Майкл Коннелли - Пятый свидетель
— Я отметил, что она занимает в нашем списке первую строку.
— Почему? Он спросил вас об этом?
— Не помню. Помню только, что рассказал ему о ней, но была ли то моя инициатива или он попросил меня это сделать, точно сказать не могу.
— Значит, в тот момент, когда вы разговаривали с детективом Керленом о Лайзе Треммел как о главном источнике опасности, вы понятия не имели, в каком состоянии находится ее дело об изъятии дома, я правильно понял?
— Да, правильно.
— И детектив Керлен тоже не располагал этой информацией?
— Я не могу говорить за детектива Керлена. Спросите его сами.
— Спрошу, не волнуйтесь. А пока у меня больше нет вопросов.
Возвращаясь на место, я бросил взгляд на часы. Было без пяти пять, и это означало, что на сегодня работа окончена. Всегда так выкладываешься, готовясь к процессу, что в конце первого дня тебя накрывает волна усталости. Я почувствовал, что она начинает накатывать на меня.
Судья прочел наставление присяжным без предубеждения отнестись ко всему, что они услышали и увидели за истекший день, а также не читать репортажей о ходе процесса и не обсуждать дело между собой и с другими, после чего распустил их по домам.
Моя клиентка отбыла с Гербом Дэлом, который приехал за ней, а я вышел из зала вслед за Фриман.
— Хорошее начало, — похвалил я ее.
— Вы и сами были неплохи.
— Ну, мы же оба знаем, что в начале процесса вы срываете лишь те плоды, что низко висят. Когда они закончатся, мне станет гораздо трудней.
— Да, трудно будет, не сомневайтесь. Удачи, Холлер.
Выйдя в коридор, мы разошлись в разные стороны. Фриман по лестнице — в офис окружной прокуратуры, я — к лифтам, вниз, потом пешком до своего офиса. Надо было еще кое над чем поработать. Похоже, завтра Керлен на весь день оккупирует свидетельский бокс. Я должен был подготовиться.
26— Народ вызывает детектива Ховарда Керлена.
Развернувшись от стола, у которого стояла, Андреа Фриман улыбнулась детективу, который шествовал по проходу, держа под мышкой две впечатляюще толстые синие папки, известные под названием «книги убийств». Пройдя через калитку свидетельского бокса, он остановился возле кресла. Выглядел он вполне непринужденно — для него все это было рутиной. Положив «книги убийств» на полку перед свидетельским креслом, он поднял руку, чтобы произнести присягу, и в этот момент стрельнул в меня глазами. Внешне Керлен производил впечатление хладнокровного, спокойного и собранного свидетеля, однако этот танец мы с ним уже исполняли прежде, и он не мог не гадать, что я припас для него на этот раз.
На Керлене был темно-синий пиджак строгого покроя с ярко-оранжевым галстуком. Детективы всегда стараются выглядеть наилучшим образом, когда выступают свидетелями. Потом я заметил еще кое-что. В волосах Керлена не было седины. Он приближался к шестидесяти — и ни одного седого волоса. Покрасился для телекамер.
Тщеславие. Интересно, смогу ли я как-нибудь использовать это, когда настанет моя очередь задавать ему вопросы?
Произнеся клятву, Керлен сел в свидетельское кресло и устроился поудобней. Ему предстояло провести в нем весь день, а возможно, и больше. Налив в стакан воды из графина, принесенного помощником секретаря, он сделал глоток и посмотрел на Фриман, давая понять, что готов.
— Доброе утро, детектив Керлен. Я бы хотела, чтобы вы для начала рассказали присяжным о себе и своем профессиональном опыте.
— С удовольствием, — сказал Керлен, тепло улыбаясь. — Мне пятьдесят шесть лет, я поступил на службу в полицейское управление Лос-Анджелеса двадцать четыре года назад, прослужив перед тем десять лет в морской пехоте. Последние девять лет работаю детективом в отделе убийств ван-нуйсского участка. До того три года работал в таком же отделе участка Футхилл.
— Сколько убийств вы расследовали?
— Нынешнее дело — шестьдесят первое в моем послужном списке. До того как начал заниматься убийствами, я расследовал другие виды преступлений — грабежи, кражи со взломом и угоны автомобилей.
Фриман стояла напротив свидетельского бокса. Перелистнув несколько страниц в блокноте, она приготовилась к допросу по существу.
— Детектив, давайте начнем с утра убийства Митчелла Бондуранта. Не могли бы вы провести нас через самые первые стадии дела?
«Нас». Умно: этим она словно бы давала понять, что жюри и обвинитель — одна команда. Я никогда не сомневался в способностях Фриман, а уж, допрашивая главного свидетеля, она мобилизует все свое искусство. Ей хорошо известно: сумей я сокрушить Керлена — все дело может рассыпаться.
— Я сидел за своим рабочим столом, когда в девять пятнадцать ко мне пришли детектив-лейтенант и моя напарница детектив Синтия Лонгстрет и сообщили, что совершено убийство на бульваре Вентура, в гараже головного офиса «Уэстленд нэшнл». Мы с детективом Лонгстрет немедленно выехали.
— Вы направились на место преступления?
— Да, без промедления. Мы прибыли туда в девять тридцать и взяли место под свой контроль.
— Что это означает?
— Ну, первоочередная задача в таких случаях — сохранить и собрать все улики, имеющиеся на месте преступления. Патрульные уже огородили его полицейской лентой и не допускали никого внутрь ограждения. Убедившись, что все необходимые меры приняты, мы приступили к исполнению своих обязанностей. Оставив свою напарницу надзирать за осмотром места преступления, я провел предварительный опрос свидетелей, которых патрульные уже собрали в отдельном месте.
— Детектив Лонгстрет обладает меньшим опытом, чем вы, если не ошибаюсь?
— Да, она работает вместе со мной в отделе расследования убийств три года.
— Почему вы поручили младшему партнеру своей команды такое важное дело, как надзор за осмотром места преступления?
— Я сделал это потому, что знал: все криминалисты и коронерский следователь, работавшие там, — бывалые сотрудники, обладающие многолетним опытом работы в своей области, так что Синтия могла на них положиться.
После этого Фриман задала Керлену серию вопросов о его беседах со свидетелями, собранными на месте, начав с Рики Санчес, которая обнаружила тело и позвонила в службу 911. Керлен чувствовал себя на свидетельском месте вольготно и отвечал едва ли не по-простецки. Мне даже пришло в голову слово «обаятельный».
Мне не нравилось это его обаяние, но приходилось ждать своего часа. Я знал, что этот час может наступить только в конце дня. А пока оставалось лишь надеяться, что до того момента присяжные не окончательно подпадут под чары Керлена.
Фриман была достаточно умна, чтобы понимать, что бесконечно владеть вниманием жюри, опираясь только на обаяние, невозможно, и в конце концов, перейдя от предварительных действий к сути, начала разворачивать дело против Лайзы Треммел.
— Детектив, вы можете вспомнить, в какой момент расследования всплыло имя Лайзы Треммел?
— Да, могу. Начальник службы безопасности банка пришел в гараж, чтобы встретиться со мной или моей напарницей. Я коротко поговорил с ним, а потом проследовал в его кабинет, где мы просмотрели записи камер наружного наблюдения, размещенных над въездом, над выездами и в лифтах.
— Дал ли вам этот просмотр какие-нибудь зацепки для расследования?
— Поначалу ничего. Я не увидел никого, у кого в руках было бы оружие или кто вел бы себя подозрительно до и после приблизительного времени смерти. Никто не выбегал из гаража. Разумеется, мы проверили все номерные знаки на машинах, но, повторяю, при первоначальном просмотре не обнаружили на видеозаписи ничего, что могло бы нам помочь, и, разумеется, сам акт убийства камерами зафиксирован не был. Это было еще одним обстоятельством, которое преступник, похоже, учел.
Я заявил протест против последнего замечания Керлена, и судья велел исключить его из стенограммы, проинструктировав жюри не принимать его во внимание.
— Детектив, — Фриман решила вернуть свидетеля ближе к делу, — вы хотели рассказать нам, когда имя Лайзы Треммел впервые всплыло в вашем расследовании.
— Да, конечно. Итак, мистер Модесто, начальник службы безопасности банка, также снабдил меня папкой, которую называл «тревожной». В ней содержался список имен, в том числе и имя подсудимой. Затем, вскоре после этого, мистер Модесто позвонил мне и сообщил, что одну из тех, кто был в списке, видели тем утром в непосредственной близости от банка — а именно Лайзу Треммел.
— То есть подсудимую. И таким образом вы впервые обратили особое внимание на фамилию Лайзы Треммел, правильно?
— Правильно.
— Как вы распорядились этой информацией, детектив?
— Я вернулся на место преступления и отправил свою напарницу поговорить со свидетельницей, которая видела Лайзу Треммел неподалеку от банка. Было важно удостовериться в ее словах и узнать подробности. После этого я начал просматривать «тревожную папку», подробно изучая угрожающие действия, которые предпринимались против банка.
