Юрий Кургузов - Возвращение Скорпиона
Я аж взвился в кресле вместе с нею, однако попытался пошутить:
— Какой именно пистолет ты имеешь в виду?
— Не прикидывайся, милый, — был ответ. — Все вы, когда уходите, обещаете мне пистолет, но так до сих пор и не принесли.
("Все"?.. Что это значит?.. Кажется, понял!.. Да, это — подарок…)
С трудом освободив голову из мягкого плена, я нежно поцеловал ее в губы, едва не задохнувшись при этом в винных парах. Глаза "Майки" затуманились.
— Так… принес?..
Я кивнул:
— Да. Но… но зачем он тебе?
Она провела пальцем по старому шраму на моем левом виске.
— Дурачок! Конечно, чтобы убить его, разве не ясно?!
У меня запершило в горле.
— К-кого?
И снова звонкий девичий смех:
— Глупый! Ну разумеется, эту мразь, кого еще. А то он опять замурует меня в больницу, а я этого больше не выдержу…
Ее руки проворно пробежались по моему телу, и вдруг она резко встала и в мгновение ока стянула через голову черное платье. Под платьем ничего не было. Я имею в виду белье. Все остальное было на месте.
Слушайте, я не аскет какой-то там или схимник, но с сумасшедшей…
Однако внутренний голос сурово и жестко приказал: "Надо, Федя. Надо!", и я с волнением протянул лапы к бедной жене подполковника Мошкина.
Но "Майка" неожиданно шлепнула меня по рукам.
Я замер.
— Ч-чего?..
— Ничего, — хихикнула она. — Сперва пистолет.
…. Я положил "макарова" на пол и задвинул ногой подальше под кровать — мало ли.
Она внезапно приникла к моему уху и, возбужденно вибрируя всем телом, шепнула:
— Ты никогда не мечтал стать путешественником?
Я скрипнул зубами.
— То есть?
Влажный укус в мочку.
— Сейчас ты попадешь туда, где давным-давно не ступала нога человека…
— Нога?! — не удержался я.
— Ослик, это метафора!
Я вздохнул и поднял ее над кроватью.
— А давным-давно — это сколько?
Серые глаза потемнели, и она вытянулась на моих руках как кошка.
— Не издевайся! Ты же прекрасно знаешь, что вы приходите раз в месяц…
Укладывая ее на постель, я подумал, что, кажется, в данный момент она вполне в себе и в своем уме. Нет, ну а я-то? Я?..
Уже взявшись за ручку двери, я вдруг услышал за спиной сухой щелчок. Медленно повернул голову…
"Майка" стояла голая посреди коридора и, широко расставив ноги и держа обеими руками пистолет, тщательно целилась мне в переносицу.
В пасти у меня вмиг пересохло.
— Т-ты… з-зачем?..
Она громко расхохоталась:
— Да низачем! Просто так, тренируюсь. — Опустила оружие. — Дурашка, да ведь если я тебя сейчас застрелю, соседи сразу вызовут милицию и тогда я уже не смогу убить мужа, правда?
— Кхгм… правда… — с позорным малодушием, но и немалым облегчением подтвердил я. — Тогда уж точно не сможешь.
"Майка" глубокомысленно нахмурилась:
— Ну вот. А для меня главное убить его, потому что он плохой — запер меня и не любит, только раз в месяц присылает вас. А раз в месяц это же мало, да?
— Ну еще бы! — горячо согласился я.
— А вот ты хороший, — помолчав, добавила она. — Ты дал мне пистолет и любишь меня. Ведь любишь?
— Конечно, люблю, — не отрывая взгляда от ствола, заверил я и робко спросил: — Можно, пойду? А то, понимаешь, на службу опаздываю.
Она кивнула:
— Иди-иди! И приходи через месяц. Сегодня я его убью, через три дня похороны, поминки, потом девять дней, немножко траура… Да, приходи как раз через месяц.
— Обязательно.
Из квартиры я выперся задом и, захлопнув за собой дверь, кинулся вниз по лестнице, точно за мной гнались сейчас все бандиты и менты этого города. Я скакал по ступенькам и думал, что она забыла про "сорок дней". А еще…
А еще меня попутно терзал все тот же извечный гадский макиавеллиевский вопрос — действительно ли все средства хороши для достижения цели?
Нет-нет, сердцем-то я понимал, что не все, далеко не все! Но вот рассудком…
Хотя, думал ли я, что ради достижения э т о й цели придется переспать с сумасшедшей?
Нет, вот такого не думал.
Ей-богу, не думал.
Глава тринадцатая
Когда, минуя мужланские объятия Джона и элегантно, хоть и несколько виновато в душе чмокнув по пути Маргариту в щечку, я ввалился в библиотеку (где еще быть Профессору — только в библиотеке), он сидел в кресле с томом Карлейля в одной руке и стаканом в другой. В том, что в стакане ни молекулы спирта, я абсолютно не сомневался: в отличие от нас, грешных, Профессор "позволял" себе лишь ну уж в самых экстраординарных случаях.
Выглядел он чертовски здорово и почти не изменился за те два года, что мы не виделись, только на висках чуть пробилась седина. Костюм, которым так восхищалась по телефону Маргарита, он сменил на джинсы, футболку и легкую серую куртку. Вот это правильно, тут, дорогой, не твои университеты.
Подняв голову от Карлейля, Профессор увидел меня и улыбнулся. Поскольку я увидел его первым, то и улыбку надел раньше. Подошел и решил вместо приветствия слегка хлопнуть его по лбу…
Дудки. По лбу хлопнул меня он. Карлейлем. Я почесал малость ушибленное место и сказал:
— Да, руками ты всегда работал лучше.
Он возразил:
— Не руками, а головой. — Поставил на журнальный столик стакан, отложил тяжелого Карлейля и встал.
Мы обнялись.
— Прячьте женщин и баб! — трагически прогнусил я. — Прибыла тяжелая кавалерия!
Профессор успокоил:
— Без паники! Женщина друга для меня не женщина.
Вот же язва московская! Я мгновенно помрачнел:
— Эй, это ты про кого?
Он сердечно ткнул меня в бок так, что я едва не присел, и добродушно ухмыльнулся:
— Не психуй. Конечно, я имел в виду тебя, кого же еще…
И оба мы вдруг замолчали, словно тень Серого, подобно призраку отца Гамлета, внезапно появилась рядом с нами.
Первым опомнился Профессор — передёрнув плечами, опять потянулся за стаканом, а я, глядя на его перекатывающиеся под курткой мышцы и холеные кулаки, подумал, что, невзирая на то, что он на пять лет старше, не хотелось бы иметь его в качестве врага… Да он и другом-то был… достаточно опасным.
Мы сели. Он в свое кресло, а я в другое, напротив.
— Рад видеть тебя, старик, — сказал он. — Честное слово, рад!
Как принимающая сторона я не мог остаться в долгу.
— Аналогично. — И совершенно не покривил душой: при любом раскладе Профессора лучше иметь рядом, нежели за спиной.
— Слушай! — вдруг встрепенулся он. — Ну а все же где обещанные женщины? Я, между прочим, потому только и прилетел. Дай, думаю, отвлекусь, увлекусь, развлекусь…
Хотя я прекрасно помнил, что не обещал нашему востоковеду никаких женщин, но говорить об этом не стал: сие его ритуальные элементы игры, и мне они отлично знакомы. Как, впрочем, и ему мои.
Почесал затылок.
— Да имеется тут пара-тройка… — Вспомнил о Ларисе. — Правда, одна сейчас недоступна. Намедни сдал под охрану.
— Ты бугор, тебе виднее, — хмыкнул он. — А вторая?
Хмыкнул и я:
— Вторая?.. Вторая, брат, сумасшедшая.
— Господи Иисусе! — всплеснул он руками. — Аллах акбар! Ну, ты даешь!
Я тяжело вздохнул:
— Ничего не попишешь — производственная необходимость. — Добавил: — Правда, есть еще и третья, но она… Ты Клеща знал?
Он нахмурился:
— Погоди-погоди… Знаком-то не был, но… — Пристально уставился мне в глаза: — Эй, товарищ студент, а это часом не он тут в прошлом году дуба дал?
Я отвел взгляд.
— Он. — Поморщился: — Ну а у него осталась вдова…
Профессор звонко шлепнул себя по лбу:
— Постой, кажется, догадался! Ты — извращенец. Только вот странная специализация — по вдовам. Прямо настоящее некро… муже… ложство какое-то!
— Дурак! — обиделся я. — Я же не с мертвыми мужьями, а с живыми женами!
Он поправился:
— Извини. Тогда — некро… муже… женоложство. Но за каким, интересно, хреном тебя к ней занесло?
Я насупился.
— Помочь хотел, денег дать…
— Ну и помог? Дал?
— Дал, — огрызнулся я. И показал на дверь: — Смотри не брякни!
Профессор картинно вцепился себе в горло:
— Обижаешь, могила! Ну и ничего она?
Я на секунду нырнул в воспоминания о прошлой ночи.
Вынырнул.
— Очень даже ничего.
— Шепни адресок, — потребовал он.
— Фигу. Первым делом самолеты. Вот отлетаем, тогда шепну.
Он возмутился:
— А сам?
— Карма проклятая… — вздохнул я и резко сменил тему: — Да, а как тебе мой пёс?
Профессор кивнул:
— Впечатляет. Интересно, сам додумался или подсказал кто?
Я снова мотнул башкой на дверь:
— Подарили. Ее отец. Щенка в прошлом году.
Профессор развел руками:
— Ну-у, от е ё отца я и крокодила бы принял. "Джон" — это, разумеется, Леннон?
