Наталья Андреева - Черное белое
— Как угодно, — устало сказала она.
— Значит, вы понимаете все, что я говорю?
— Ну разумеется!
— А дурацкие картинки рисовать каждый может, — злорадно сказал следователь. — Я недаром так уцепился за эти деньги. Деньги — это мотив. Сумасшедшие убивают, не имея на то мотивов. А вы убили из-за денег. Ну и о каком сумасшествии может идти речь? Вполне разумное логичное решение. Убить и получить деньги. Я это докажу.
— Ваше право. А теперь оставьте меня в покое. В конце концов, что камера, что эта палата — разницы никакой.
— Да, но сроки! Сроки!
В палату заглянул Саша. Валерия его то узнавала, то не узнавала. Может быть, он просто изменился с того дня, как они познакомились? Дал бой своим драконам, да и ее тоже.
— Беседуете? — Маленький герой с огромной душой внимательно посмотрел на стоящего у ее кровати человека.
— Я подозреваю, что это ваших рук дело, — кисло заметил следователь.
— Какое дело?
— Вердикт, который вынесла комиссия.
— Меня даже не допустили в кабинет, — усмехнулся Саша.
— Но зато там сидели ваши хорошие знакомые. Во сколько обошлось?
— Что, простите, обошлось?
— Да бросьте! Не понимаю только, неужели вы любите эту женщину? Кто она вам? Что за причина, что вы так о ней хлопочете? Она же убийца!
— Выйдите вон, — тихо, но твердо сказал Саша.
— Что-что?
— Вон. А то я спрошу, сколько вам заплатили.
— Ладно. Разберемся.
Следователь вышел, плотно прикрыв за собой дверь больничной палаты.
— Как ты? — спросил Саша.
— Он прав. Зачем ты со мной возишься?
— Быть может, я единственный, кто тебе верит.
— Он уцепился за эти деньги. Следователь. И Соня воду мутит. Быть может, ты сходишь туда? Постой-ка… Я вспомнила… Женщина в бигудях. В халате.
— Какая женщина, Лера?
— Спустилась с верхнего этажа, когда с Соней случилась истерика. Ты должен с ней поговорить. Обязательно. Там три квартиры. На лестничной клетке. В одной из этих квартир живет она.
— Хорошо. Я схожу. Не понимаю, зачем тебе это надо, но схожу.
— Вот и хорошо, — она откинулась на подушки. — Я хочу знать правду. Как, когда у меня это началось. Что было наяву, а что только в моем воображении. А теперь дай мне поспать.
Саша заботливо поправил одеяло и поцеловал ее перед тем как уйти.
— Спи, любимая. Все будет хорошо. Пока я рядом, они тебе ничего не сделают.
«За что мне это? Такой человек» — подумала Валерия, когда за ним закрылась дверь.
…«Вторая Парковая, дом десять, второй подъезд, третий этаж. То есть, четвертый», — повторял он про себя по дороге в Москву. — «Надо позвонить во все три двери, найти женщину в бигудях. А если она будет без них? С нормальной прической и не в халате? Какое у нее лицо? А если ее вообще нет дома?» Больше всего на свете он боялся, что не найдет эту женщину. И никогда не узнает правду. Добравшись до места, некоторое время сидел в машине. И вновь — а если ее нет дома? Тогда он приедет сюда еще раз. И еще. Сегодня вторник, утро. Она либо работает, либо домохозяйка. Либо — либо…
Когда очутился перед железной дверью, сообразил: а код? Пришлось ждать, когда кто-то выйдет из подъезда. Девочка с собакой не проявила бдительности, хотя мама наверняка учила не впускать в дом незнакомых людей. Придержала дверь, чтобы молодой мужчина приятной наружности прошел в подъезд. Консьержки у них не было. На четвертый этаж поднялся пешком. Внимательно оглядел три двери. Первая — стальная, над ней зеленый глазок сигнализации. Включена. Скорее всего, никого нет дома. Вторая обита дешевым черным дерматином. Третья — деревом. А с чего Лера взяла, что дама в бигудях спустилась с четвертого этажа? А если с пятого? Подумав немного, позвонил в дверь, обитую дерматином. Через некоторое время детский голос спросил:
— Кто там?
— А мама дома?
— Нет.
— А кто-нибудь из взрослых?
— Никого нет дома.
— Извини.
Как глупо! Хоть что-нибудь про нее знать! Как зовут? Сколько лет? Почему он спросил «мама дома»? На вид ей лет сорок — сорок пять. Скорее, бабушка. Позвонил в другую дверь. В ту квартиру, что была не на сигнализации. Открыл мужик в спортивных штанах и белой майке:
— Тебе чего?
— Женщины в доме есть? — глупо спросил он.
— Какие женщины? — оторопел мужик.
— Я ищу даму лет сорока — сорока пяти. Лицо у нее такое… — Он напрягся: — Да! На левой щеке бородавка! Быть может, это ваша мама?
— Я один здесь живу.
— Извините. А у соседей? Нет такой женщины?
— Да ты нормальный? — подозрительно посмотрел на него мужик.
— Не переживайте, я сам врач-психиатр.
— А так сразу не скажешь, — с сомнением покачал головой мужик. — Ничем не могу помочь. Недавно въехал, с соседями не общаюсь. — Дверь захлопнулась.
Что дальше? С сомнением посмотрел на зеленый глазок сигнализации. Ломиться туда нет смысла. Подумав с минуту, снова позвонил в дверь, обитую дерматином. — Кто там? Мальчик? Девочка?
— Это опять я.
— Сейчас в милицию позвоню, — сообщил бдительный ребенок.
— Я же не пытаюсь ворваться в квартиру. Я только хотел спросить: у тебя бабушка есть?
— Она в магазин пошла.
— Понятно. А нет у нее на левой щеке бородавки?
— Бабушка говорит, что это большая родинка.
— Конечно, родинка! — обрадовался он.
— А когда бабушка вернется?
— Не знаю.
— Спасибо. Я больше не буду звонить в дверь.
— Дяденька, вы маньяк?
— Нет. Я доктор.
Судя по тому, как затопали маленькие ножки, ребенок от двери отошел. Он присел возле лифта и впервые подумал с тоской: «И почему я не курю?» Он понятия не имел, сколько придется ждать. Но минут через десять дверь лифта открылась и оттуда вылетела перепуганная женщина с двумя сумками. Глаза у нее были просто бешеные. Увидев его, охнула:
— Кто вы? Чего вы хотите? Учтите, что соседняя квартира на сигнализации! Мне стоит только на кнопку нажать и сюда приедет милиция! Немедленно! Через минуту!
Он слегка оторопел:
— Я просто жду вас. Никого не трогаю.
— Я вас не знаю!
— Послушайте, вы успокойтесь сначала. Я же на вас не кидаюсь. И в руках у меня ничего нет. — Он поднял руки ладонями вверх.
— Не приближайтесь! — сказала женщина с опаской.
— Мы встречались один раз. Вы не можете этого не помнить. Скандал этажом ниже. С девушкой была истерика, вы спустились в халате и бигудях и пригрозили, что вызовете милицию. А мы сказали, что сами из милиции. Это было в конце прошлого месяца…
— Значит, вы из милиции? — женщина облегченно вздохнула. — О, Господи! Я была в магазине, когда позвонил внук. Сказал, что в квартиру ломится маньяк, якобы доктор. Со скальпелем в руке.
И оба засмеялись.
— У вашего мальчика богатая фантазия. Вообще-то я действительно врач. Психиатр. Мне надо выяснить у вас одну вещь. Насчет той девушки.
— Может, в квартиру пройдем? — женщина достала из сумочки ключи.
— Нет-нет. Вы помните тот день?
Женщина поставила на пол сумки и сказала:
— Да, конечно. У нас вообще-то тихо. Скандалов никогда не бывает. Сейчас квартиры в нашем доме покупают люди состоятельные, а бедняки размениваются, уезжают на окраину. Богатые шума не любят. Скоро, говорят, и консьержка появится. Я тоже надумала разъезжаться со снохой. Только с мальчиком некому сидеть. Молодые-то работают. Говорят, нашу квартиру можно разменять на две в новых районах. Конечно, я привыкла здесь…
— А давно вы живете в этом доме?
— Я здесь родилась. Дом старый, но но вые так не строят. Здесь все надежно.
— Скажите, в двухкомнатной квартире что под вами, кто раньше жил?
— Да всю жизнь Федоровы жили. Но Сонечка потом куда-то исчезла. Говорят Аня (мы вместе росли) вышла замуж за богатого. Я ее не видела уже очень давно Квартира долгое время пустовала. Я еще подумала: а почему бы им ее не сдать? Та кие деньги! Но, значит, хватало. А года два назад жильцы в ней стали сменяться так быстро, что я не успевала к ним привыкнуть. Теперь понятия не имею, кто там живет!
— Та девушка… Вы еще сказали такую фразу: «Как люди меняются». Это о ком?
— О Соне, о ком же еще! Я с трудом ее узнала! Поправилась, а была такая худенькая! И эта истерика… Меня не вспомнила. Хотя что я ей?
— Значит… — Он сначала даже не поверил. — Девушка, которая приезжала с нами дочь той самой Ани…
— Ну да! Ани Федоровой! А по мужу… Дайте-ка вспомнить… Такая странная фамилия…
— Летичевской.
— Как же! Леша Летичевский! Красавец мужчина! Помню его! Лет пятнадцать они жили в этом доме. Соня его дочь. Любовь Петровна, Анина мать, все время жаловалась, что, мол, красавица-дочка не могла найти себе москвича. Но после ее второго замужества, должно быть, успокоилась. Любовь Петровна умерла вскоре после этого, а квартиру, насколько я знаю, оставила единственной внучке. Леша уехал. Ведь теща не соизволила его даже прописать к себе за все пятнадцать лет!
