Рауль Мир-Хайдаров - Македонский
Обзор книги Рауль Мир-Хайдаров - Македонский
Рауль Мир-Хайдаров
«Македонский»
Коротенькая телеграмма извещала о том, что главный специалист по антикоррозийным работам Искандер Амирович Акчурин срочно вызывается на консультацию к генеральному подрядчику. Такие неожиданные сообщения после сдачи проекта заказчику восторга в институте не вызывали, особенно у бухгалтерии, но в телеграмме оговаривалось, что все расходы, связанные с поездкой, берет на себя химкомбинат.
Телеграмма не встревожила главного специалиста, хотя проект реконструкции химкомбината был, пожалуй, самым крупным заказом института за последние годы.
За двадцать лет своего существования институт снискал себе добрую славу, потому что как‑то сразу, без раскачки, сложился коллектив, и в творческой атмосфере, утвердившейся в лабораториях и мастерских, быстро выросла плеяда не только кандидатов, но и докторов наук. Главные специалисты знали свое дело, и уровень проектных и изыскательских работ был высок. Поэтому и старались разместить у них заказы даже дальние подрядчики. Но Акчурин не волновался не только потому, что верил: в десятках папок пояснительных записок, технологических карт, сотнях чертежей не может быть серьезных ошибок, но и оттого, что знал — такой вызов последует.
В мае прошлого года в конце рабочего дня неожиданно широко распахнулась дверь его кабинета и на пороге появился улыбающийся незнакомец. Был он высок, элегантен, тонкий кожаный пиджак облегал спортивную фигуру.
Если бы не улыбка на лице, Акчурин принял бы его за архитектора. Но архитекторы с выправкой теннисистов к Акчурину с улыбкой не приходили, они воевали с ним за каждый метр городской земли.
— Что, зазнался, однокурсников не узнаешь?
И, только услышав бодрый, энергичный голос, Акчурин признал Алика Пруха, легендарного капитана институтской команды баскетболистов, соседа по комнате в общежитии.
В те давние студенческие годы Акчурин не был с Аликом накоротке. Прух был знаменитостью, гордостью института, первым денди в их небольшом областном городке, но кто же не обрадуется товарищу студенческих лет, тем более такому знаменитому?
Уже через полчаса Искандер Амирович настойчиво приглашал гостя домой, на что Прух резонно возражал, что жены не любят неожиданных визитов даже родных братьев, не то что старых приятелей, и, в свою очередь, настаивал на ресторане при гостинице, где он снял номер.
В ресторане, несмотря на многолюдье, для них быстро нашелся столик у окна. «Прух есть Прух», — отметил Акчурин, обаяние бывшего однокурсника срабатывало безотказно.
Прух остановился в двухэтажной каменной гостинице, оставшейся от прежних времен. На высоких лепных потолках ресторанного зала летали обшарпанные, с истершейся позолотой крыльев, амуры, а в распахнутые окна прямо к столу свисала сирень.
Там, в далеком провинциальном городке, где они когда‑то учились, царицей цветов тоже была сирень, и каждый взгляд в окно вызывал восторженное: «А помнишь?»
Оказалось, что Олег Маркович работает начальником отдела капитального строительства крупного химкомбината, в этих краях оказался по делам.
Между воспоминаниями и частыми «а помнишь?» Прух выложил и дело.
Приехал он в проектный институт разместить заказ на реконструкцию комбината. О том, что главным специалистом по антикоррозийной защите в институте работает однокурсник — знал, не раз встречал утвержденные им проекты. Более того, рассчитывал на помощь Акчурина.
Две недели каждый день встречались они и дома, и на работе, и Искандер Амирович все больше и больше подпадал под обаяние Олега Марковича.
В студенческие годы Прух учился неважно, и Акчурин, вызвавшись помочь товарищу, где‑то втайне сомневался, сможет ли тот достойно вести переговоры с руководством института. Волнения оказались напрасными. Олег Маркович был вполне компетентен и даже слегка бравировал своим знанием производства, к тому же был вооружен экономическими показателями комбината, цифровыми выкладками, сулящими выгоду от реконструкции.
Редкий заказчик приезжал с такой четкой программой.
Даже о том, что они сокурсники, Прух просил до поры до времени никому не говорить. Впрочем, приводить этот аргумент в поддержку заказчика Акчурину не пришлось. Очаровал Алик и семью Искандера Амировича: сыновья — подростки тут же записались в баскетбольную секцию и по утрам гремели на веранде гантелями, а жена не раз удивленно говорила, что не ожидала встретить среди строителей такого элегантного, обаятельного, милейшего человека, и восхищенно прибавляла: «Артист, настоящий артист!»
Дела Пруха были улажены в самый кратчайший срок, к удовлетворению обеих сторон.
Заказчик не мелочился, не оговаривал каждый пункт договора с институтом, даже особые условия, прилагаемые к типовому соглашению, пробежал мельком и подмахнул своей щедрой, в пол — листа, подписью.
К моменту подписания столь крупного заказа и выяснилось, что щедрый и великодушный подрядчик — сокурсник Искандера Амировича, и проводы, как ни настаивал Прух на ресторане, были организованы у Акчурина дома. Акчурины, муж и жена, оба работали в институте, круг их знакомых ограничивался коллегами по службе, и Олег Маркович был приятно удивлен, застав вечером за праздничным столом главного инженера института и нескольких главных специалистов с женами. Вечер прошел славно, Прух был в ударе, играл в четыре руки с хозяйкой дома на пианино, танцевал со всеми дамами, рассказывал истории из студенческой жизни, из которых явствовало, какими неразлучными друзьями и лихими парнями были они с Акчуриным.
Самое удивительное было в том, что Искандер Амирович действительно припоминал рассказываемое Прухом; ну, может, его личное участие в событиях несколько преувеличивалось и приукрашивалось, но доля правды была.
Прух заметил, как это преобразило самого Акчурина, он вроде помолодел, постройнел на глазах, и это не осталось незамеченным гостями, они увидели хозяина совсем иным: молодым и озорным. И без того уважаемый в коллективе и среди друзей, Искандер Амирович теперь еще вырос в глазах сослуживцев: это чувствовалось в тостах, провозглашаемых в честь хозяина дома; это же было заметно в теплых взглядах жены.
Расходились далеко за полночь. Искандер Амирович провожал товарища по сонному, притихшему городу пешком. Настроение было прекрасное, уговаривались почаще звонить, даже замахнулись следующим летом с семьями отдохнуть в Паланге, Прух обещал снять роскошную дачу в сосновом лесу…
Уже у гостиницы, прощаясь, Олег Маркович вдруг сказал:
— Искандер, дружище, у меня к тебе личная просьба, от которой у меня в жизни многое зависит, и мне бы не хотелось, чтобы ты мне отказал.
Изложено это было таким неожиданным для Пруха просительным тоном, что Акчурин рассмеялся, считая это очередным розыгрышем веселого приятеля.
— Да полно, Алик, может ли какой‑то заштатный проектировщик сделать что‑нибудь для всесильного Пруха! — в тон, сквозь смех, ответил Искандер Амирович.
— Может, может, — нетерпеливо перебил Прух и продолжал: — В той части проекта, что коснется тебя лично, я имею в виду очистные сооружения, прошу, заложи старую технологию: кислотоупорный кирпич в два — три слоя, чем больше, тем лучше, на кислотостойком цементе с окисловкой швов.
— Зачем это тебе? Такие очистные сооружения станут в копеечку!
— Знаю, дорогой, знаю. Не спеши, объясню. Во — первых, строить таким образом очистные сооружения площадью три гектара я не намерен. Не хуже твоего знаю новейшие эпоксидные смолы, химически стойкие пластикаты, пленки, эмали, а чего не знаю, надеюсь, ты не утаишь от меня. Почему я намеренно хочу удорожить строительство? Под проект реконструкции комбината смогу выбить сотни тысяч штук дефицитного кислотоупорного кирпича. На комбинате только и успеваем латать дыры, летит футеровка не по дням, а по часам, ни в какие нормативы по кирпичу не укладываемся, как строили — бог знает. Так что не волнуйся, кирпич пойдет на доброе дело. Дальше: разве ты знаешь хоть одну стройку, уложившуюся в первоначальную сметную стоимость? Даже получив колоссальный экономический эффект от замены технологии строительства очистных сооружений, едва ли мы уложимся в те миллионы, что определит ваш институт, а если уложимся, ходить руководству, да и мне, в героях.
Пойдем дальше. В наших краях с трудовыми ресурсами не густо, только за красную зарплату и можно привлечь людей. Реконструкция, брат: газ, пыль, теснота, вредные условия. А фонд заработной платы от общей стоимости работ определяется. Как ни крути, дорогой, ты должен мне помочь.
— Положим, Алик, что так. — Акчурин медленно трезвел. — Как же ты собираешься сменить проект?
— Ах, святая душа, провинция. — Прух бережно обнял Искандера Амировича. — Я подам рацпредложение на замену способа защиты от агрессивной среды на очистных сооружениях. Приложу обстоятельный, наивернейший, наиталантливейший проект. который ты мне подготовишь. Чтобы это крупное предложение прошло в местном Стройбанке и не шокировало обывателей суммой вознаграждения, нужно письменное согласие института на замену, в данном случае — твое согласие, мой друг.
