Ростислав Самбук - Взрыв
— Пол-литра на четверых… — процедил он сквозь зубы.
Хаблак понял его и угодливо-радостно уточнил:
— Так найдется еще…
Пожилой еще решительнее подтянул трусы. Перспектива вырисовывалась заманчивая, и он, чтоб отрезать здоровяку путь к отступлению, спросил:
— Самогон?
— Казенка! — еще радостнее заявил Хаблак. — Чистая, пшеничная.
Видно, упоминание о пшеничной окончательно развеяло сомнения верзилы, он молвил чуть ли не любезно:
— Тогда другое дело…
— Мы сейчас, — засуетился Хаблак. — Еще есть консервы, огурцы и хлеб свежий.
— Тяни! — скомандовал здоровяк и смел со стола прямо на песок какие-то объедки. Постелил газету и велел пожилому: — Давай, Лукьян, стаканы, ведь уха уже готова.
Хаблак торжественно поставил на стол бутылки. Ефимов принес консервы, огурцы и зеленый лук, верзила начал резать хлеб, а Лукьян снял с огня котелок, чтоб уха немного остыла.
Хаблак подал Лукьяну руку.
— Серега, — отрекомендовался, — а это мой друг Володя Ефимов, его тут, в Сосновке, все знают: инженер и начальник мастерских, а я на насосной станции вкалываю.
— Из Сосновки, значит? — переспросил здоровила. Видно, это окончательно примирило его с незваными гостями, потому что сам подал Хаблаку руку и назвался: — Яков.
— Вот это глаз! — сказал уважительно. Сразу видно: у человека есть глаз и опыт. Тебя как, Владимиром зовут? Твое здоровье, Вова.
Хаблак поднял свой стакан. С его лица не сходила радостно-выжидательная улыбка, будто и первый глоток, и уха, ц лук с огурцами предвещали что-то интересное а значительное.
— За знакомство, Яков! — сказал с почтением и даже поднялся.
— Будем! — ответил тот несколько небрежно, как и подобало зажиточному хозяину, принимающему бедного соседа.
Выпил Яков с удовольствием, для порядка помахал ладонью перед ртом, откусив огурец, захрустел вкусно, обводя всех сразу подобревшими глазами.
— Оно, может, и правильно, — сказал он, — что собралась компания. А то мы с Лукьяном уже надоели друг Другу, поболтать не о чем.
— Давно отдыхаете? — сочувственно поинтересовался Хаблак.
— Я же говорю: надоело, — уклонился от прямого ответа Яков.
— Но тут ведь вода и воздух! — возразил Ефимов. — Я всегда только на Днепре отдыхаю.
— Катер у тебя классный, — заметил Лукьян.
— Есть немного…
— Не немного, а ого!.. Я в этом петрю. Водомет?
— Точно.
— Таких в Киеве по пальцам пересчитать можно.
— У нас в Сосновке один.
— Сам делал?
— Не совсем, хлопцы помогали.
— Без помощи не обойдешься.
— Ваш? — кивнул в сторону «Прогресса» Ефимов.
— Яшин.
— А чего? Вполне приличная жестянка.
— Точно, — хохотнул Лукьян, — по сравнению с твоей — жестянка.
Хаблак даже прищурился от удовольствия. Если лодка действительно принадлежит Якову, уже сегодня или, в крайнем случае, завтра майор узнает фамилию Якова, адрес, в общем, чуть ли не все, что его интересует.
Яков заметил радостную улыбку Хаблака и воспринял ее по-своему.
— Пошло? — спросил.
— Как брехня по селу!.. Здорово пошло, — подтвердил Хаблак совсем искренне. — Если и дальше так, полный порядок.
— Вторую чарку под уху, — распорядился Лукьян. Освободил на столе место, поставил котелок и раздал всем деревянные ложки.
Уха желтела жиром, пахла лавровым листом и перцем, Хаблак едва удержался от желания попробовать, пока Ефимов с той же ловкостью фокусника разливал по второй.
Теперь выпили молча, без тостов. Хаблак выдержал паузу и зачерпнул ухи после всех, распробовал и похвалил:
— Давно не ел такой. Вкуснейшая.
— Оттого что рыбы много, — объяснил Яков. — Рыба тут ловится, вчера вечером даже судак попался. Вот, — подцепил ложкой и положил кусок рыбы на газету перед Хаблаком, — отведай, судака ведь не каждый день поймаешь.
Хаблак не отказался, судак понравился ему, да и вообще, разве может быть невкусной рыба на берегу, тем паче под рюмку?
— За продуктами в Сосновку ездите? — спросил он.
— Редко, — отозвался Яков, — у нас тут все есть. Крупа, консерва… За хлебом и поллитрой Лукьян мотается. Ну колбасы еще прихватит, когда совсем уж рыба надоест.
Мне бы никогда не надоела.
— Так ешь.
Хаблак выловил из котелка довольно большого подлещика и начал жевать,» поглядывая на Якова. Думал: нужна фотография… Завтра надо послать в Одессу его снимок. Те мальчишки из совхозного поселка должны опознать Якова, ведь точно подметили его сходство с Энгибаряном.
Через два-три дня они получат акт об опознании, и тогда можно со спокойной совестью брать Якова с Бубликом. По крайней мере, оснований для задержания достаточно, а неопровержимые доказательства убийства Манжулы и подготовки взрыва в самолете появятся в процессе следствия.
Итак, надо начинать с фотографии Якова. Нет гарантии, что, даже зная адрес и место работы, он сможет достать его снимок. Надо сфотографировать Якова сейчас. Что ж, это не такая уж большая проблема…
Хаблак доел рыбу и навалился на уху. Взглянул на Якова и не без удовольствия отметил, как посоловели у него глаза. Чуть-чуть толкнул локтем Ефимова и сказал:
— Хорошо сидим, ребята, и уха классная. В таком обществе не грех бы еще…
— Нет у нас, — объяснил Яков. — Лукьян сегодня должен был мотнуться, все прикончили.
— У нас есть еще, однако…
— Трехсвекольная?
— Из чистого сахара.
— Так что же ты молчишь?
— Видишь, не молчу, но ведь вы сначала…
— Да ты неправильно понял, — встрял Лукьян. — Если из сахара, и еще очищенный, лучше пшеничной.
Хаблак пошел к катеру. Накинул на плечи рубашку, положил в карман вроде бы обычную зажигалку, достал бутылку самогона.
Пока Ефимов разливал, Хаблак размол сигарету, щелкнул зажигалкой. Не загорелась, щелкнул еще раз — теперь имел две фотографии Якова, прикурил, затянулся, но сразу положил сигарету на край стола.
— Бросил я, — начал оправдываться, — но когда выпью, хочется…
— Оно все в соответствии, — решил пофилософствовать Лукьян. — Говорят, отрава для организма, но ведь приятно. У меня сын тоже бросил, но вижу, опять сосет…
— Приезжает сын? — спросил Хаблак чуть ли не машинально, но вопрос этот оказался едва ли не важнейшим, поскольку Лукьян вдруг сообщил такое, что у Хаблака вдруг вытянулось лицо, и он, чтобы скрыть волнение, схватил стакан и отхлебнул довольно вонючего, хоть и разрекламированного самогона.
А Лукьян сказал:
— Мой Митька нас не забывает. Да и что ему, тут он поблизости, возле райцентра. В карьере работает.
«В карьере производятся взрывные работы, — подумал Хаблак. — И этот Митька мог достать взрывчатку. Не ту ли, что взорвалась в Борисполе?»
— Знаю я тот карьер, — заметил Хаблак. — И что там ваш Митяй делает?
— Начальником участка он,
— Что-то не припоминаю.
— Дмитрий Червич, не слышал?
— Нет.
— А его многие знают. Весь в меня, даже изобретения имеет.
— Такие люди! — воскликнул Хаблак. — Мне приятно, что сижу с вами за одним столом. И ты, Яков, изобретатель?
— Рационализатор, — хохотнул тот. — У меня вся жизнь — сплошная рационализация.
Он сам дал повод Хаблаку задать вопрос, давно крутившийся у него на языке, и майор немедленно воспользовался этим:
— Вероятно, интересная профессия? Где ты работаешь?
— Во! — показал ему большой палец Яков. — У меня работа — во! Не пыльная, и все кланяются…
— Умеют же люди устраиваться!
— Голову для этого надо иметь, — ответил Яков, но тут же почему-то согнул руку, демонстрируя и правда впечатляющие мышцы.
— На промтоварной базе он… — объяснил Лукьян. — Это такая работа: что пожелаешь, то и будет.
— Точно, — вздохнул Ефимов. — У меня один знакомый работает на нашей базе, так все имеет.
— Сравнил! — не без бахвальства сказал Яков. — У нас база республиканская, усек?
— Тем более приятно познакомиться, — расцвел в улыбке Хаблак. — И кем же ты на базе?
— Ну и дурак, — безапелляционно заявил Яков, — ежели так спрашиваешь… У нас важно не кем, а что можешь… Ну грузчиком, какое это имеет значение! Главное, знаю, что где лежит, а без меня — ни-ни…
— Финские сапоги можешь достать? У нас в универмаге выбросили, так расхватали…
— Я все могу! — Яков бесцеремонно вылил остатки самогона в свой стакан. — Вы завтра подскочите, а то мы послезавтра в Киев возвращаемся. Конечно, прихватите с собой, посидим, побеседуем, тогда и договоримся. Ты ко мне приедешь, я тебе все устрою, для хороших людей нам ничего не жалко.
Хаблака подмывало спросить у Якова фамилию, однако воздержался — недаром же тот прячется на пустынном днепровском острове, и Бублик только наезжает к нему.
Подумал: впрочем, он и так знает о Якове достаточно, а завтра будет знать абсолютно все. Ну, может, не все, а то, что нужно на этом этапе расследования.
