Полина Дашкова - Легкие шаги безумия
— Ирина Сергеевна, я должен задать вам несколько вопросов, — промямлил Мишаня, не зная, куда девать глаза.
— Задавайте, — разрешила красотка.
— Куда можно пройти, чтобы спокойно побеседовать? — спросил Мишаня, глядя в сторону. — И, простите, вы не могли бы одеться?
— Ах да! — спохватилась фотомодель. — Пардон, привычка.
Она исчезла за ширмой в углу комнаты и появилась через Минуту в белом махровом халате до пола.
— Пройдемте в соседний кабинет, — пригласила она Мишаню.
— Это надолго? — спросил коротконогий фотограф.
— Минут на двадцать, — пообещал Сичкин. Соседний кабинет оказался крошечной комнатой, уставленной ящиками с какой-то аппаратурой. В углу примостились журнальный столик и два кресла.
— Ирина Сергеевна, — начал Мишаня, усаживаясь, — вы были знакомы с певцом Юрием Азаровым?
— Вот оно что, вы насчет этого… Да, я была знакома с Юркой.
— Как давно и насколько близко?
— Нас Вероника Роговец познакомила, полгода назад.
— Вероника — ваша подруга?
— Да.
Ирина достала из кармана халата длинные коричневые сигареты «Мор» с ментолом, Мишаня вытащил свой «Ротманс», щелкнул зажигалкой, давая даме прикурить.
— Скажите, в последнее время у них с Азаровым не было каких-либо серьезных конфликтов, ссор?
— Я не люблю влезать в чужие дела, — пожала плечами Ирина.
В отличие от своей подруги и коллеги Вероники Роговец эта девица вела себя вполне естественно. Ей было совершенно все равно, какое она производит впечатление. На вопросы она отвечала вежливо и флегматично, не размахивая ресницами, не выпячивая нижнюю губу. Она просто сидела напротив, курила и спокойно глядела Сичкину в глаза.
— Я понимаю, — кивнул он, — и все-таки вы сами сказали, Вероника — ваша подруга. Наверняка она делилась с вами какими-нибудь проблемами.
— Да, Ника любит потрепаться. Она много чем делилась.
— Про ссоры с Азаровым рассказывала?
— Они серьезно не ссорились. Так, поцапаются иногда по мелочи. Знаете, Ника как газировка. Пены много, но оседает быстро.
— А вообще у нее есть проблемы в отношениях с мужчинами?
— У Ники? — Ирина засмеялась. — Да никаких у нее проблем. С чего вы взяли?
— Мне кажется, у женщины, которая постоянно прибегает к услугам психотерапевта, должны быть проблемы, — задумчиво пробормотал Мишаня.
— А, это вы про Градскую? — догадалась Ирина. — Я, честно говоря, тоже не понимаю, зачем Нике это понадобилось. Она прямо свихнулась на всякой мистической фигне, только и слышно: «карма», «астрал». Книжки стала читать.
— Кстати, с Градской вы знакомы?
— Мельком.
— Вам приходилось с ней общаться, разговаривать?
— Ну так, здрасьте — пока, — она равнодушно пожала плечами. — На тусовках разных иногда встречаемся, она меня то узнает, то мимо смотрит. Сами подумайте, кто я и кто она.
— Но ваша подруга общается с Градской довольно тесно, — напомнил Миша.
— Ника вышла совсем на другой уровень, — усмехнулась Ирина. — Простите, я плохо разбираюсь в шоу-бизнесе, возможно, я задам вам глупый и бестактный вопрос. Выход, как вы выразились, «на другой уровень» зависит от чего — от характера, везения, внешних данных?
— От дурости.
— То есть?
— Не понимаете? — Ирина устало вздохнула и выбила еще одну сигарету из пачки. — Чем выше уровень, тем короче жизнь. Как только поднимешься на пару ступенек выше, сразу шлеп — и труп. Хорошо, если не ты, а кто-то рядом. Но завтра уже ты…
— Скажите, как вам кажется, Вероника сильно переживает смерть Азарова?
— Ну, переживает, конечно. Поплакала даже.
— В разговорах с вами она не высказывала никаких предположений, подозрений — кто мог это сделать?
— Ну, знаете, — Ирина презрительно хмыкнула, — Ника дурочка, конечно, но не до такой степени. Такие вещи не обсуждаются.
Мишаня прикусил язык. Вероятно, в этом кругу не сомневались, что Азарова прикончили друзья тех отморозков, про которых он давал показания. А стало быть, для Москвиной разговор на эту тему исключен. Вякнешь — не доживешь до завтра.
«Ладно, — решил Сичкин, — раз не обсуждаются такие вещи, так и не будем…»
— Ирина, вы сказали, что встречаетесь с Градской на разных тусовках. Вот когда и где вы видели ее в последний раз? Можете вспомнить?
— А чего вас Градская так интересует? — прищурилась Ира. — Она-то здесь при чем?
— Знаете, чтобы раскрыть убийство, приходится прощупывать массу разных людей, которые большей частью оказываются вовсе ни при чем. Вот я и хожу, сплетни собираю, — Мишаня улыбнулся устало и доверительно, — самому противно бывает. Но ничего не поделаешь, такая работа. Так вы можете вспомнить, когда и где в последний раз встречались с Градской?
— Поганая у вас работа, — сочувственно покачала головой Ирина, — но у меня не лучше. Градскую я видела около месяца назад на презентации Юркиного альбома в клубе «Статус». Там еще скандальчик небольшой вышел.
— А какой именно?
— Да ерунда. И вспоминать нечего, — махнула рукой Ирина.
— Ну все-таки, интересно, какие скандальчики бывают на презентациях? Я ведь сам никогда на них зван не бывал и вряд ли буду.
— Ну, прорвался какой-то псих, стал приставать к Волкову. Охрана его вывела за две минуты. Вот и весь скандал.
— А кто был этот псих? Не знаете случайно?
— Вроде певец или композитор. Точно не знаю. Если вам так интересно, вы у Ники спросите.
Веронику Роговец Мишаня нашел в оздоровительном центре «Фея» на Каширке. Она крутила ногами педали какого-то хитрого тренажера и вовсе не обрадовалась визиту нудного опера с Петровки.
Он и сам был не рад, что притащился в такую даль, в другой конец Москвы. Он еще недогрипповал, ходил со сбитой аспирином температурой. Голова была тяжелой, и соображал Мишаня туго. Скорее всего скандал, случившийся месяц тому назад, не стоил выеденного яйца и к убийству Азарова отношения не имел.
— Ну, ввалился какой-то придурок, — цедила сквозь зубы Вероника, продолжая старательно крутить педали, — стал чего-то орать Волкову в лицо.
— А вы сами видели этого человека?
— Видела.
— А раньше вы его встречали где-нибудь?
— Вроде мелькал где-то, на прослушивание приходил, что ли? Да какая разница?
Мишаня сам толком не понимал, чего он так привязался к этому несчастному неизвестному скандалисту? Зачем мучает вопросами забывчивую потную фотомодель, которая сидит верхом на тренажере и мысленно посылает его, настырного опера, куда подальше.
— То есть это был не совершенно посторонний человек? Не просто пьяница или сумасшедший с улицы? — не унимался Сичкин.
— Ну не помню я! — разозлилась Вероника и закрутила педали еще яростней. — Мало ли всяких неудачников вокруг «Вениамина» сшивается?
— То есть этот человек был певцом или композитором?
— Ну не слесарем же! — фыркнула Вероника. — Волков отшил очередного лабуха, тот напился и пришел отношения выяснять.
— И как же он их выяснял? Неужели драться полез? — сделав испуганные глаза, спросил Мишаня.
— Да нет, орал что-то.
— Матом?
— Нет, он не матюгался. Он просто обозвал Волкова убийцей, ну в том смысле, наверное, что талант его убил.
— А может, вы и фамилию этого лабуха сумеете вспомнить? — безнадежно спросил Мишаня.
— Да я и вашей-то фамилии не помню, хотя с вами уже раз десять встречалась. А к Волкову на прослушивание толпы ездят. Я ж говорю, случайно видела того парня. Мы клип снимали, Волков сидел в студии. А потом секретарша заглянула и говорит, мол, пришел какой-то… не помню, в общем, фамилию назвала. Волков даже съемку остановил, сказал, мод, перекур, ребята, без меня не продолжайте. И пошел в свой дурацкий зал. А нам, конечно, любопытно стало — из-за кого это Волков остановил съемку. Ну вот, мы с Юркой, оператор и еще ребята стали по очереди в зал заглядывать, даже послушали песенки этого самого… как его? — Вероника раздраженно поморщилась. — Нет, не помню.
Все-таки Мишане удалось растопить лед. И фея-доктор, вероятно, не обрабатывала больше надменную фотомодель. Ирина Москвина была права, ее подружка Ника действительно любила поболтать и посплетничать.
— Вот видите, как много вы вспомнили! — радостно заулыбался Мишаня. — Вам полезно вспоминать, вы ведь рассказывали, как страдали из-за своей забывчивости. А смотрите, какая вы умница! Ну, давайте дальше попробуем.
— Вот как ваша фамилия? — Вероника даже педали крутить перестала. Вероятно, ей понравилась эта игра под названием «А ну-ка, вспомни!».
— Сичкин.
— А тот был Синичкин!
— Может, Синицын? — спросил Мишаня, чувствуя, как замирает сердце и проясняется голова.
— Может, и Синицын, — легко согласилась Вероника.
— Вероника, а как вел себя Волков во время скандала?
