Алексей Макеев - Она слишком любила красное
Насколько я успел узнать Данилу Лугового, он был весьма пунктуальным человеком. Если я назначил ему встречу на одиннадцать часов, то он и появится именно к этому времени. В крайнем случае, минуты на три раньше, но уж никак не позже. Чем ближе наступал этот долгожданный момент, тем тревожнее было у меня на душе. Я постоянно смотрел на часы.
Десять пятьдесят… Данилы все еще нет. Я начал злиться и теряться в догадках. У него могла появиться не одна тысяча уважительных причин, по которым он мог отложить нашу встречу. В конце концов, он мог не прийти по состоянию здоровья. Единственная причина, которую я даже не допускал, – он явно не мог позабыть о нашей встрече, засидевшись в каком-нибудь баре с молоденькой шлюшкой. Данила практически был непьющим человеком. В какой-то степени это обстоятельство осложняло мою задачу. Согласно моему плану он должен был напиться до потери пульса, или, как говорится, до поросячьего визга.
Десять пятьдесят пять… У меня по телу бегут мурашки. Такое ощущение, что я босыми ногами наступил на муравейник. Я нервно расхаживаю по гостиной.
Десять пятьдесят шесть… Я сверил наручные часы с будильником, стоящим на тумбочке. Мне не хватает воздуха. От волнения я начинаю задыхаться. Я прислушиваюсь к каждому стуку на улице. Легкое шуршание маленьких крылышек пернатых пичужек отдается в моем сознании хлопаньем орлиных крыльев. Скрежет ветки дерева по стеклу я воспринимаю как скрежет тормозов.
Десять пятьдесят семь… Я уже сомневаюсь в том, что вообще увижу Лугового на пороге моего коттеджа. Я мог недооценить его ум и проницательность. Вероятно, у него все-таки были причины разговаривать со мной в моем офисе с вызывающей небрежностью. Не подав мне на прощание руки, он практически не только унизил меня, но и пренебрег мною как человеком, стоявшим выше его на несколько иерархических ступеней. Он решил показать, что я недостоин его рукопожатия.
Десять пятьдесят восемь… Я машинально посмотрел на мобильный телефон. Возникло желание позвонить в авиакомпанию и отказаться от вылета. Идея показалась чересчур навязчивой и поспешной. У меня еще теплилась надежда и был шанс встретиться с моим злейшим врагом. Я достал из бара коньяк и до краев наполнил рюмку.
Десять пятьдесят девять… С Данилой явно что-то случилось. Если, конечно, он не решил меня перехитрить. Я вдруг подумал о том, что он мог догадаться о моем коварном намерении и подготовить неожиданный сюрприз. Излюбленный метод, неоднократно воспетый писателями детективного жанра, где убийцу задерживают во время совершения преступления буквально за секунду до его трагического завершения. Меня бросило в жар. Такая мысль впервые пришла мне в голову. Я испугался, подумав о том, что она может стать пророческой.
– Роман Александрович! – наконец-то услышал я долгожданный голос.
«Значит, скрип тормозов не был скрежетом ветки по стеклу, и возле моего коттеджа действительно остановился автомобиль», – облегченно вздохнув, подытожил я.
– Роман Александрович! – снова воскликнул Луговой.
Я вышел на веранду. Данила был все так же подтянут и педантично опрятен.
– Мне показалось, что на вашей даче никого нет, – сказал он. – Такая необычная тишина…
– Здесь и впрямь, кроме меня, никого нет.
– Вы отпустили рабочих?
– Да. Я ведь говорил тебе, что сегодня уезжаю. Я не хочу, чтобы в мое отсутствие они сделали что-нибудь не так, как надо. Тем более не забывай, что сегодня воскресенье.
– Я был уверен, что шабашники работают без выходных.
– Они ведь тоже люди и должны отдыхать, – высокопарно отпарировал я.
– Степаныч еще не подъехал? Это ведь он повезет вас в аэропорт?
– Он заедет за мной через час.
– А где ваш сторож?
– У его жены день рождения! Мне пришлось отпустить его до понедельника, – не моргнув глазом, солгал я и тут же укоризненно произнес: – Ну, пожалуй, хватит вопросов. Я же сказал, что здесь, кроме меня, никого нет!
В этот раз я не спешил протягивать ему руку.
– Я нашел покупателя, – сухо произнес Луговой. – Придется сделать небольшую скидку.
– У нас уже был разговор на эту тему, – отмахнулся я. – Деньги не имеют значения! Проходи в гостиную. У нас с тобой еще уйма времени…
Я посмотрел на него осторожным взглядом и уточнил:
– Ты приехал на такси?
– Да. Поймал частника…
– Надеюсь, расплатился с водителем?
– Разумеется. Я сразу же отпустил его и чуть было не пожалел об этом.
– Ну и замечательно. Все хорошо, что хорошо кончается!
Любезно предложив Луговому присесть в кожаное кресло, я демонстративно распахнул створки бара. Зеркальная отделка, яркое освещение, отражающееся в хрустальных фужерах, и наличие спиртных напитков не могли не произвести на него должного впечатления.
– Думаю, ты не откажешься помянуть Викторию? – как бы ненавязчиво спросил я.
Он посмотрел на меня отрешенным взглядом.
– Вы же знаете, мне нельзя! – наотрез отказался Данила. – Я должен доставить автомобиль Виктории ее будущему владельцу.
– Уже несколько лет, как я не пользуюсь водительскими правами, но я до сих пор помню строжайший запрет насчет алкоголя… Ты вправе отказаться. Я ведь только хотел выпить рюмочку коньяку за упокой ее души…
– Мне достаточно выпить каплю спиртного, и я уже перестаю себя контролировать, – признался он. – Вроде бы все понимаю, но не могу остановиться…
– Это сущий пустяк, – заверил я. – В крайнем случае, ты можешь остаться здесь на даче. Тебя ведь никто не торопит. Как следует осмотришь автомобиль, а завтра утром спокойно сядешь за руль.
– У меня назначена встреча. Клиент будет ждать в Апатитах.
– Ничего страшного не произойдет. Ты всегда сможешь ему перезвонить. Отдохнешь как человек. Посмотришь телевизор или послушаешь музыку. На какое-то время почувствуешь себя хозяином этих апартаментов.
– Вообще-то мы договорились встретиться завтра в полдень…
– Тем более!
Я притворно улыбнулся.
– Степаныч отвезет меня в аэропорт и вернется. Он с удовольствием составит тебе компанию. Этот старый хитрец не терпит одиночества. Ему необходимо общение. Уверен, вы найдете общую тему для разговора. К тому же, слегка выпив, он любит немного поболтать, особенно когда имеет благодарного слушателя. Ему ведь тоже иногда необходимо кому-то высказаться.
– Очень сожалею, но вынужден отказаться…
– Отлично! – сказал я, поставив «Курвуазье» и две водочные рюмки на передвижной столик. – Тебе ведь еще нужны документы на машину?
– И ваша генеральная доверенность, – уточнил Данила.
– В подобных вопросах Степаныч разбирается лучше меня. Он приготовил все необходимые бумаги. Подожди пару минут. Кажется, они у меня в отдельной папке…
Я подкатил передвижной столик к его креслу.
– Пятьдесят граммов не повредят твоему здоровью, – наполнив обе рюмки коньяком, настойчиво сказал я.
– Мне еще вести машину.
– Всего пятьдесят граммов, Данила… Ты же молодой крепкий парень! К завтрашнему утру в твоем организме не останется ни капли алкоголя.
– Вынужден отказаться.
– Одна рюмка…
– Ни в коем случае!
– Только ради того, чтобы помянуть Викторию. Но в принципе ты как хочешь, а я, пожалуй, выпью за упокой ее души…
Я насильно всучил ему рюмку. Данила был в нерешительности. Он оценивающе посмотрел на коньяк. «Курвуазье» имел богатый янтарный цвет с отсветами красного дерева и теплым золотым отблеском. От него исходил аромат ванили и лесных орехов, смешанный со спелыми фруктами и стойким, насыщенным запахом меда.
– Я был уверен, что дорогой коньяк пьют в маленьких коньячных рюмочках, – ненавязчиво подметил он.
– Вообще-то лучше пользоваться невысокими фужерами с плоским широким дном, чтобы иметь возможность всецело насладиться коньячным ароматом, – пояснил я. – Учитывая повседневную занятость и тот факт, что бываю здесь в редких случаях… Одним словом, кроме кофейных чашек и хрустальных рюмок под водку, у меня ничего нет. Ну да ладно, не столь важно, из какой посуды мы выпьем. Хоть из эмалированной кружки! – высокопарно произнес я. – Главное, чтобы помянули Викторию! Упокой, Господи, душу ее…
Данила лишь слегка пригубил этот благородный напиток.
– Виктория была о тебе высокого мнения. Как о человеке, так и о хорошем специалисте, – преднамеренно произнес я. – Ты можешь мне не поверить, но она так воодушевленно о тебе рассказывала, что даже было время, когда у меня в душе появлялась червоточинка ревности.
– Напрасно. Я бы никогда не позволил себе ничего лишнего. Тем более по отношению к Виктории.
– Царствие ей Небесное! – произнес я, не торопясь опорожнить свою рюмку и тут же добавил: – По общепринятым правилам французский коньяк пьют небольшими глоточками, но у меня ограничение во времени, да и повод не располагает к длительному застолью. Ты, конечно, можешь не торопиться…
