Филип Хоули - Клеймо
Сколько еще в мире таких, как Фрэнки, с горечью подумал Люк.
— Хочешь заработать еще пять долларов? — предложил он мальчишке, который вертел в руках банку с гуталином.
Фрэнки с блестящими глазами поднял голову.
— Пять монет в неделю, хозяин. Буду делать у вас в доме всю работу.
— У тебя уже есть работа… здесь. Нужно заботиться о маме.
Фрэнки снова посмотрел на мать.
— Она меня не узнаёт. И давно.
ГЛАВА 39
Меган всмотрелась в изможденное лицо: белая кожа с голубыми прожилками вен, зубы желтые и кривые. От обычного старика человек отличался только пышной шевелюрой.
— Его зовут Петр Качински, — сказала она священнику. — Он возглавлял отделение генетики в больнице и был всемирно известным ученым.
— Был? — удивился отец Джо. Дышал он с большим трудом, и каждая фраза звучала отрывисто.
— Все считали, что он погиб во время поездки в Гватемалу, — продолжила Меган. — Подробностей не знаю, но помню: кто-то говорил, что его тело так и не нашли. Это случилось за несколько лет до того, как я начала работать в больнице.
— Ты уверена, что это он? — Отец Джо по привычке потянулся к нагрудному карману за ингалятором.
— Конечно. — Меган смотрела на внушительный, похожий на баклажан череп генетика и необычный чуб. — Портрет Качински висит в больничном вестибюле.
— Принимайтесь за работу, — сказал охранник по-английски. — С минуты на минуту вернется босс. Не хотелось бы докладывать, что вы не замечаете пациента.
Меган и священник повернулись к здоровенному охраннику. Тот сидел верхом на деревянном стуле, сложив руки на спинке. Большой палец правой руки был забинтован.
Меган вспомнилось, как в Тикар-Норте она укусила кого-то из нападавших.
— Надеюсь, болит — и очень сильно.
— Послушай, стерва, займись доктором Качински. Ты жива благодаря ему, если до сих пор не дошло.
Голова по-прежнему кружилась. Меган не могла вспомнить, когда в последний раз ела или пила.
— Вы не скажете, что это за место?
— Нет. Еще вопросы есть?
Вопросов накопилось море, но отвечать на них охранник не собирался, и Меган вернулась к пациенту. Мускулистый латиноамериканец — она случайно услышала, как кто-то назвал его Кальдероном, — позволял иногда общаться с женщиной в белом халате, ранее ухаживавшей за Качински. Очевидно, она считалась похожей на врача больше всех.
Женщина объяснила, что генетик заболел неделю назад. Высокая температура, озноб, обильный пот, головные боли и ломота в спине. Качински сам поставил диагноз — малярия — и распорядился лечить его физраствором внутривенно и хлорохином, лекарством против малярии. На четвертые сутки показалось, что ему полегчало.
Однако два дня назад — на пятые сутки болезни — жестокая лихорадка вернулась, и генетик обнаружил новые симптомы: кашель с кровью, бред, желтуха и сыпь по телу.
Ему стало заметно хуже, и это спасло жизнь Меган — пусть и ненадолго.
— Позовите Кальдерона, — обратилась она к охраннику.
— Я не выполняю ваших приказов. И потом, где вы слышали это имя?
Меган пропустила вопрос мимо ушей.
— Если хотите, чтобы доктор Качински жил, позовите сюда босса.
Охранник поднялся со стула и что-то крикнул в коридор.
Дожидаясь Кальдерона, Меган обследовала пациента заново. На вид ему было лет шестьдесят пять, но желтизна кожи сильно старила. Он учащенно дышал — намного чаще, чем при лихорадке. В желтоватых глазах распухли кровеносные сосуды. Когда она ощупывала справа верхнюю четверть живота, Качински застонал: печень была воспалена.
Туловище и конечности усеивали крапинки. Петехия — точечное кровоизлияние. Начинали разрываться самые крохотные кровеносные сосуды — капилляры.
Немало тропических болезней подходили под симптомы и данные внешнего осмотра. Малярия, тропическая лихорадка денге, желтая лихорадка, брюшной тиф. Однако глаза пациента подсказывали Меган другую возможность.
Лептоспироз. Инфекция, которая передается при контакте человека с жидкими выделениями инфицированных животных. Однажды, во время практики, она уже видела пациента с такой болезнью — умеренный случай. Ей запомнился красочный рассказ Элмера Маккены, когда тот привел в пример осаду Каира Наполеоном в 1812 году. Вспышка лептоспироза нанесла тогда серьезный урон его войскам. Но запомнилось и другое. Болезнь надо лечить пенициллином.
Больной терял жидкость, но техник-лаборант уровень не восстанавливала. Меган решила увеличить интенсивность внутривенных вливаний. Расчетливый риск. При жесткой форме лептоспироза почки откажут, и пациент буквально захлебнется физраствором. С другой стороны, потеряв много жидкости, больной просто умрет от обезвоживания и сосудистого коллапса.
В сопровождении азиата в комнату вошел Кальдерон.
Прежде чем он что-то успел сказать, Меган вручила ему список:
— Здесь перечень лекарств и принадлежностей. Они мне понадобятся.
Изучая список, Кальдерон хмыкнул:
— С чего вы взяли, что я вам все это достану?
— Если Качински умрет, меня скорее всего убьют. Если выживет, какой с меня прок? Выходит, что так, что эдак, меня не оставят в живых. Поэтому делайте что хотите.
Кальдерон засмеялся:
— Ладно. Получите свои цацки.
Когда Фрэнки почистил ботинки, в комнату вошла стройная женщина с седыми волосами. Неторопливой походкой и короткой прической она напомнила Люку учительницу в третьем классе. Все остальное — белая блузка, длинная юбка до пят, деревянные четки с крестом — говорило о том, что перед ним монахиня.
Она обменялась с Фрэнки фразами по-испански, и мальчик покинул комнату.
Женщина повернулась к Люку.
— Сестра Марта Энн, — проговорила она то ли с британским, то ли с южноафриканским акцентом. — Фрэнки сказал, вы приехали из Соединенных Штатов.
— Да. — Он протянул руку. — Эд. Эд Швирс.
Женщина внимательно посмотрела на его левое плечо.
Люк наконец-то заметил расплывающееся красное пятно на свежей рубашке, которую успел надеть в такси, когда искал мальчишку.
— Наткнулся на что-то острое, — солгал он. Интересно, многие ли начинают разговор с монахинями с постоянного вранья?
— Вы приехали работать или отдохнуть? — спросила она.
— Ни то ни другое. Я пытаюсь найти без вести пропавшего коллегу.
— Да вы что?
— Молодая женщина, врач. Исчезла несколько дней назад вместе со священником.
— Отец Джозеф, — утвердительно сказала монахиня.
— Вы знакомы?
— Нет. Но я молюсь за него. И за вашу коллегу тоже.
— Вы работаете для… — Люк замялся, не сумев подобрать нужное слово.
— Мы с отцом Джозефом католики. Правда, никогда не встречались. Он миссионер общества Маринолл, а я состою в ордене Сестер милосердия.
— Что-нибудь знаете о том, как их похитили?
— Почти ничего. Вчера я разговаривала по телефону с наместницей ордена в Гватемале, которая когда-то работала вместе с отцом Джозефом в Пактумале. Она вкратце пересказала последние новости о похищении. — Монахиня пожала плечами. — Боюсь, что мне добавить нечего.
— Пактумаль — это город?
— Скорее, небольшое поселение. Когда отец Джо не путешествует по деревням майя, он живет там с еще одним священником, отцом Томасом. Это их церковный приход.
— А где находится Пактумаль? — Люк почувствовал, что первоначальный план поехать в Санта-Лючину меняется на ходу.
— К юго-востоку отсюда, но я там никогда не была. Можно сказать, ваша коллега потерялась на краю цивилизации. Эта территория даже не отмечена на картах. — Монахиня с сомнением посмотрела на Люка. — Вы здесь сами по себе?
— Да.
— Пактумаль расположен почти на границе с Белизом, на довольно приличном расстоянии от главной автострады. Но если готовы заплатить, мы найдем водителя автобуса, который согласится вас довезти. Сможете уехать завтра утром.
— А должен сегодня вечером.
— В это время найти автобус не так-то просто. К тому же путешествовать ночью небезопасно. За автобусами, особенно с туристами, охотятся бандиты. Только за последний месяц здесь убили шестерых. — Монахиня поцеловала распятие.
— Я уезжаю немедленно.
Она посмотрела на настенные часы.
— Ну что ж, очень хорошо. На автобусную станцию пойдете вместе с Фрэнки. Он поможет найти водителя. Смышленый малый.
— Заметно. — Люк полез в карман и достал бумажник и паспорт Ари. — Это вещи моего приятеля. Окажите любезность, передайте ему, пожалуйста. — Он написал на бумажке название мотеля.
Женщина, покусывая уголок губ, задумчиво разглядывала Люка.
Он решил сменить тему:
— Скажите, мать Фрэнки — ей ведь недолго жить осталось?
Монахиня бросила взгляд на кровать.
— Нет, недолго.
