Рауль Мир-Хайдаров - Судить буду я
Миршаб вдруг замолк и потянулся к чайнику, о котором они забыли.
- Да, деньги на это Сабир-бобо не пожалел, - ответил Сенатор, как бы освобождая себя от отчета за поездку в Аксай, а главное, от упоминания о пачке тысячедолларовых купюр, но вдруг словно разгадал какую-то тайну, встрепенулся и спросил:
- А не может быть так: Камалов сам специально подстроил похищение, чтобы найти зачем-то ход к Артуру, внести между нами разлад. Тем более если в деле замешан полковник Джураев, большой мастак по части головоломок для криминальной среды. Тут все надо взвесить - теряя Артура, мы теряем многое, особенно сейчас, когда он стал банкиром, вышел на Европу.
Миршаб как-то странно посмотрел на своего однокашника, но тут же без раздумий ответил:
- Рассуждаешь ты логично, я тоже об этом подумал, но, наверное, я не стал бы тревожиться, беспокоить тебя с дороги, если не позаботился узнать, кто же попытался наступить на хвост Шубарину.
- И кто же такой дерзкий? - вырвалось нетерпеливо у хозяина.
- Некий Талиб Султанов, вор в законе. Живет в Рабочем городке, где и Наргиз, там и держали этого американского грузина.
- Значит, Артур отказался платить выкуп за своего гостя? Обычный рэкет зачем же Талибу иначе рисковать?
- Не спеши. Я тоже так думал вначале, но в том-то и дело: никто выкупа и не требовал, Артур не стал бы рисковать жизнью друга, ты ведь знаешь его щепетильность, заплатил бы. Хотя потом, после отъезда гостей, устроил бы крутую разборку - Коста с Кареном нынче в большом авторитете. Кроме того, известно: ночью Артур давал двести пятьдесят тысяч только за след своего друга, а к утру уже полмиллиона. Нет, тут не в деньгах дело.
- Зачем же тогда выкрали, если не из-за выкупа, как обычно?
- Вот этого я пока понять не могу, и при случае нам не мешает знать ответ - почему? Слишком много появляется у Артура тайн от нас, хотя ясно, что прокуратура с уголовным розыском к похищению отношения не имеют.
- Да, дела... Хотя, признаться, за полчаса до твоего звонка я уже знал об этом, - ошарашил Сенатор вдруг гостя.
- Как знал? - удивился Миршаб. - И даже знал, кто выкрал?
- Нет, этого я не знал, но очень заинтересовался людьми, дерзнувшими стать поперек дороги Артуру. При определенных обстоятельствах они могут нам с тобой сгодиться или мы сможем разыграть эту карту в своих интересах.
- Кто же тебе сообщил? - перебил нетерпеливо Миршаб.
- Газанфар.
- А я про него как-то забыл. Молодец! Вот ему и следует поручить тщательнее присмотреться к прокурору, может, и найдем тогда отгадку тайны почему Камалов помог банкиру.
Газанфар Рустамов не обрадовался возвращению из "Матросской тишины" Сенатора не только из-за того, что понимал, что отныне работы, и рискованной, у него прибавится. Он был в обиде, что тот не выполнил своего обещания, когда работал в ЦК, тогда, занимая такой высокий пост, он легко мог продвинуть его на место одного из районных прокуроров столицы, а если в какую-нибудь область, то и прокурором города. А теперь он сам без портфеля, а сведения из прокуратуры все равно будет требовать и даже в большем объеме, чем прежде, ведь пока Камалов прокурор республики, и не может чувствовать себя свободным человеком, хотя и вырвался на волю. Как юрист Газанфар догадывался об этом, ибо знал грехи его, и даже за часть своих прегрешений Сенатору "светила" высшая мера. Вряд ли со смертью Парсегяна, главного свидетеля, Камалов опустит руки, не тот человек. Пока Сухроб Ахмедович пребывал в "Матросской тишине", Миршаб редко беспокоил его, может, оттого, что с первого дня он работал как бы на Сенатора, а может, человеку из Верховного суда было не до него, Камалов наверняка сел и ему на хвост, ведь он-то знает, что Сенатор с Миршабом неразлучные друзья со студенческой скамьи, сподвижники, так сказать, а прокурор поставил цель сделать их сокамерниками, об этом многие догадываются.
Узнав от Татьяны Шиловой сногсшибательную новость о похищении американского грузина, а главное, о неожиданной помощи прокурора Камалова банкиру Шубарину, он тут же позвонил Сенатору, ибо знал цену сообщению. Важной информацией он напоминал о себе, что работает, не дремлет, но имел он и дальний прицел, думал, Сенатор переключится на Японца, заподозрив его в связи с прокуратурой, и надолго оставит его в покое, но не тут-то было.
Уже на другой день раздался у него звонок на работе: Сенатор пригласил его в гости, давно, мол, не виделись, не ели плов из одного лягана, но Газанфар представлял, что за угощение предстоит, хотя плов приготовили на самом деле, из красного риса "девзера" и мяса свежезабитого каракучкара. В гостях он оказался не один, был там и Миршаб.
За дастарханом о делах не говорили, вскользь поминали события минувших дней, беседовали больше о личном, о женщинах, кулинарии, благо щедро накрытый стол позволял поддерживать эту тему. Нарочито избегала политики, а значит, дня сегодняшнего и завтрашнего. Но как только перебрались в просторный кабинет Сенатора, куда на заранее сервированный стол подали зеленый китайский чай, словно перевернули пластинку. Разговоры пошли только о политике, о насущных проблемах, о дне сегодняшнем, но больше о завтрашнем... И Газанфар, уже было засомневавшийся за пловом, что его пригласили по делу, понял сразу, что зван ради какой-то конкретной акции. Он не ошибся. Сухроб Ахмедович вдруг без перехода спросил:
- Перед самым моим арестом мы говорили с вами о новом отделе по борьбе с организованной преступностью в прокуратуре, куда Камалов набрал сотрудников из КГБ, пользуясь связями с руководством этой организации. Этот отдел нас и тогда интересовал, интересует и сейчас, он - главная опора Камалова в прокуратуре. Удалось ли вам сблизиться с работниками отдела и есть ли у вас шанс каким-то образом перевестись туда?
Газанфар понял, что не ошибся в своих предположениях. Сенатор не успокоится до тех пор, пока не сведет счеты с Ферганцем, и в этой борьбе, как он видел, ничьей быть не может. Или - или. А для него подобное развитие событий становилось слишком опасным - Камалов не тот человек, кого можно легко поставить на колени, таких останавливает только смерть. Газанфару была хорошо известна судьба легендарного снайпера Арифа, погибшего в собственной западне, да и судьба "альпиниста", которого специально привезли из Домбая, не успевшего произвести выстрел даже в больнице, нет... он хотел жить.
Но и отказать прямо не мог, "сиамские близнецы" Сенатор с Миршабом жалости не знали, от них тоже жди пули хоть в лоб, хоть в спину, поэтому он сказал:
- Важную информацию, что я передал вам накануне, я добыл в этом отделе. Помните, я говорил, что у меня там работает знакомая девушка - Таня Шилова, вы ее видели со мной когда-то в "Лидо", вот она случайно и проговорилась...
- Вот и прекрасно, значит, все-таки нашли лазейку туда, а сообщение действительно важное, и мы его оцениваем по достоинству, - сказал Сенатор и подал гостю запечатанную пачку тысячерублевок, оказывается, заранее лежавшую на столе и прикрытую салфеткой. - Возьмите, вы заслужили.
Газанфар, не рассчитывавший на такую щедрость, поблагодарил и спрятал деньги в карман пиджака. "Сто тысяч! Не мало, но это скорее аванс за что-то рисковое, надо ухо держать востро", - подумал он, но вслух сказал:
- Да, мне казалось, что я нашел ключ к отделу, Таню там уважают, ценят, но случилось непредвиденное: в нее влюбился парень, ее коллега, тоже бывший сотрудник КГБ, Костя Васильев и, кажется, пользуется взаимностью. Вот этот капитан, возглавлявший главную группу захвата при задержании хана Акмаля, любимец Камалова, и перечеркнул все мои труды. Эта неожиданно сложившаяся обстановка напрочь исключает теперь возможность перейти в отдел, разве что по личному приказу Камалова, иначе меня не поймут. А я у него не пользуюсь уважением, чует он что-то, иногда так посмотрит...
- Да, брат, ситуация... - вздохнули разом сотрапезники.
- Как близко ты был у цели!
- Не теряйся, не опускай руки, - продолжил Сенатор после долгой паузы, женское сердце изменчиво, продолжай делать знаки внимания, цветы там, подарки, а вдруг... Тогда и переход в отдел будет закономерным, выстраданным.
Разговор как-то вдруг увял, поблек, скукожился, и Газанфар почувствовал, что приятели пожалели о щедром авансе, но деньги были в кармане, и это радовало, грело. Выпили еще чаю, вновь заговорили о достоинствах зеленого китайского чая "лунь-цзинь", и, когда все катилось к какому-то пристойному прощанию, завершению, Миршаб вдруг спросил:
- Газанфар, а вы не слышали, кто же все-таки подложил такую свинью Артуру?
Гость ответил, что не знает, не слышал. А тут Сенатор на всякий случай, как позже он объяснит Миршабу, спросил:
- А не знаете ли вы случайно Талиба Султанова, он недавно в Мюнхене побывал?
Оба невольно впились взглядами в гостя. Но Газанфар, уже видевший себя за карточным столом со ста тысячами в кармане и оттого не заметивший жгучего интереса собеседников, спокойно ответил:
