Пол Клеменс - Снятие с креста
– Очень загадочная ночь, – ухмыльнулся Анджей.
– Что вы, месье, я ничуть не нимфоманка, – она не смутилась. Почему она должна смущаться мужчины, которого держит на прицеле? – Я обыскала апартаменты, посмотрела в ванной. Картины лежали в шкафу. Но в ту минуту я не знала, что это ДРУГИЕ картины!
– Оноре Фрагонар, – пояснил Анджей. – А Шандемо я спрятал под матрас, куда вы забраться не догадались.
– Именно. Я сняла картины на цифровой фотоаппарат, положила их на место и весьма довольная… – Она замолчала, подбирая правильно определение.
– Решили созорничать, – помог Анджей. – Это так романтично. К тому же пьяные мужчины – такие непонятливые, неповоротливые.
– Вроде того, – кивнула Катрин. – Не так уж часто у меня случаются контакты благодаря этой паршивой работе… Я вернулась в Бруа, оттуда побежала на дорогу, нашла Винье, который совсем продрог, показала ему снимки. Он вскричал, что это не Шандемо… Признаюсь, месье, в вопросах высокого искусства я немного не сведуща. Оторопела, сорвалась, схватила его за грудки, кажется, крепко вмазала. Он кричал, что не хочет иметь со мной дела, бросился бежать, вопя, что немедленно пойдет в полицейский департамент. Я его догнала… в общем…
– Оба погорячились, – заключил Анджей. – На мое счастье, вы решили не возвращаться в Гвадалон.
– Николь легла спать, – пожала плечами Катрин. – Она не знала, что я вторично нарисуюсь. А я не инспектор Гаджет, у которого голова превращается в вертолет, а ноги в ходули. Что вас еще интересует, месье? Вы искали Кассара. Нашли. После вас я его тоже нашла. Вместо того, чтобы бежать из города, он отоварился в винном магазинчике и собирался промочить глотку. Вот кретин… Мы поговорили с ним в тиши ночного парка. У меня есть жетон, месье, и на такую публику он действует безотказно. Он рассказал все, что рассказал вам. О том, что Мишель кое-кого знала, о сообщнике злодея в Бруа, об архивариусе в Шартарене, о том, что зовут его Симон Ле Пьен…
– Дальше, – потребовал Анджей.
– Можно было допустить, что вы пожелаете прокатиться в Шартарен. Вы пришли к нам в управление, врали про Кассара, убыли. Я отлучилась под каким-то убедительным предлогом, ехала за вами. Вы проскочили нужный поворот… Далее ясно, месье? К сожалению, под горячую руку попалась и племянница месье Ле Пьена. Я вызвала полицию, сделала фото…
– Вы ловкая женщина, – похвалил Анджей.
– Спасибо. Потом я погнала обратно, поставила машину в лес, увела какой-то дремучий джип от парковки перед свинофермой, ждала вас на дороге, долго ждала. Злость обуяла, хотелось уж вытолкнуть вас на встречную полосу. Потом опомнилась. Я не хотела вас убивать. И пытать не собиралась. Зачем раньше времени открывать свое лицо? А вот убрать на некоторое время… Увы, меня постигла неудача. Но я успела в Шантуа и даже помогла Жулье прибрать эту скотину Лубянского – он как раз кругами ходил вокруг притона и не решался лезть туда в одиночку. Вы опять пришли в полицию – жаловаться. И опять я не могла вас достать. Николь Пуатье слышала часть вашей беседы со старой Антуанеттой, испугалась, подкараулила старуху в саду. Дура. Девчонка выходила из-под контроля, надеюсь, вы понимаете? Еще немного, и ей пришло бы в голову начать меня шантажировать. Вы опять пришли в полицию – доложили о смерти Николь. Явился сержант, что я могла? Вы – ходячее проклятье, месье! На сутки вас запирают в камере – инспектор загружает меня работой. Хоть волосы на голове рви. Но вот охранное агентство разрывает договор, уходит прислуга, вы остаетесь одни, не считая пьяного дворника. Я бы справилась с вами, я уже согласна была на все. Но тут появляются ваши друзья! Я помчалась в скалы в обход Гофрэ, хотела проследить за вашим поместьем – ведь я не знала, кто приехал, – нарвалась на этого кретина Травеля… Сидела и грустила – до вас теперь не добраться, пойду-ка я иным путем. Рискованным, авантюрным. Окажись картина не у вас, а, скажем, у Ирен Маклассар, возникли бы временные сложности. Окажись картина у инспектора – тоже неприятно. Но ведь сработало?
– Сработало, – согласился Анджей. – И самое захватывающее: события текущего вечера.
– Интуиция мне просто кричала об этой «мельнице», – похвалилась Катрин. – Но я никак не могла ее связать с домом Вассаля. И лишь когда вы туда направились, я прозрела…
– Мы вроде незаметно уходили, – проворчал Анджей.
– Я заняла позицию между Гвадалоном и Бруа. Вы думаете, я забыла про подземный ход? Я видела, как вы потеряли женщину… Не волнуйтесь, мне было не до вашей куклы. Позвонила Жулье, встретилась с ним у станции техобслуживания. «Арман, – сказала я, – как ты относишься к десятку-другому миллионов евро?» Он не заподозрил меня в людоедстве. Я почти убедила его в том, что убийца – Вассаль, я привела убедительные доводы. Он растерялся, не смог сориентироваться в ситуации. Решил довериться мне, на свою беду. Арману очень нужны были деньги… Мы, не скрываясь, подошли к дому Вассаля. Вышел ваш белобрысый парень. «Полиция, – сказали мы. – Специальная операция», – и отвели его в машину, которая стояла в двухстах футах за поворотом. Он не стал сопротивляться полиции. Битый парень. Мы отняли у него телефон, заперли в машине (я заранее обесточила полицейскую рацию). Надеюсь, там он и сидит. Изоляция в машине хорошая, выстрел он вряд ли слышал. Вернулись, проникли в дом. Старина Вассаль как раз выбирался из подвала. Растерялся, увидев нас. «Пойдемте, месье, в машину», – сказала я. Сержант остался в доме, а мы с Вассалем вышли. Он, тертый профи, заподозрил неладное, хотел сбежать. Увы, пришлось догнать и… В общем, я вернулась к двери. Ваш друг тоже вышел из подвала. Они о чем-то спорили с Арманом: один на французском, другой на польском. Цирк. «Спецоперация», – сказала я, выводя вашего друга во двор. Он вел себя нервно, о чем-то спрашивал. Странные люди – им никому не пришло в голову подозревать полицейских! Разумеется, я не повела его в машину – зачем нам в машине два человека, умеющих думать? Небольшая черепно-мозговая травма, месье. Он лежит где-то в кустах…
Он точно помнил, что в этой многолюдной драме был еще один участник. Но битая голова не соображала. Катрин стояла перед ним, она была уверена, что ей ничто не угрожает. Франчишек в машине. Павел в ауте, Изабелла далеко и с поврежденной ногой… Она сбросила со счетов этого участника драмы, хотя и знала про него. По кустам за ее спиной пробежала легкая дрожь. Еще одна – уже ближе. Тень скользнула за подсобку. Главное, не фиксировать взгляд, не подавать вида…
– Я вернулась в дом, в дверях столкнулась с Жулье. Он не стал соваться к вам в подвал (куда вы денетесь?). Начал сомневаться. Мы стояли на пороге – довольно долго. Я его убеждала – в ценности картины, в виновности Вассаля, в возможной причастности Раковского. О том, как уволимся из полиции, заживем… В принципе, он был уже не нужен. Я могла избавиться от него. Он раздражал, действовал на нервы. Еще немного, и его бы посетила закономерная мысль. Но тут вы бросились на прорыв – он мгновенно пришел в себя, мы разделились, кинулись в обход дома…
Гибкая тень выскользнула из-за подсобки, медленно приближалась по стеночке. До нее оставалось несколько метров…– Хватит болтать, месье, – сказала Катрин. – С вас картина. Милости просим в подвал.
– Хорошо, – Анджей оторвался от стены. – Пойдемте. Но вы должны мне пообещать, Катрин…
Пронзительный индейский клич огласил пустырь! Свирепая кошка набросилась сзади на преступницу, повисла на ней. Та не ожидала нападения, выронила один из пистолетов. Изогнулась, чтобы сбросить с себя неожиданный «приплод». Но та вцепилась ей в горло. Катрин захрипела и сделала единственное, что было уместно в данной ситуации: врезала противнице локтем под дых! Та свалилась с нее с диким воплем. Анджей уже летел, Катрин развернулась, выбрасывая руку с пистолетом – ее глаза блестели от страха, – он ударил по запястью, железная штуковина куда-то полетела, не успев произвести выстрел. Он видел перед собой перекошенное лицо, которое несколько минут назад он с таким упоением целовал… и ударил кулаком между глаз. Второго раза не потребовалось. Он вложил в удар всю душу. Преступница свалилась как подкошенная…
Ну что ж, если дама упала, джентльмен обязан упасть рядом. Он рухнул вслед за ней на колени, тупо смотрел на неподвижное тело. А Ирен Маклассар уже прыгала вокруг него, хватала за плечи, трясла, брызгала слезами, хрипела, как простуженная:
– Месье Раковский, где Рубенс?.. Немедленно говорите, где Рубенс?… Если вы не скажете, я вас убью, месье Раковский! Ну, пожалуйста, скажите, дайте хоть взглянуть краем глаза…
– Ирен, дорогая, вы так хорошо начали, – бормотал он. – Зачем нам портить впечатление от этой незабываемой встречи? Вы обязательно увидите картину, обещаю, все ее увидят…
Голова носилась каруселью. Он, кажется, терял сознание. Серая ночь растекалась, как винное пятно по скатерти. В момент прояснения он обнаружил Франчишека Рыбаса. Тот приближался как-то боком, держа перед собой куртку, стряхивал с нее осколки стекла и стыдливо бормотал. Обрисовался Павел Айзик. Он тоже не производил впечатления счастливого человека, кое-как переставлял ноги, держался за голову и вяло бранился. Анджей был страшно рад видеть их живыми и почти невредимыми…
