Полина Дашкова - Легкие шаги безумия
— Может, и Синицын, — легко согласилась Вероника.
— Вероника, а как вел себя Волков во время скандала?
— А никак. Стоял, молчал. Что ж ему, отношения, что ли, выяснять с этим психом?
— То есть спокойно слушал?
— Нет, Юрка сказал, он аж позеленел весь и затрясся.
— А Юрий находился рядом?
— Да. Волков с Региной Валентиновной собрались уходить, Юрка пошел провожать. И тут как раз все и случилось.
— То есть он слышал все, что кричал Синицын? Он рассказывал вам об этом?
— Нет. Он только сказал, что Волков позеленел и затрясся, что он никогда его таким не видел и, мол, нервы у него сдают.
— Но вы ведь спрашивали, что такого сказал этот парень. Вам ведь было интересно, почему у Волкова сдали нервы?
— Да чего ж я, дура, что ли? Про такое не спрашивают.
— Значит, больше вы на эту тему не говорили?
— Делать нам нечего, — презрительно фыркнула Вероника.
— А вообще, этот скандал как-нибудь обсуждался среди ваших знакомых?
Но этот вопрос остался без ответа. Вероника помрачнела и замкнулась. Игра «А ну-ка, вспомни!» ей перестала нравиться.
* * *Лена вошла вместе с Майклом в фойе Третьяковки, купила ему толстый путеводитель на английском языке и билет.
— У тебя рубли есть? — спросила она.
— Ох, я же забыл поменять! — Майкл звонко шлепнул себя по лысине. — Может, здесь есть банк?
Обменный пункт был, но оказался закрытым.
— Ладно, вот тебе сто тысяч, — Лена протянула ему несколько купюр, — ты сможешь перекусить в буфете. Если захочешь поесть серьезно, то иди в ресторан, там принимают кредитки.
— А там есть вегетарианская еда?
— Там кто-нибудь обязательно должен говорить по-английски, ты объяснишь, тебя поймут. Когда устанешь, езжай домой. Вот ключ, вот адрес. Дашь таксисту эту бумажку. Отсюда до моего дома не больше тридцати тысяч.
— Это сколько в долларах?
— Около пяти. Но доллары давать не надо. Вот смотри, три десятки. Понял? Не потеряешься?
Лена действительно волновалась за Майкла. Он был страшно общителен, рассеян, мог влипнуть запросто в какую-нибудь историю. К тому же запас его русских слов ограничивался десятком типа «мьюжжик, вуодка, пьеррэстройка».
Ольга, Лиза и Вера Федоровна ждали в машине. До Истры было два часа езды. По дороге Лиза заснула у Лены на коленях.
«Наверное, я сумасшедшая мать, — думала Лена, — за эти два года я не расставалась с Лизой больше чем на день. Мне будет без нее пусто и плохо. Мне без нее ничего не хочется. Скорей бы все это кончилось…»
Она запрещала себе думать о том, что произошло сегодня утром, старалась отогнать от себя этот холодный, липкий страх который поселился в душе… Когда же, собственно? В какой момент ей по-настоящему стало страшно? Вчера, когда взорвалась коляска? Нет, раньше, значительно раньше. Страх появился после прихода фальшивой докторши… Жену Волкова зовут Регина. Она врач. Мишаня Сичкин назвал это имя, когда они говорили о Кате Синицыной.
Может, позвонить Мишане и рассказать о встрече с Волковым? Нет, это уже слишком — делиться с подчиненным и другом своего мужа историей о влюбленном продюсере. Рассказать Мишане, как она целовалась с Волковым в машине, изображая взаимность и готовность к бурному роману? А потом поехала вместе с ним покупать Лизе ботинки?
И вообще, нехорошо наваливать на Мишаню все свои проблемы. Из него и так фээсбэшники будут душу вытягивать, влезут в дела, потребуют материалы. Ему придется до Сережиного возвращения крутиться как ужу на сковородке. Отношения между двумя ведомствами весьма прохладные.
Мягко говоря, прохладные…
Чем он может помочь? Охрану организовать? Он и так сделал большое дело, поставил сигнализацию в квартире.
После сегодняшней встречи вся эта история приобретала какой-то двусмысленный оттенок. Если раньше она могла абсолютно все выложить Сереже и только ждала его приезда, то теперь стала сомневаться; а все ли можно выкладывать?
Она прожила с мужем чуть больше двух лет, но так и не поняла — ревнив он или нет. Не было ни малейшего повода для ревности, они оба настолько глубоко верили друг другу, что и мысли подобной не возникало. Лена попробовала представить себя на Сережином месте. Если бы он рассказал, что ему пришлось для работы, для дела или еще по каким-нибудь причинам изображать влюбленность, целоваться с другой женщиной? Нет, он ничего при этом не чувствовал, только делал вид… И тем не менее Лене было бы крайне неприятно узнать такое. Она бы все поняла, не осуждала бы, не ревновала. Но все равно было бы противно.
Лена устроила спектакль с поцелуями не по служебной необходимости. Сработал инстинкт самосохранения. Она таким образом пыталась запудрить мозги опасному, сильному и психически неуравновешенному человеку. Ничего, кроме страха, она при этом не испытывала. И все-таки…
"Нет, — раздраженно подумала она, — всю эту рефлексию с ревностью надо выкинуть из головы. Ревность здесь вообще ни при чем. Дело вовсе не в том, что Волков воспылал ко мне опять, через четырнадцать лет, романтической страстью. Ему надо было что-то узнать и понять, самому, без посредников. Однако зачем столько сложностей? Если я по каким-то причинам представляю для него опасность, почему бы ему просто не нанять киллера, который спокойно шлепнет меня из-за угла? При его-то возможностях, при его деньгах и связях это было бы вполне логично.
Главное сейчас — понять причину, нащупать связь — если она вообще существует. Ну что ж, потому я и отправляюсь в Сибирь, потому и копаюсь в старых письмах. Вероятно, никто другой за меня этого не сделает…"
Дом отдыха «Истра» был расположен в красивом сосновом бору. Лена давно не бывала за городом и, выйдя из машины, почувствовала, что от свежего воздуха кружится голова. Здесь по-настоящему пахло весной. Небо расчистилось, проступила мягкая, весенняя голубизна того особого, радостного оттенка, который заставляет вздохнуть глубоко и поверить, что скоро лето и все будет хорошо.
— Ленка, какая ты молодец, — сказала Ольга, вылезая из машины и сладко потягиваясь, — мне тоже надо своих отправить сюда на недельку. И мальчишек, и стариков. Пусть продышатся, нагуляются. Слушай, я ведь все равно на целый день отпросилась с работы. Давай побудем здесь немножко, очень не хочется сразу уезжать. — А Майкл?
— Лен, ну он ведь не младенец. Взрослый человек, ключ ты ему дала, адрес есть. Разберется как-нибудь.
— Да, Леночка, тебе надо подышать хоть несколько часов, — вмешалась в разговор Вера Федоровна, — ты посмотри на себя, бледная, худющая, синяки под глазами.
Лена не возражала. Ей хотелось еще немного побыть с Лизой.
У входа в дом отдыха стояли два дюжих охранника в камуфляже. Охранялись и ворота, но более формально. А вот охранники у входа внушали доверие. Полулюкс, в котором должны были прожить десять дней Вера Федоровна с Лизой, оказался отличным двухкомнатным номером, с телевизором и холодильником.
Гуляя по расчищенным дорожкам огромного парка, Лена рассказывала Лизе бесконечную сказку, которую сочиняла на ходу. В сказке за маленькой девочкой гонялись злые разбойники, но она постоянно побеждала их, оказывалась умней и сильней. Разбойники то и дело попадали впросак, злились, ни ничего не могли поделать с умной и сильной маленькой девочкой. Сказка должна была кончиться хорошо, но все никак не кончалась.
Стало темнеть. Вера Федоровна с Лизой отправились на ужин. Ольга и Лена выпили кофе в баре возле столовой. Потом еще немного погуляли по парку. Пора было уезжать.
— Давайте все вместе поднимемся в номер, — зашептала Вера Федоровна Лене на ухо, — пока Лиза будет смотреть «Спокойной ночи», ты тихонечко уйдешь.
Но Лизу обмануть не удалось. Стоило Лене сделать несколько осторожных шагов к двери, ребенок бросился к ней с отчаянным ревом:
— Мамочка, не уезжай! Пожалуйста! Пусть тетя Оля едет одна!
Вера Федоровна взяла ее на руки, попыталась отвлечь, стала заговаривать зубы. Все было напрасно. Лиза плакала так горько, что пришлось остаться еще на час. Лена уложила ее спать, посидела, тихонько рассказывая все ту же бесконечную сказку. Даже уснув, Лиза продолжала крепко держать мамину руку.
— Все, девочки, идите тихонько, — прошептала Вера Федоровна, — поздно уже. Леночка, не переживай так, ты же не в детском саду ее оставляешь.
В машину они сели только в половине одиннадцатого. По дороге Лена выложила Ольге все: и про докторшу, и про взрыв коляски, и про сегодняшнюю встречу с Волковым. Ольга слушала молча, только иногда задавала какой-нибудь короткий дельный вопрос.
Вечернее шоссе было почти пустым, Ольгин «Фольксваген» двигался плавно и легко.
— А теперь вспомни, — попросила Лена, закончив свой рассказ, — заводил ли кто-нибудь с тобой разговоры о самоубийцах, о суициде и вообще?..
