Наталья Андреева - Черное белое
— Узнала? От кого? От Мошкина?
— Все может быть, — уклончиво сказал следователь Жуков. — А говорю я это тебе к тому, чтобы ты понял: в твоих же интересах доказать, что Лера была невменяема в момент совершения преступления. Ну полежит полгодика у тебя в больнице и выйдет на свободу. Ты должен это доказать.
— То есть, должен поверить, что убила Лера. Нет, не могу.
— Да даже если она не убивала! За махинации с документами, наследством и квартирами, знаешь, сколько дадут? Семь лет! А то и больше. Лучше будет, если об этом никто не узнает. Есть разница — полгода в дурдоме или несколько лет в женской исправительной колонии строгого режима? Я тебе как следователь говорю, что разница есть. И потом, убила она. Я тебе говорю.
— Но откуда такая уверенность?
— Потому что Соня видела. Когда сбежала из больницы, отправилась в дом к своей матери. Ей нужна была одежда и деньги. Она слышала, как Лера ругалась с Алкой. И видела все, что произошло потом в спальне. Это она позвонила в милицию.
— А притон? Свидетельница?
— Не задавайся глупыми вопросами, — посоветовал следователь Жуков. — Если хочешь поговорить с Соней, она сейчас придет.
— Я не хочу ее видеть. — Саша покачал головой. — Не могу сейчас.
— Ну, как хочешь.
— У меня будет к тебе только одна просьба.
— Какая? — насторожился следователь Жуков.
— Если ты сейчас уедешь, дай слово никогда ее больше не беспокоить. Я смогу победить ее болезнь, потому что я Леру действительно люблю. Ты, должно быть, не понимаешь, как можно связать свою жизнь с такой женщиной. У тебя вот смелости не хватило…
— Да не смелости…
— Не перебивай. Потому что пройдет какое-то время, и она окажется на свободе. Здоровой женщиной, молодой, полной сил. Она красива, талантлива, и умница. И с ней никогда не бывает скучно. Ты опомнишься, и вновь начнешь ее добиваться.
— А ты уверен, что она не устоит, — усмехнулся следователь Жуков.
— Я уверен, что это болезнь. Ее любовь к тебе. Это не поддается объяснению. А все остальное… Труп в цветнике, ужас при виде подсвечников, — все это мне теперь понятно. А раз понятно, с этим можно бороться. А вот бороться с тобой — полная бессмыслица. Короче, если ты появишься еще раз, я не знаю, что с тобой сделаю.
Он даже кулаки сжал, а когда увидел, как изменилось лицо у следователя Жукова, слегка опешил. Да, похоже, что тот испугался! Да-да, испугался! Вот тебе и герой! Тут же отступился от любимой женщины.
— Не беспокойся. У меня теперь будет чем заняться. И кем.
— Тогда желаю удачи. А насчет того, что она мне с тобой изменяла… А может, тебе со мной?
Ему показалось, что следователь Жуков еле сдержался. Но кинуться на своего обидчика так и не посмел.
ТУФЕЛЬКА
Соня Летичевская подходила к дому с опаской. Как бы не заметили соседи! Она бы сделала это ночью, как и в прошлый раз, но знала уже, что ночью женщина, живущая рядом, теперь спускает с цепи собаку. Огромного дога. Из-за этой собаки пришлось спасаться бегством, лезть через забор. Потом приехала милиция. Нет, лучше сделать это утром. Дог на цепи, соседка ушла в магазин. Соня сама видела, как та вышла из калитки с хозяйственной сумкой в руке. Вот теперь можно.
Она нырнула в калитку. Входная дверь вновь опечатана. И черный ход тоже. Но ничего. Не в первый раз срывать бумажную ленточку. Милиция спишет на воров. К тому же, ничего из дома не пропадет. Она только возьмет свое. То, что спрятала в ночь после убийства самозванки.
Ах, мама, мама, ну зачем ты это сделала! Соня все еще поверить не могла, что Павел Мошкин оказался таким прохвостом! Мало того, что втерся в доверие к тяжело больной вдове, так еще и Соню сумел скомпрометировать в ее глазах. Лишить родную дочь наследства! Это же надо было додуматься!
Все было хорошо, пока Мошкин не съездил за границу и не навел справки о Сонечке Летичевской. Даже частного детектива не постеснялся нанять на мамочкины деньги. И правда всплыла наружу. О том, что дочь давно уже нигде не учится, связалась с подозрительным типом, а главное, прочно подсела на наркотики. И мама пришла в ужас. Но Соня-то этого не знала!
Мошкин прислал телеграмму о смерти матери накануне похорон. Естественно, что Соня не успевала. И она решила не спешить. Какая разница, когда вернется на родину? Неделей раньше, неделей позже. Наконец деньги кончились, и она поняла: пора!
Когда приехала рано утром из аэропорта, чувствовала себя ужасно. В голове билась только одна мысль: срочно нужна доза.
Дверь открыл молодой парень, смазливый худосочный блондин. Соня видела фотографии, которые регулярно присылала мать, но и представить себе не могла, что парень так тщедушен. Надо же, на что мамочка польстилась!
— А, это ты! — Парень протяжно зевнул. — Ну что ж, заходи.
Она прошла в дом, где Павел Мошкин вел себя как хозяин. А на нее смотрел как на непрошеную гостью.
— Рань-то какая! — еще раз зевнул он.
— Почему не встретил в аэропорту? Я дала телеграмму.
— Много чести! Ты кто? Принцесса?
— Последние деньги потратила на такси. А мой счет, оказывается, заморожен!
— Надо думать, — хмыкнул Мошкин.
Он прошел на кухню, Соня следом. Дом произвел на нее впечатление. Сколько же может стоить такой особняк? Наконец-то заветное наследство в ее руках! И деньги отчима. Огромные деньги. До конца жизни она теперь не будет нуждаться. Будет покупать себе наркотики. Единственная мысль — о них. Ей становилось все хуже и хуже.
— Думаешь, нам надо ссориться? — спросила она, когда Павел полез в холодильник за пепси-колой.
— Тебе-то уж точно не надо со мной ссориться. Хочешь? — протянул он баночку и Соне.
— Почему?
— Потому что ничего твоего здесь нет.
— Это как? — оторопела она.
— Я сейчас. Подожди минутку.
Мошкин ушел, она осталась на кухне одна. Открыла баночку, сделала глоток ледяной колы и невольно поморщилась: гадость! Павел вернулся с железным ящичком в руке. Аккуратно отпер его ключиком, достал какой-то документ. Положил его на кухонный стол.
— Слушай, в доме ничего нет? — нетерпеливо спросила Соня.
— В каком смысле?
— Ну, травки, покурить. Или чего покруче. Согласна на все.
— Смеешься? — пристально посмотрел на нее Мошкин. — Выпивка есть, но до вечера в этом доме не принято употреблять спиртное.
— Понятно. Честный, хороший мальчик. Ну и сколько тебе отвалила за это мама?
— Ты сюда смотри, — Павел ткнул пальцем в бумагу.
— Что это?
— Дарственная на дом.
— А денег ты не мог бы мне одолжить? Баксов сто. На первое время. — И через паузу: — Как ты сказал?
— Этот дом мой.
— Ты шутишь?
— Нет. Не шучу. А это мои банковские карты. Чтоб ты знала. На них большая часть денег. Принадлежавших твоему отчиму, а потом твоей матери.
Она смотрела на железный ящичек, полный сюрпризов. Не собираясь, впрочем, вникать в суть.
— Так как насчет ста баксов? Надо, пойми. Срочно.
— Ты хоть что-нибудь соображаешь? — спросил Павел Мошкин.
— Буду соображать. Но не сейчас. Позже.
— Ты сейчас думаешь — какая же он сволочь! Обманул бедную вдову.
— Ничего я не думаю. Дай денег.
— Но я обещал Ане тебя спасти. Клятву дал перед ее смертью. Я объяснил, что как только деньги попадут тебе в руки, все пойдет по ветру. Я человек бережливый. Хозяйство веду сам. У меня есть девушка, которая изредка приезжает и помогает по дому. Очень хорошая девушка. Это обходится дешевле, чем приходящая домработница. Надо только время от времени с ней спать и кормить обещаниями. Мы с тобой хорошо устроимся.
— Что ты говоришь? Я же только сто долларов прошу! Ничего больше!
— Конечно, твое лечение дорого мне обойдется. Но я обещал Ане. Она мне поверила. За два года она хорошо меня узнала. Вот завещание. Оставшиеся деньги и все, что находится в доме, также принадлежит теперь мне.
— Что-что?
— Твоего здесь нет ничего, — повторил Мошкин.
— А деньги? Есть у меня деньги?
— Нет.
— Даже ста баксов? — жалко улыбнулась она.
— Да. Даже ста долларов.
— Ты шутишь!
— Не шучу. Мне не жалко этих денег, пойми. Ты ни в чем не будешь нуждаться. Я все буду покупать тебе сам. Потому что обещал Ане. Но денег на руки не дам. Ни копейки. Пока не пойму, что тебе можно доверять. Ты будешь учиться. Не так, как в Англии. По настоящему. Получишь хорошее образование. Я устрою тебя на хорошую работу.
— Работать?! — Она не выдержала и рассмеялась. — Нет, ты все-таки шутишь!
— Не шучу.
— А сам? Сам ты что делаешь?! Учишься?! Работаешь?! Ты вор! Это не твой дом! Не твои деньги! Это все мое, мое, мое!!!
— Посмотри эти бумаги, — спокойно сказал Мошкин. — Нет, в руки не дам. Ты ничего не соображаешь сейчас.
— Банковские карты? А наличные? — Она видела теперь только железный ящичек. И заветный ключик.
