Майкл Коннелли - Пятый свидетель
А вот тут она допустила ошибку. Сообщив, что Васкес, агент секретной службы, который написал письмо, находится непосредственно в этом здании, Фриман поставила судью в трудное положение. Зная, что агент в пределах близкой досягаемости, Перри уже не мог с легкостью отмахнуться от ее предложения. Не дав судье ответить, я вклинился в разговор:
— Судья Перри? Поскольку советник говорит, что федеральный агент, написавший письмо, находится прямо здесь, в здании суда, почему бы ей не вызвать его в качестве свидетеля, чтобы он мог опровергнуть все, что мне, быть может, удастся вытянуть из детектива Керлена при перекрестном допросе. Если мисс Фриман так уверена, что агент подтвердит, будто целевое письмо «в сущности ничего не значит», то пусть он так и скажет об этом присяжным. Пусть он сдует меня, как пену с поверхности воды. Я лишь хочу напомнить суду, что мы уже замочили ноги в этой воде. Вчера я задал Керлену вопрос о письме. Нельзя просто сделать вид, будто этого не было, и больше не упоминать о нем или сказать присяжным, чтобы они стерли это упоминание из своей памяти… это более пагубно скажется на нашем общем деле, чем если мы выясним вопрос до конца.
Перри не колебался ни секунды.
— В этом я склонен согласиться с вами, мистер Холлер. Мне не нравится идея оставить присяжных всю ночь гадать об этом таинственном письме, а утром выдернуть ковер у них из-под ног.
— Ваша честь, — быстро вступила Фриман, — можно мне сказать еще несколько слов?
— Нет, не вижу в этом необходимости. Пора заканчивать попусту тратить время, нужно продолжать процесс.
— Но, ваша честь, есть еще один неотложный вопрос, который суд не принял во внимание.
Судья выглядел раздраженным.
— Ну, что там еще, мисс Фриман? Мое терпение на исходе.
— Разрешение давать показания по поводу целевого письма, направленного против ключевого свидетеля защиты, может осложнить для этого свидетеля предыдущее решение не прибегать к Пятой поправке. Луис Оппарицио и его адвокат могут пересмотреть это решение, поскольку целевое письмо будет обнародовано и вынесено на публичное обсуждение. Таким образом, мистер Холлер, вероятно, создает ситуацию, в результате которой его ключевой свидетель, или, если хотите, подставное лицо, в конце концов откажется давать показания. Я хочу, чтобы это было сейчас же занесено в протокол; если мистеру Холлеру угодно играть в эту игру, он должен отдавать себе отчет в последствиях. Когда Оппарицио на следующей неделе решит, что в его интересах не давать показания, и потребует новых слушаний о вызове в суд, пусть защита не начинает лить слезы, умоляя суд о пересмотре. Никаких пересмотров, судья.
Перри согласно кивнул:
— Полагаю, это было бы равнозначно тому, чтобы человек, убивший своих родителей, просил суд оказать ему снисхождение, поскольку он является сиротой. Я согласен. Мистер Холлер, имейте в виду: если вы решили играть таким образом, будьте готовы принять на себя и последствия.
— Я понял, судья, и позабочусь о том, чтобы моя клиентка тоже это поняла. У меня есть лишь одно возражение, оно касается определения, которое советник дала мистеру Оппарицио — подставное лицо. Он не подставное лицо, и мы это докажем.
— Ну что ж, по крайней мере у вас теперь будет шанс это сделать, — сказал судья. — А теперь пойдемте обратно в зал, мы и так потеряли много времени.
Оставив судью надевать мантию, я вышел из кабинета вслед за Фриман, ожидая получить от нее словесную оплеуху, но вопреки моим ожиданиям она сказала:
— Отлично сыграно, советник.
— Надеюсь. Благодарю.
— Как вы думаете, кто послал вам это письмо?
— Хотел бы я знать.
— Федералы входили с вами в контакт? По моему предположению, они хотят выяснить, кто допускает утечку секретных документов, делая их публичным достоянием.
— Никто пока не объявлялся. Может, сами федералы намеренно и допустили утечку. Если я выведу Оппарицио на свидетельское место, он может о чем-нибудь проговориться. Вероятно, я здесь выступаю для федеральных властей лишь в качестве инструмента. Вам это не приходило в голову?
Должно быть, мое предположение ее озадачило, она даже остановилась. Проходя мимо нее, я улыбнулся.
Войдя в зал, я увидел Герба Дэла в первом ряду зрительских мест позади стола защиты и с трудом подавил желание рывком перетащить его через барьер и ткнуть лицом в каменный пол. Мы с Фриман заняли места каждый за своим столом, и я шепотом сообщил Лайзе Треммел о том, что произошло в кабинете судьи. Вскоре вошел судья и велел привести присяжных.
Последний кусочек мозаики встал на свое место, когда появился детектив Керлен и уселся в свидетельском боксе. Собрав свои папки и блокнот, я подошел к нему. Казалось, прошла целая неделя с тех пор, как перекрестный допрос был прерван, хотя на самом деле не прошло и дня. Я же начал действовать так, словно минуло не более минуты.
— Итак, детектив Керлен, перед тем как мы расстались вчера, я спросил вас, знаете ли вы, что такое федеральное целевое письмо. Можете ответить на этот вопрос?
— Насколько мне известно, когда федеральный орган власти желает собрать информацию о некоем лице или компании, они иногда посылают письмо, в котором сообщают, что хотели бы побеседовать с ними. Что-то вроде: заходите, давайте поговорим обо всем начистоту, чтобы не оставалось никаких недоразумений.
— И все?
— Я не федеральный агент, не знаю.
— Как вы думаете, это серьезный знак — получить от федерального органа власти письмо, в котором говорится, что вы являетесь объектом расследования?
— Наверное. Полагаю, это зависит от того, в каком преступлении они хотят разобраться.
Я попросил разрешения у судьи продемонстрировать свидетелю документ. Фриман, для того чтобы это было занесено в протокол, возразила на том основании, что это не имеет отношения к делу. Судья отклонил протест без объяснений и разрешил мне предъявить документ свидетелю.
Вручив бумагу Керлену, я вернулся на трибуну и попросил судью, чтобы документ был занесен в протокол как «экспонат номер три», после чего велел Керлену прочесть его.
— «Уважаемый мистер Оппарицио, этим письмом информируем Вас…»
— Постойте, — прервал я его. — Не могли бы вы сначала прочесть и описать то, что находится в верхней части страницы? Шапку.
— Здесь значится: «Офис прокурора Соединенных Штатов, Лос-Анджелес». С одной стороны изображен орел, с другой — флаг США. Читать само письмо?
— Да, будьте любезны.
— «Уважаемый мистер Оппарицио, этим письмом информируем Вас, что компания „А. Луис Оппарицио. Финансовые технологии инкорпорейтед“, известная под аббревиатурой АЛОФТ, и Вы персонально являетесь одним из объектов расследования ипотечных мошенничеств, проводимого в южной Калифорнии специальной комиссией, в которую входят сотрудники государственных учреждений разных уровней. С момента получения этого письма Вам запрещено изымать или уничтожать какие бы то ни было документы или рабочие материалы, относящиеся к деятельности Вашей компании. Если Вы хотите обсудить данное расследование и проявить сотрудничество с членами специальной комиссии, пожалуйста, свяжитесь со мной или адресуйте своего юрисконсульта Чарлзу Васкесу из секретной службы министерства финансов, которому поручено вести дело в отношении АЛОФТа. Мы с готовностью встретимся с Вами, чтобы обсудить это дело. Если Вы не проявите добровольного желания сотрудничать, члены специальной комиссии в ближайшее время сами свяжутся с Вами. Еще раз напоминаю, что Вы не имеете права уничтожать или удалять какие бы то ни было документы и рабочие материалы из своих офисов и офисов дочерних служб. Если подобные действия будут предприняты после получения данного письма, это будет квалифицироваться как серьезное преступление против Соединенных Штатов Америки. С уважением, Реджинальд Лэттимор, прокурор Соединенных Штатов, Лос-Анджелес». Это все, если не считать телефонных номеров, указанных внизу страницы.
По залу прокатился сдержанный рокот голосов. Безусловно, большинство обывателей понятия не имели о таких вещах, как федеральные целевые письма. Они представляли собой средство правоприменения нового поколения. Я не сомневался, что так называемая специальная комиссия была не чем иным, как символическим образованием, составленным из представителей нескольких госучреждений, и не имела никакого бюджета. Вместо того чтобы затевать дорогостоящие расследования, она стреляла наобум, запугивая людей и вынуждая их приходить и просить пощады. Модель была известной: сорвать плоды, что висят пониже, попасть на первые страницы газет и на этом закончить. Люди вроде Оппарицио, вероятно, использовали подобные письма в качестве туалетной бумаги. Но для моей цели это не имело значения. Я намеревался использовать это письмо для того, чтобы помочь своей клиентке избежать тюрьмы.
