Марина Серова - Кризис жанра
— До того момента, как вы переступите порог самолета, я продолжаю числиться вашим телохранителем, — заявила я твердо, — поэтому моя задача — быть с вами рядом, и я, как человек добросовестный, буду.
В комнату вбежал счастливый Александр с ворохом альбомных листов.
— Женя, это тебе, мои рисунки в подарок.
— Спасибо, — растянула я губы в улыбке, с тоской подумав, что делать с полотнами подопечного — устроить галерею ужаса или обклеить дверь в квартире тети Милы, чтобы отпугивать воров? С непроницаемым лицом я взглянула на верхний рисунок и от удивления чертыхнулась. С альбомного листа вместо чудовища на меня смотрела тетя Мила, изображенная в виде доброй волшебницы. Конечно, рисунок не блистал точностью исполнения, но был довольно мил. Лицо тети имело узнаваемые черты. На голове — остроконечный колпак со звездами. Пышное платье из Средневековья и волшебная палочка, от которой во все стороны расходились разноцветные лучи. На четырех следующих рисунках были виды из окон квартиры огромный оранжевый воробей и я, стоящая у «Фольксвагена» с пистолетом. — Спасибо, Саша, — поблагодарила я, сворачивая листы в трубочку.
— Когда я стану богачом, то пришлю тебе миллион, — пообещал он, глядя на меня с любовью.
— Ой, Саша, зачем обещать Жене такое? — занервничала Агеева. — Лучше скажи, ты все вещи собрал?
— Все, — кивнул Александр.
— Тогда ждем такси и едем, — объявила Агеева, радостно хлопнув в ладоши. Племянник ответил сдержанной улыбкой и, глянув на меня, поплелся к себе в комнату.
В Тарасовском аэропорту, уже при прохождении контроля на посадку, Александр неожиданно расплакался, сграбастав меня в охапку своими огромными ручищами.
— Поехали с нами, Женя, почему ты не хочешь? — ныл он, прижимая меня к груди. Сопротивляясь, я ласково уговаривала Александра успокоиться, и мне чудился треск собственных ребер, раздавливаемых его медвежьей хваткой.
— Сейчас же отпусти Женю! — закричала на него Агеева. — Ты сделаешь ей больно. Она не может ехать с нами, у нее много дел.
— А когда дела кончатся, ты приедешь? — с надеждой спросил Александр, разжав руки. Перед тем как ответить, я отдышалась как следует.
— Конечно, Саша, приеду, только не так быстро. У меня много дел.
— Ну, чмокни Женю на прощанье в щеку, и идем, — велела тетя сердито. Ее слова не вызвали у меня радости. Я хотела предотвратить чмоканье, но справиться с такой махиной можно было только резким ударом кувалды. Выплюнув на пол жвачку, Александр не по-детски присосался ко мне. Хорошо, пришла на помощь Агеева.
— Саша, да что же это такое! — она с размаху огрела его сумкой по спине. — Где ты видел, чтобы так чмокали? Я же сказала — в щеку!
Александр растерянно выпустил меня из объятий. От недостатка кислорода меня немного занесло, пришлось даже схватиться за турникет, чтобы не споткнуться. Люди, стоявшие в очереди на посадку, повернулись к нам, удивленные происходящим.
— Ну ты, Саша, даешь! — хрипло сказала я, приходя в себя. — Просто Казанова какой-то.
— Это тетя Юля меня научила, — оправдывался красный, как рак, Александр. — Она, она…
— Поговорим об этом в самолете, — оборвала его Агеева. На ее щеках тоже расплылись красные пятна стыда. Мы попрощались. Уже издали Александр крикнул, что непременно женится на мне. Я помахала в ответ, думая, какого выгодного жениха упускаю.
Глава 12
С шелестом перевернув газетный лист, тетя Мила воскликнула удивленно:
— Женя, погляди, тут какое-то извещение на посылку. Из Бразилии, от Корноуховых!
В этот момент мы сидели на залитой полуденным солнцем кухне. Я задумчиво помешивала ложкой фасолевый суп, откусила кусочек ржаного хлеба — и чуть не подавилась от ее вопля.
— Вот, смотри, — тетя протянула извещение. — Это Александр, наверное, прислал обещанный миллион. — Откашлявшись, я взяла извещение, повертела в руках, а затем швырнула на стол рядом с тарелкой.
— Что ты говоришь? Какой миллион? Тетя ему так и даст миллион! Я завтра схожу на почту, посмотрю.
— Я с тобой, — быстро сказала тетя, отложив газету.
— Ты что, думаешь, там правда миллион? — усмехнулась я. Тут зазвонил мой сотовый. Мелодия из «Красной Шапочки» звучала на звонок с сотового Агеевой. Я ответила, несколько удивленная этим обстоятельством.
— Женя, привет! Это я, Александр. Ты меня узнаешь? — радостно заорал он в трубку.
Поморщившись, я отодвинула телефон от уха, чтобы не оглохнуть.
— Привет, Саша. Я тоже рада тебя слышать, только говори потише.
— Ладно, — понизил голос Александр. — Ты уже получила мои подарки? Сундучок с драгоценностями и деньги.
— Нет. А ты что, засунул деньги в посылку?! — опешила я.
— Нет. Мы с тетей пошли в банк, и я велел ей послать тебе миллион. Я же обещал, — будничным тоном сообщил Александр. — Она сделала этот, как его, а, перевод миллиона долларов.
— Она что, согласилась перевести мне миллион долларов?! — не поверила я своим ушам. Тетя Мила вскрикнула, выронив газету.
— Да, — подтвердил Александр, — она мне показала бумажку. Там была единица и шесть нулей, а потом она отдала это тетеньке из банка.
— Мать твою, — прикрыв трубку, выругалась я, чувствуя, как от эйфории сносит крышу. — Слушай, Саша, значит, она взяла и согласилась мне отправить миллион? — Сей факт просто не укладывался у меня в голове, и я повторила эту фразу, наверно, раза три.
— Она отказывалась, не хотела, — пожаловался Александр на Агееву, — сказала, что вам так много не нужно, у вас даже дома положить столько некуда.
— Не волнуйся, я найду место, — пообещала я, не в силах прекратить улыбаться. Пораженная временным помешательством, тетя Мила трясла меня за плечо, шепотом требуя повторить, что я говорила про деньги.
— Я же тебе обещал, Женя, — напомнил мне Александр. — Когда тетя не соглашалась, я сказал, что убегу. Она поплакала, а потом согласилась. Потом мы на почте отправляли сундучок. Она открыла его и забрала две вещи, сказала, что тебе они не понравятся.
— Вот, блин, — процедила я сквозь зубы, представляя два огромных рубина, похищенных коварной Алисой Юрьевной, — остальные-то отправили?
— Да, целый сундучок. Там еще полно, и остальные даже красивее, чем те… — заверил Александр. Он рассказал мне немного о жизни в Бразилии. Поведал о карнавале в Рио, на котором они были с тетей. Потом связь прервалась. Видимо, закончились деньги на счете.
— Ну, говори, говори! — затормошила меня тетя Мила, словно заправский следователь, выбивающий показания у мелкого воришки.
— Да что говорить! — воскликнула я, слабо сопротивляясь. — Сказал, что выслал мне миллион.
Во входную дверь позвонили. Я напряглась, останавливая тетин рывок в прихожую.
— Я сама открою.
— Давай открывай, — согласилась тетя. На вопрос: «Кто там?» из-за двери ответили, что принесли перевод, надо расписаться. С радостно колотившимся сердцем я распахнула дверь. В рукаве правой руки для броска был приготовлен нож «Пиранья».
Женщина лет пятидесяти с пучком волос на затылке, одетая в тонкую плетеную кофточку изо льна, темную юбку, белые босоножки, протянула мне извещение и велела за него расписаться. Ножа она не заметила — я успела его спрятать.
Первым делом я взглянула на сумму. Миллионом там и не пахло. Убитая горем, я вернулась на кухню к тете Миле.
— Ну что, пришел перевод от Александра? — спросила она нетерпеливо. Я бросила ей извещение, пояснив:
— Наверно, он просто не умеет считать. Десять тысяч рублей посчитал за миллион долларов! Куда на такие деньги поедешь — в деревню?!
— Просто его тетя слишком хорошо считает. Он не виноват, — не согласилась со мной тетя Мила.
— Вот так разрушаются мечты! — воскликнула я, с досадой хватив кулаком по столу.
— Ну, не расстраивайся, Женя. Давай я тебе абрикосового компотика налью, — попыталась смягчить удар тетя Мила. — Если деньги достались слишком легко, то они обычно не приносят счастья. Надо трудиться…
— Может, в сундучке будет что-то путное, — задумчиво проговорила я, пропуская мимо ушей ее философские рассуждения. Я вскочила из-за стола. — Съезжу на почту сейчас, иначе к вечеру меня разорвет от любопытства.
— Если хочешь, поехали сейчас, — пожала плечами тетя Мила. Наспех собравшись, мы поехали на почту. Как назло, перед окошком, где получали посылки, стояла небольшая очередь. Ожидание показалось мне вечностью. Наконец, вот она, посылка из Бразилии! Работница почты взгромоздила оклеенный всевозможными ярлыками ящик на стойку. Из него была извлечена картина — «поздний Корноухов, начало двадцать первого века». На картине был изображен пейзаж океанского побережья, пальмы и я с развевающимися волосами, в испанском платье. Вслед за картиной была извлечена искусно сделанная игрушка — красивая зеленовато-черная обезьянка с белым пушистым кончиком хвоста и красной мордочкой. И, наконец, появился «сундучок с драгоценностями», внутри которого оказались разноцветная морская галька и ракушки, собранные Александром на берегу.
