
— Идти сможешь? — спросил он, заботливо заглядывая мне в глаза.
— Конечно. Я ведь не при смерти, а просто устала.
— Тогда пошли.
— Минуту.
Я проковыляла к груде проржавевшего металла и, пошарив среди зарослей лопуха, вытащила металлический цилиндр.
При виде футляра Бардин весь так и засветился радостью:
— Ты его не потеряла?
— С какой стати? — вяло пожала я плечами и побрела вперед.
Неожиданно края оврага расступились, и мы оказались на лугу. Солнце еще не встало, и над лугом стелился такой плотный туман, что на расстоянии нескольких метров уже не было видно ни зги. У нас с Бардиным, совершенной не знающим окрестностей, понять, куда это нас занесло, не было никакой возможности, но я продолжала упрямо двигаться вперед.
— Аня, куда ты? Подожди! — окликнул меня Бардин.
— Мне нужно в город. Там у меня машина, — откликнулась я.
— Туда нельзя. Они наверняка ждут тебя возле стоянки.
— Думаешь, они знают, где я оставила машину?
— Конечно. Они же следили за тобой.
— А ты?
Бардин замялся только на секунду, потом посмотрел мне в глаза и тихо сказал:
— Я следил и за ними, и за тобой.
Я согласно кивнула. Конечно, следил. Иначе что б он тут делал, в этом забытом богом и властями городишке?
— На чем ты сюда прибыл?
— На машине, конечно.
— Отлично. Значит, у тебя есть транспорт, и мы можем уехать отсюда на нем.
Он с сожалением качнул головой:
— Исключено. Моя машина находится на той же стороне, что и твоя.
Он сделал ко мне шаг и осторожно взял за руку:
— Послушай, Анна. Сейчас нам не смысла куда-то идти. Только силы попусту потратим да нарвемся на неприятности. Давай переждем. Сядем где-нибудь под кустом и отдохнем. Утром все встанет на свои места. Мы будем знать, где находимся. И в городе днем не так страшно появляться. На людях нас не посмеют тронуть.
В его словах все было правдой, и отрицать это не могла даже я с моим ослиным упрямством. Почувствовав мои колебания, Бардин схватил меня за руку и повлек в сторону неясного пятна впереди. Пятно на поверку оказалось небольшим стожком сена, который после наших ночных мытарств выглядел настолько уютно, что усталое тело немедленно отказалось двигаться, требуя заслуженного отдыха. Пока я в нерешительности топталась на месте, Бардин шустро разгреб сено и соорудил нечто вроде лежанки.
— Прошу, — шутливо пропел он, широким жестом предлагая сесть. Не в силах устоять, я упала навзничь и блаженно закрыла глаза. Бардин аккуратно примостился рядом, нежно обнял меня за плечи и осторожно привлек к себе. Я не сопротивлялась.
Умостившись поудобнее, с интересом спросила:
— Как ты решил затеять драку? Все-таки их было трое… трое против одного…
Он тихо засмеялся:
— Это не я. Мне бы и в голову не пришло связываться с этими головорезами.
Я отстранилась и с интересом посмотрела на него:
— Но драка же была! Кто ее начал? Я думала, ты. Хотел дать мне возможность уйти.
Бардин закрутил головой:
— Мордобой — не моя стихия. А свалку затеял какой-то псих. Ты этого не видела, но он выскочил из темноты и, не говоря ни слова, принялся молотить всех подряд. Мне тоже досталось. Еле вырвался.
— А тот драчун… как он выглядел?
— Понятия не имею. Я его не разглядывал. Могу только сказать, что драться ему нравилось. Он получал от процесса настоящее удовольствие.
Это было последнее, что я слышала. На душе вдруг стало так спокойно, что глаза сами собой закрылись, и я заснула.
Проснулась от жары и еще оттого, что страшно хотелось пить. День был в разгаре, солнце стояло высоко над головой, тумана не было и в помине. Как, впрочем, не было и Бардина с картиной.
Город лежал на взгорке, и было до него рукой подать. Оказывается, накануне ночью мы с Бардиным убежали не так далеко, как тогда казалось. Выдрав из земли пук травы, я обтерла грязь со своих кожаных штанов, кое-как привела в порядок остальные детали туалета и не спеша побрела в сторону города.
Он сидел на лавке у въезда на автостоянку и спокойно потягивал из бутылки пиво. Меня заметил издали, не мог не заметить, потому что я шла через пустырь, и вокруг не было ни души, но даже не пошевелился. Как сидел, лениво развалившись, так и продолжал сидеть. Я примостилась рядом и тихо сказала:
— Привет.
— Привет. Пива хочешь? — криво улыбнулся он.
— Я не пью пиво.
— Я помню.
— Зачем же предлагаешь?
— Ну, надо же с чего-то разговор начинать.
Ухмылка и него вышла недобрая, потому что шевелить он мог только одной стороной рта. Другая была разбита и уже успела покрыться некрасивой коричневой коркой. Впрочем, разбитые губы были не единственным его украшением на тот день. Не менее впечатляющая ссадина алела на скуле, а бровь была просто рассечена надвое.
— Здорово они тебя…
— Им тоже хорошо досталось, — равнодушно отозвался Голубкин.
— Не сомневаюсь, — рассмеялась я.
— Хорошая была потасовка. Ребята не скромничали, дрались от души и…
— …и ты получил удовольствие, — закончила я.
— Откуда знаешь? Тебя же там не было. Я видел, как ты мимо меня рванула.
— Один товарищ сказал. Сам он человек мирный, и его удивило, что тот, кто затеял драку, дрался с таким наслаждением.
— Это тот фраер, что с тобой был? Он быстро слинял…
— Торопился очень. Боялся, что картина из рук уплывает.
Я старалась говорить как можно беззаботнее, но голос все-таки дрогнул, и Голубкин это заметил. Не донеся бутылку до рта, он замер и с интересом уставился на меня:
— Неужели он ее у тебя спер?
Я молча кивнула.
— Хорошая картина была?
Я неопределенно пожала плечами:
— Как посмотреть.
Ответ его успокоил, и он снова занялся пивом.
— Что теперь делать собираешься? — равнодушно поинтересовался он между двумя глотками пива.
— Заеду тут в одно место — и домой.
Голубкин одобрительно кивнул:
— Лады. Мне этот городишко уже поперек горла. Тоска смертная. Только и развлечения, что за тобой и теми придурками таскаться.
— А вчерашняя драка? — напомнила я.
— Если б не это, так вообще можно было бы удавиться, — сердито огрызнулся он.
— Не злись. Может, еще что хорошее случится. Те трое, я думаю, в долгу не останутся.
Голубкин горестно скривился:
— Пустые надежды. Они еще ночью в Москву укатили.
— Проверял?
— Естественно. Но сначала с их шофером переговорил. Убедительно просил ребят отозвать и прекратить всякую возню вокруг тебя.
Голос Голубкина был полон отвращения и недовольства собой. В другое время я обязательно пристала бы к нему с расспросами, что это его так расстроило, но не в то утро.
— Ты знаешь их шефа? — уточнила я, не веря собственным ушам.
