Светлана Успенская - Черный фотограф
— Что вы, Влада Петровна, я мертвецов не боюсь, я их даже люблю, — с нежностью в голосе уверял Леня. — Только бы там было не так холодно, как на улице, а то я сам превращусь в холодный труп.
За такими любезными разговорами, от которых у попутчиков по метро вставали дыбом волосы, репортеры незаметно приблизились к цели своего путешествия.
Они подошли к трехэтажному старому зданию, выкрашенному в желтый цвет. С одного входа в здание толпились люди, стояли автобусы фирмы «Ритуал» с черными полосками материи на борту. У другого — курили и восторженно смеялись юноши и девушки, очевидно, студенты соседнего медучилища. Репортеры уверенно протиснулись через нервную толпу скорбящих родственников. Влада Петровна, двигая локтями, просочилась к окошку выдачи трупов и бодро сказала:
— Мне санитара Курепкина, Мирон Ефремыча, вызовите, пожалуйста.
Толпа взволнованно загудела, решив, что Влада Петровна без очереди хочет забрать своего покойника. Дама с платочком в руке гневно закричала:
— Не пускайте ее, мы уже два часа стоим!
Заплаканный мужчина, поддерживающий ее под руку, только обреченно махнул рукой и отвернулся.
— Мы по делу, — храбро огрызалась Влада Петровна.
— Деловая, что ли? Здесь все по делу, — не сдавалась дама. — Кроме того, служебный вход имеется, если вы не за трупом.
— Это идея, — шепнула ободренная Влада Петровна и потащила своего коллегу за руку. Они подошли к другой двери с категоричной табличкой «Посторонним вход воспрещен» и несильно толкнули дверь. Дверь не открывалась. Леня постучал. А в ответ — тишина. Вдруг послышалось фырканье мотора, хлопанье дверей. На улице веселые санитары, весело переругиваясь, открывали задние двери зеленого «рафика». Внутри машины были видны черные продолговатые мешки.
— Спрячь фотоаппарат, — шепнула Влада Петровна. — Труповозка приехала, сейчас будут разгружаться. Тут-то мы и проникнем внутрь…
Дверь отворилась.
— Посторонись! — Дюжие молодцы из тех, про которых говорят «кровь с молоком», стали вносить хрустящие полиэтиленовые мешки и сваливать их прямо за служебной дверью на пол.
Влада Петровна, улучив удобный момент, шмыгнула шустрее мыши в темный коридор, потянув за собой младшего товарища. Они хладнокровно перепрыгнули через мешки и стали пробираться вдоль стен. Отступать уже было нельзя. Коридору не видно было конца.
— Надо все-таки отыскать вашего Курепкина, не то выгонят нас отсюда со скандалом, — сказал озабоченно Леня.
Ему сначала нравилось приключение, но скоро острота ощущений стала притупляться. Он, уже не таясь, громко шагал по коридору и смело толкал попадавшиеся на пути двери, даже те, на которых висели мощные навесные замки.
— Что же вы с Курепкиным о встрече не договорились? — ворчал он, предвидя долгие поиски мифического санитара.
— Я договорилась, — оправдывалась Влада Петровна, семеня на высоких каблуках. — Я ему звонила, но он был так пьян, что ни бе ни ме…
Леонид с силой толкнул какую-то дверь, вверху которой угадывалась полоска света.
— Есть тут кто? — спросил он.
— Конечно, есть, — раздался жизнерадостный голос. — Вы к кому?
Полуослепшие репортеры ввалились в дверь. Щурясь от яркого света, они разглядели компанию трех здоровяков в белых халатах, резавшихся в подкидного на каталке, застеленной вытертой клеенкой. Там же, на каталке, были разложены вареная колбаса, перья лука и нарезанный крупными ломтями черный хлеб. Из-под каталки выглядывала сильно початая бутылка водки. В недорезанную буханку был воткнут стоймя серебристый скальпель.
— А Курепкина можно… — робко начала Влада Петровна.
— Владочка, какими судьбами! — с радостью, проступившей на полном лице, вскочил один из собутыльников. — Вы что же, неужели насчет родственника пришли узнать? Нет? Ну и слава Богу, слава Богу. А сыночек-то ваш ну вылитый папаша!
— Здравствуй, Мирон, — строго сказала Влада Петровна, прерывая дружеские излияния чувств. — Мы тебя все утро ищем. Ты что — забыл, вчера договаривались встретиться, ты обещал показать нам морг.
Курепкин обрадовался:
— Только-то! Извини, Владочка, я уж думал, серьезное что-то… Покажем, а как же. Покажем в наилучшем виде, все самое-самое.
Молодцы в белых халатах единодушно рассмеялись. Их полнокровные организмы всем своим видом противоречили традиционным представлениям о печальном перевозчике Хароне. Очевидно, они, как и Харон, имели регулярную драхму на своем посту, об этом говорил цветущий румянец на их круглых щеках. Вся медицинская троица излучала довольство и благодушие здоровых и сытых людей.
— Проходите, присаживайтесь, — пригласил добродушный Курепкин. — У нас сейчас обеденный перерыв, вот мы с ребятами подкрепляемся.
Леня с любопытством оглядывал помещение. Стены были отделаны потемневшим от времени кафелем, цементный пол как будто покрыт изморозью, вдоль стен стояли огромные допотопные шкафы. Леня прошелся по комнате и дипломатически спросил:
— Ну как, отец, служба здесь не тяжелая?
— В лучшем виде, — заверил Курепкин, очищая зубчик чеснока. — Коллектив у нас мировой, дружный, ребята что надо.
— А как в смысле заработка? — поинтересовался Леня, чтобы поддержать разговор. — На жизнь хватает?
— Заработок не ахти, но кой-чего перепадает сверх… За дополнительные услуги, — многозначительно сказал Курепкин и, распространяя вокруг себя острый запах чеснока, встал. — Ну что ж, перекусили, теперь пойдем наши апартаменты смотреть.
— А нас не погонят, если заметят? — опасливо спросила Влада Петровна, ежась от холодного застоявшегося воздуха, какой бывает обычно в деревенских погребах.
— Не боись, со мной не пропадешь, — заверил храбрый Мирон Ефремыч. — Обеденное время сейчас. А у нас в обед только клиенты не обедают.
Курепкин раскатисто расхохотался. Пройдя по коридору и свернув за угол, посетители, ведомые бравым проводником, вошли в большой зал.
— А какие врачи у нас, какие врачи! Во! — Санитар показал большой палец, поросший черными волосами. — Мастера, виртуозы, лучшие патологоанатомы в Москве! А как вскрывают, как вскрывают! Одним движением, как пианисты! Любо-дорого поглядеть… А вот это и есть место действия. Можно сказать, сцена. Проходите, не стесняйтесь.
Курепкин широким приглашающим жестом обвел помещение. Повсюду возвышались оцинкованные столы с лежащими на них голыми телами. В углу стоял обыкновенный письменный стол, на нем лежал раскрытый журнал наблюдений, микроскоп. На полках и передвижных столиках располагались банки, склянки, металлические инструменты. На полу валялись окровавленные тампоны и куски марли. Стоял тяжелый запах неизвестных химикалий, смешивающийся с запахом разлагающейся органики.
— Вот тут все и происходит. Тут их того, режут, — сказал Курепкин. — Вот, посмотрите, эту дамочку недавно в реке выловили. Плавала месяца два. Может, утопла сама, а может, ее и того… А вон того мужика недели две морозили, пока к нам привезли на экспертизу. Шесть пулек в брюхе нашли…
Леня вытянул шею, чтобы получше рассмотреть труп мужчины, но Влада Петровна вцепилась ему в руку и мешала подойти ближе. У покойника был яйцевидный солидный животик с маленькими черными дырочками, заострившийся огромный нос смотрел в потолок. Весь вид его выражал обреченность и спокойную готовность к дальнейшим метаморфозам.
Леня вспомнил свои новые профессиональные обязанности, достал из-под куртки фотоаппарат и стал готовиться к съемке. Очень мешала вцепившаяся в руку начальница.
— А свет нельзя ли поярче сделать? — деловито попросил он.
