Марина Серова - Кризис жанра
По словам Глеба, я была неуязвимой, будто заключила контракт с самим дьяволом. Мне же оставалось только держаться на ногах, узнавая подобные факты. От его рассказа бросало то в жар, то в холод. Подумать только, сколько раз я была на грани смерти и не знала об этом!
Перед глазами стоял отравленный пончик, предложенный как-то Рашидом. Я сказала тогда, что не люблю мучное, тем более немецкие пончики с начинкой.
— Никогда не думал, что со мной баба справится, — сказал в довершение Глеб, тоскливо рассматривая меня с ног до головы.
— Ну, теперь у тебя будет много времени, чтобы подумать, — я выключила камеру и убрала ее в сумку. — Ладно, не буду тебя больше утомлять. — Я развернулась, чтобы уйти.
— Стой! — заорал не своим голосом Глеб. — Где противоядие? Ты же обещала!
— Что за противоядие? — я сделала вид, будто не понимаю, о чем речь.
— Гадина! Ты меня обманула! Чтоб тебе ни дна, ни покрышки не было, тварь! — надрывался во всю глотку Глеб, красный от натуги. — Я с того света к тебе буду приходить, тварюга! Проститутка туалетная! — Дальше следовали слова, обозначавшиеся в фильмах сигналами «пи-пи-пи». Выслушав все, я улыбнулась и сообщила ему, что волноваться вредно, от этого яд быстрее распространяется в крови. В ответ Глеб завыл, как оборотень из какого-нибудь фильма ужасов.
— Пожалел бы сокамерников, — пристыдила я его. — Так выть! Мало того, что они наверняка уже обделались в своих кроватях, так еще и поседели. — Вой Глеба перешел в горький плач, способный тронуть сердце самого сурового тюремщика. — Не рви мне душу! — воскликнула я, выхватив из кармана пузырек. — Вот противоядие, не реви. — Я наполнила шприц дистиллированной водой и сделала ему укол. — Вот и все, а ты ревел.
— Я когда-нибудь с тобой расплачусь! — пообещал мне Глеб, прожигая меня насквозь ненавидящим взглядом.
— Конечно, расплатишься, можешь не сомневаться, — согласилась я, выхватила из пояса метательное лезвие, прижала его бандиту к сонной артерии и прошептала ему в самое лицо: — Советую раскаяться перед лицом суда, не уходить в несознанку, или я вернусь, но уже без противоядия. Моя мысль ясна?
— Да, — выдохнул Глеб, хлопая от неожиданности глазами.
— Спокойной ночи, — выключив свет, я вышла, закрыла дверь и столкнулась лицом к лицу с Земляным. Он хотел что-то сказать, но я, прижав палец к губам, потащила его в помещение охраны, где вокруг стола мертвецким сном спали четверо мужчин в камуфляже и две медсестры.
— Вот кассета, все нормально, — сунула я в руки следователя видеокамеру из сумки. — Забирайте, а я пока переоденусь.
— Слушайте, Евгения Максимовна, а обязательно было их усыплять? — кивнул он на спящих. — Мы бы и так сделали, что хотели, я бы с ними потом договорился.
— Так все будет достовернее, — я надевала форму работника прокуратуры, застегивая позолоченные пуговицы на темно-синем кителе с погонами полковника. — Минут через двадцать они проснутся и будут гадать, что случилось. Иначе к Глебу все равно бы просочилась информация про нашу подставу.
— Ладно, вам виднее, — согласился Земляной, — только предлагаю, чтобы впредь наши профессиональные интересы не пересекались. Оставьте расследования милиции.
— Я очень постараюсь выполнить ваше пожелание, — сказала я, вкладывая в слова скрытый смысл, — честно.
— Эхе-хе, — покачал головой Земляной, — пойдемте, провожу вас до выхода.
Сидя вечером за компьютером, я послала сообщение Юзеру, интересуясь его делами.
«Дела проходят без сбоев и зависаний, — написал в ответ он. — Единственный косяк — холодильник накрылся, но я уже купил в кредит, через год должен расплатиться».
«Вижу, жизнь у тебя бьет ключом, — заметила я и добавила: — А у меня все по-старому — погони, драки, трупы».
«А что с твоим делом Корноуховых? Деньги дурачок получил?» — спросил Юзер новым посланием.
«Он не дурачок, он особенный», — набрала я на клавиатуре, а потом в сокращенном варианте пересказала события последних дней, не забывая при этом избавлять рассказ от подробностей, способных повредить Агеевой или Александру, так как разговор в сети легко могут перехватить всякие темные личности.
«Да, везет некоторым, — зажглось на мониторе сообщение Юзера с оттенком зависти. — Этот парень, наверно, построит теперь в Бразилии Диснейленд и целыми днями будет развлекаться на аттракционах».
«У тебя, Юзер, есть мечта, разумеется, кроме покупки холодильника?» — поинтересовалась я, быстро перебирая пальцами по кнопкам клавиатуры.
«Хочу новый компьютер купить, — ответил Юзер, практически не задумываясь. — Видел в магазине ноутбук за девяносто тысяч. Там и память, и звуковая, и видеокарта. Просто сказка!»
Я продиктовала Юзеру номер банковского счета Глеба, сказав, что он может снять все находящиеся там деньги и истратить их по своему усмотрению.
«Чьи это деньги?» — насторожился Юзер.
«Одного нехорошего человека, — ответила я. — Не волнуйся, в милицию он не заявит, достать тебя не сможет, потому что не выйдет никогда из тюрьмы. Я просто опасаюсь, что, используя как-нибудь эти средства, он может навредить моим клиентам». — Юзер начал нести чушь, что это грязные деньги и он к ним не притронется.
«Тогда отправь их на счет какого-нибудь детдома, — посоветовала я, — только не оставляй на счете».
Юзер пообещал все сделать, а раз он пообещал, значит, сделает. За год нашей совместной работы я хорошо изучила его и знала, что хакер не бросает слов на ветер.
За день до отъезда в Бразилию к Агеевой явились покупатели дома. Задаток ей был уже выплачен, и, получив остальную сумму, она перевезла Александра на квартиру его матери, перешедшую к нему по праву наследования. Закончив паковать чемоданы, Агеева позвала меня в спальню и, протянув пухлый конверт, сказала:
— Здесь, надеюсь, хватит денег, чтобы компенсировать ваши усилия и издержки. Конечно, деньгами нельзя оценить то, что вы сделали, и эта сумма — то, что я могу позволить себе в данный момент. Только знайте — и я, и Александр до конца жизни будем вам благодарны.
— Я лишь выполняла свою работу, — скромно опустив глаза, произнесла я дежурную фразу, скрывая за ней смущение. С одной стороны, было приятно, что меня так благодарят, но с другой — ощущалась какая-то неловкость. Конверт, протянутый Агеевой, весил немало и, по моим прикидкам, с лихвой компенсировал бы все затраты. Я сунула его в карман, а Агеева продолжала петь мне хвалебные гимны.
— Если вам вдруг понадобится какая-то помощь, не стесняйтесь, звоните. Чем смогу, помогу.
— Обязательно позвоню, — заверила я.
— Если уж отказываетесь ехать с нами, Евгения Максимовна, то до аэропорта не откажетесь проводить? — спросила Агеева, грустно улыбаясь.
— До того момента, как вы переступите порог самолета, я продолжаю числиться вашим телохранителем, — заявила я твердо, — поэтому моя задача — быть с вами рядом, и я, как человек добросовестный, буду.
В комнату вбежал счастливый Александр с ворохом альбомных листов.
— Женя, это тебе, мои рисунки в подарок.
— Спасибо, — растянула я губы в улыбке, с тоской подумав, что делать с полотнами подопечного — устроить галерею ужаса или обклеить дверь в квартире тети Милы, чтобы отпугивать воров? С непроницаемым лицом я взглянула на верхний рисунок и от удивления чертыхнулась. С альбомного листа вместо чудовища на меня смотрела тетя Мила, изображенная в виде доброй волшебницы. Конечно, рисунок не блистал точностью исполнения, но был довольно мил. Лицо тети имело узнаваемые черты. На голове — остроконечный колпак со звездами. Пышное платье из Средневековья и волшебная палочка, от которой во все стороны расходились разноцветные лучи. На четырех следующих рисунках были виды из окон квартиры огромный оранжевый воробей и я, стоящая у «Фольксвагена» с пистолетом. — Спасибо, Саша, — поблагодарила я, сворачивая листы в трубочку.
— Когда я стану богачом, то пришлю тебе миллион, — пообещал он, глядя на меня с любовью.
— Ой, Саша, зачем обещать Жене такое? — занервничала Агеева. — Лучше скажи, ты все вещи собрал?
— Все, — кивнул Александр.
— Тогда ждем такси и едем, — объявила Агеева, радостно хлопнув в ладоши. Племянник ответил сдержанной улыбкой и, глянув на меня, поплелся к себе в комнату.
В Тарасовском аэропорту, уже при прохождении контроля на посадку, Александр неожиданно расплакался, сграбастав меня в охапку своими огромными ручищами.
— Поехали с нами, Женя, почему ты не хочешь? — ныл он, прижимая меня к груди. Сопротивляясь, я ласково уговаривала Александра успокоиться, и мне чудился треск собственных ребер, раздавливаемых его медвежьей хваткой.
— Сейчас же отпусти Женю! — закричала на него Агеева. — Ты сделаешь ей больно. Она не может ехать с нами, у нее много дел.
