Леонид Словин - Победителям не светит ничего (Не оставь меня, надежда)
Высокооплачиваемые киллеры, работающие на пару, приехали из Прибалтики. Заказ ими был отработан. За гостиницу расплатились заранее. Ближайшим ночным поездом они выезжали в Санкт-Петербург, а оттуда утром возвращались самолетом домой. Окончательный расчет с Рындиным должен был произойти через час - в ресторане на Ленинградском вокзале.
Но Рындин все не вешал трубку. Размышлял: уж очень профессионально работают...
Киллер с лицом поп-звезды на другом конце провода тоже ждал.
- Что, если вам еще задержаться в Москве до утра? У меня есть одно небольшое предложение. Речь идет о заказе. Он может вас заинтересовать...
Киллер ответил с едва уловимым акцентом:
- Поезда ходят и днем тоже. Все зависит, насколько он проработан...
- Не беспокойтесь. Мой сотрудник сейчас приедет и все объяснит. Заодно и произведет полный расчет...
Конечно, Анастасия не должна была этого делать. Привести к родителям Алекса означало вступить на чужую оборонительную полосу, не имея карты минных полей.
Лицо матери стянуло в холодную маску. Не такого парня желала она своей дочери: ведь обожглась уже однажды.
Не помог даже букет орхидей - какие Крончер, стараясь быть галантным, как аристократ в допотопном фильме, вручил хозяйке дома. Та улыбнулась, но это была улыбка неподкупного судьи, который вынесет суровый, но справедливый приговор, несмотря на все попытки подсудимого расположить к себе суд.
Не о том мечталось, не того хотели...
Смуглое лицо, здоровенные глазищи, какой - то совсем не российский взгляд! Чужой. И этот акцент, который, просто режет слух...
Отец держался более нейтрально, но не было никаких сомнений, что и ему этот шаг Анастасии не принес радости.
Чем дальше, тем большим было его разочарование.
- А что, вы нигде не учились ? - спросил он, услышав, что Алекс пошел работать в полицию сразу после армии.
Тот пожал плечами:
- Не успел...
Отец Анастасии был заслуженным мастером спорта, чемпионом по стипл-чейзу, тренером, и раньше часто выезжал за границу. Поэтому и держался он более свободно и уверенно.
- А так можно? Не имея специального образования, получить офицерский чин?
Алекс удивленно вздернул брови:
- Но ведь я и в армии был офицером, а потом кончил курсы офицеров полиции...
- А сколько продолжается учеба на офицера в армии ?
Анастасия посмотрела на него умоляющим взглядом.
Могла бы и не просить: он и сам понимает, как надо разговаривать с родителями.
- Полгода, господин...
- Сергей Петрович, - тут же подсказал отец Анастасии.
- Сергей Петрович, - поправился Алекс.
- И это все ? У нас - годы на это уходят...
Алекс вежливо закивал:
- Да, у вас, конечно, лучше... У нас времени для этого не хватает, попытался он оправдаться. Но неудачно.
- И где вы служили ?
- В десантных частях...
Сергей Петрович - невысокий подтянутый мужчина лет пятидесяти, в спортивном костюме сборной, с гербом канувшего в Лету "СССР", кивал в такт этой мужской беседе.
Алекс попросил воды или колы, и мать Анастасии с укоризной вдруг сказала:
- Но ведь мы сейчас сядем за обед...
Алекс покраснел. Пытаясь смягчить возникшую неловкость, Сергей Петрович спросил:
- Пришлось воевать ?
- С террористами ? Да, конечно...
- Да оставь ты его, папа ! - взмолилась Анастасия.
Но отец не отставал, может быть потому, что его разбирало любопытство.
- Нам показывают по телевидению...
- Сейчас вы можете судить объективнее, чем раньше...
- А у нас Настя после Юридического института... - вдруг возникла рядом мать.
Алекс видел, как краска заливает лицо ее дочери. И снова на выручку ей пришел отец:
- Вы вот скажите мне, у вас тоже есть мафия ?
Алекс удивленно выпятил нижнюю губу:
- А где ее нет ? Она, как гидра: отрубаете одну голову, вырастает другая...
За обедом он чувствовал, что его внимательнейшим образом разглядывают. Правда, всякий раз, когда он мог поймать их взгляд, и отец, и мать делали вид, что посмотрели на него случайно.
Сергей Петрович налил в рюмки водку. Алекс героически выпил, но скривился так, будто проглотил ежа. Это тоже не способствовало обеденной оттепели.
Алекс бессовестно хвалил все, что ему подавали, но хозяйка дома на эту лесть не подавалась, и даже всадила ему легкую шпильку:
- У вас, наверное, правила хорошего тона имеют куда большее значение, чем у нас...
Он сделал вид, что это его нисколько не укололо. Успокаивал себя тем, что если бы он пригласил Анастасию к себе домой, то и там заподозрили бы, что все это неспроста, и атмосфера была бы точно такой же. Возможно, даже и вопросы.
После обеда отец Анастасии закурил и предложил Алексу. Но тот сказал, что не любит дыма, и спохватился только тогда, когда Сергей Петрович в расстройстве погасил сигаре ту.
Все складывалось не так, и вскоре после обеда он поспешил откланяться. Анастасия пошла его провожать. Разговор у них тоже не клеился. За глупости надо расплачиваться, думала она.
Но когда он почти неощутимым движением уткнулся ей в волосы и стал втягивать в себя ее запахи, она снова почувствовала, что под ногами у нее плывет земля...
Вернулась быстро, и тогда начался второй акт драмы.
- Анастасия ! - официально и с легкой толикой истеричности провозгласила мать, - Ты думаешь, что делаешь ?
- А что я делаю ? - последовал не менее нервный вопрос.
- Кого ты привела ? Иностранца ? Израильтянина ?
- Могла бы и не приводить. Я - взрослый человек и решаю сама, что можно и что нельзя.
Отец не вмешивался. Мать смотрела на нее как когда - то в детстве, когда ей казалось, что Настя поступила против всяких правил. И дочь это заело:
- А чем тебе не нравятся израильтяне ? - вспыхнула дочь.
Эта была вторая крупная ошибка
- Ты - действительно взрослый человек, но рассуждаешь, как ребенок. Он иностранец, ты забыла ?! Что из всего этого получится ? Что - нибудь серьезное? Да ни в жизнь ! А ведь тебе вот-вот - двадцать семь...
Дочь молчала, и это ее подстегнуло.
- Ты должна думать о себе. Ты - русская, что ты там в этой стране евреев будешь делать ? Или, может, он согласится ради тебя бросить свой Израиль ?
В голосе матери слышался сарказм.
- Между прочим, чтобы ты знала, мама, у них в Израиле тоже есть конная полиция...
Мать даже руками всплеснула:
- Смотри, куда зашло! Ты о чем говоришь?! Слышишь, отец? "Конная полиция..." А жить как будете? На два дома ? Неделю там, неделю здесь ? А кто дети у тебя будут? Здесь - евреями или там русскими ? Там ведь национальность по считается по матери, а не по отцу...
Все, что говорила мать, было правдой, и наверное, поэтому вызывало такую боль. Ведь сама Анастасия от себя все такого рода вопросы инстинктивно отталкивала. Мать же - вот она логика человека в возрасте под пятьдесят ! - все сознательно обнажала и обостряла.
- Один раз ты уже обожглась ? Помнишь ? Я ведь тебе говорила:" Влюбилась? Не рвись замуж!" Чего в огонь лезла - то ? В семье всегда один любит, а другой позволяет, чтобы его любили...
- Ну, ты, мать, все границы перешла ! - вмешался до сих пор молчавший отец. - Этак ты далеко приедешь...
Он не на шутку рассердился.
- Уже приехала, - мстительно бросила Анастасия. - Ты-то не знал, что она тебе себя любить позволяла...
И вдруг ее обожгло: а, может, знал и глаза закрывал?..
Сергей Петрович покрылся бураковой лиловостью. Когда через много лет совместной жизни вдруг из подполья памяти на чинают вылезать на свет взаимные счеты и обиды, семья, как корабль, садится на мель. И даже если его удается снять с нее, днище часто оказывается уже протараненным.
В матери эта чисто спортивная жесткость и готовность стоять на своем давала себя иногда чувствовать. Но обычно она как бы жила сама по себе в подкорке, за кулисами, а на сцене - на лице и во всем внешнем ее облике, как мастерски сделанная театральная декорация, играла ровная, спокойная и заботливая улыбка. Только такой характер мог позволить ей много лет сохранять звание абсолютной чемпионки в конном спорте.
Где - то внутри Анастасия была уверена, что спорт не только многое дал матери, но и многого ее лишил. Вначале - легкой беззаботности юности, затем - готовности уступать и прощать. Выскоблил в ней начисто природную ласку, не дал развиться незлому юмору и умиротворенности, наконец, отнял у нее способность дружить. В людях мать всегда почему - то видела не друзей, а соперников.
- Ты всегда делала то, что хотела, - с горечью бросила мать в спину уходящей Анастасии.
Чтобы обрести прежнее душевное равновесие, Анастасии надо было остаться одной. В личной жизни, увы, она чувство вала себя куда менее уверенно, чем в своей собственной профессии...
Пытаясь как-то разобраться в том, что произошло - встре ча с Алексом, размолвка с матерью, - Анастасия снова уткнулась лбом в железную стену выбора: или - или ? Неужели нет ничего между тем и этим ? Почему вдруг исчезли все оттенки и нюансы? Правда ли и в самом деле, что в семье всегда один любит, а другой позволяет, чтобы его любили ?
