Рауль Мир-Хайдаров - Судить буду я
- Ну и отгрохал ты себе апартаменты, кругом зеркала, красное дерево, полированная медь, хрустальные люстры... Раньше бы всыпали тебе за барство на первом же бюро, - начал он с порога.
- Не всыпят, это же частный банк, и никакой партии он неподвластен, так что бюро, пленумы, съезды мне теперь не страшны, - ответил шутя хозяин кабинета, направляясь из-за стола к гостю, традиции чтить следовало, это он понимал. Они обнялись, расспросили друг друга о житье-бытье.
Вдруг улыбка сбежала с лица гостя, и он, словно вспомнив что-то важное, заговорил:
- Частная собственность, западные учредители, инвесторы - все верно. Но что ты никому неподвластен - забудь. Это я тебе как другу говорю. И по секрету добавлю: мы никому не позволим игнорировать правящую: ни миллионеру, ни миллиардеру. И в партию я тебе рекомендую вступить. Впрочем, надо проверить, может, я на правах старого друга тебя сразу и переоформил в новую... Вот так-то, любезный Артур Александрович, надеюсь, воздух Европы не совсем тебя испортил. - Тулкун Назирович, видимо, предвкушая путешествие на берега Босфора, был в добром расположении духа.
Шубарин пригласил гостя жестом к столику между двумя высокими креслами у окна, где уже стоял наготове свежезаваренный чайник. Тулкун Назирович выбрал место, которое часа два назад занимал прокурор Камалов, а хозяин кабинета вернулся к письменному столу и взял конверт с долларами. Положив его перед человеком из Белого Дома, сказал с улыбкой:
- Желаю приятного времяпрепровождения в Стамбуле, там такие дивные кофейни... Да и вся страна зеленая, ухоженная, с мягким климатом, омывается четырьмя морями...
- Жаль, ты не можешь составить мне компанию, - ответил гость, беря из рук Шубарина пиалу с китайским чаем.
- Не огорчайтесь, теперь другие времена, у вас постоянный заграничный паспорт, и я непременно захвачу вас как-нибудь с собой в Европу, по делам банка я ныне часто вынужден буду бывать там... - И сразу без вступления перешел к тому, ради чего он и вызвал его, не пожалел тысячи долларов: - Я давно собирался расспросить вас об одной давней истории. Теперь-то она вроде и не имеет особого значения, как говорится, из-за срока давности. Но любопытство порою меня гложет, хочется и на всех архивных делах расставить точки над "и", такая уж у меня аналитическая натура, вы уж извините.
Тут гость, видимо ошалевший от неожиданного подарка, который по местному обменному курсу тянул тысяч на триста с гаком, помог ему:
- Дорогой Артур, какие могут быть между нами секреты, буду рад прояснить для тебя любую ситуацию.
- А история действительно давняя, связанная с неожиданным взлетом бывшего районного прокурора Акрамходжаева, я в ту пору находился в Париже, а вернувшись, застал его уже в Белом Доме. Такие взлеты в наших краях случаются не часто. Пост, на который он метил и который заполучил тогда, зависел от вас. Почему вы ему помогли, почему он в вас нашел покровителя? А если еще жестче какие аргументы он нашел против вас, чтобы вы стали его союзником? Как он вынудил вас отдать этот пост ему?
Гость, чьи мысли, видимо, были уже в Стамбуле, с удовольствием рассмеялся:
- Артур, не перестаю удивляться тебе, твоей проницательности. Ты что, под столом сидел в моем кабинете, когда он меня битых два часа шантажировал?
- Шантажировал?! - вырвалось у Шубарина.
- Да, самым натуральным образом. И скажу тебе, очень профессионально.
- Можно подробнее? - попросил Японец.
- Конечно, иначе ты ничего не поймешь. Теперь-то, задним числом, я понял, они с Миршабом хорошо подготовились, собрали на меня подробное досье, а еще больше материалов на моих родственников. Особенно на моего брата Уткура, которого ты хорошо знаешь. В то время Сухроб с Миршабом работали уже в Верховном суде, куда они попали только благодаря тебе, я навел тогда справки. В один прекрасный день у меня на работе раздается звонок, и он настойчиво просит принять его. Является он с двумя папками и с места в карьер просит рекомендовать его кандидатуру на вакантное место в ЦК. Получив отказ, он тут же придвигает ко мне две папки с уголовными делами на моего брата Уткура, живущего под другой фамилией, как часто принято у нас на Востоке. Особенно опасным казалось последнее уголовное дело, заведенное на Уткура уже в перестройку, когда почти вся автобаза, опьяненная гласностью и горбачевскими реформами, потребовала завести на него дело за взятки, поборы с каждого выгодного рейса. А Уткур руководил крупнейшей в области автобазой с огромным парком рефрижераторов, большегрузных автомашин с прицепами, совершающих рейсы в соседние республики и даже за границу. Но выручил тогда Уткура ты, а точнее люди Ашота и Коста, они заставили водителей взять заявление обратно. Вот это дело они собирались вновь открыть, если я не помогу заполучить им желанный пост. Разве это не шантаж? Впрочем, если до конца откровенно, - продолжал гость после некоторой паузы, - то я помог ему не только потому, что боялся огласки дела, связанного со взятками Уткура, а прежде всего оттого, что хотел видеть на этом ключевом посту, контролирующем правовые органы, своего человека. Он сам дал мне понять, что будет служить мне верой и правдой на этой должности, если я помогу. К тому же он тогда показался мне интересной личностью, я тоже был восхищен его нашумевшими статьями в прессе. И еще: Белый Дом нуждался в притоке свежей крови, нуждался в людях неординарных, широко мыслящих, демократически настроенных - таким он виделся мне в ту пору.
- У вас позже изменилось мнение о нем? - бесстрастно спросил Шубарин, хотя ответ его очень волновал.
- То, что он человек хваткий, неглупый - это точно, но не более. Позже, работая с ним, я не однажды поражался широте его взглядов в нашумевших статьях и узости мировоззрения в конкретных делах. Я ведь ожидал, что с его приходом и с перестройкой мы основательно переворошим законодательство и даже Конституцию Узбекистана - какие же толковые были у него статьи о правовом нигилизме властей!
Позже я понял, что за него, так же как и за меня в свое время, какой-то умный человек написал докторскую диссертацию. Я даже однажды попытался узнать по своим каналам - кто? Но мне ответили, что скорее всего это человек не из республики, но хорошо знающий наши проблемы.
А скажи, Артур, зачем тебе понадобилось узнать, как и каким образом Сухроб оказался в Белом Доме? - спросил вдруг Тулкун Назирович. Старая лиса, дремавшая в нем, проснулась.
Артур Александрович знал, с кем имеет дело, и не обольщался временной эйфорией собеседника, догадывался, что тот обязательно задумается, почему вдруг он заинтересовался Сенатором. Он даже обрадовался этому вопросу: лучше уж тут, в приятные минуты, получить ответ из первых рук, чем строить догадки наедине или наводить справки через третьих лиц.
- Я не знаю, вы в курсе или нет, но он недавно вернулся из тюрьмы. Сейчас он не у дел, хотя мечтает занять прежнее положение, а пока хотел бы поработать в моем банке на достойной должности. Вот почему я хотел знать, каким образом, какой ценой он овладел креслом в Белом Доме. Да, я помог ему и Миршабу заполучить ключевые посты в Верховном суде. Но, беря вас за горло, он не мог не знать, что мы с вами давние приятели, мне не нравится, когда за моей спиной шантажируют моих друзей, - закончил на патетической нотке Шубарин.
- Не огорчайся, Артур, дело давнее, я забыл эту историю. Вся жизнь состоит из компромиссов. Он бы, наверное, далеко пошел, если бы не прокурор Камалов. Думаю, что по большому счету ему уже не подняться, опять же из-за Камалова. Пока он прокурор республики, Сухроба считать свободным человеком нельзя, хотя он и на свободе. Я знаю Камалова, компромиссы его не устраивают, и я вот что думаю: не спеши официально приближать его к себе. Другое дело помощь, деньги, личные контакты. А там видно будет, нынче события быстро разворачиваются: или арба развалится, или ишак умрет... - И гость поднялся, видимо, временем он не располагал: рейс на Стамбул был раз в неделю, в среду, завтра.
Как только гость ушел, Шубарин глянул на платиновые стрелки "роллекса". До обеда было еще далеко. "Ну и денек, а точнее деньки", - подумал Шубарин, такого старта в Ташкенте он не предполагал. Шел всего пятый день по возвращении его из Мюнхена. "Да, старый политикан отработал тысячу долларов сполна", - рассуждал Артур Александрович. С Сенатором все становилось на место: знаменитая диссертация и нашумевшие статьи в прессе - украденные труды его бывшего юрисконсульта, это и Тулкун Назирович подтвердил, и догадка его, что Сенатор снял копии с документов из кейса убитого Азларханова - верная, только пользуясь сведениями из секретного источника, он сумел взять за горло такого скользкого человека, как Тулкун Назирович, и заполучить пост в Белом Доме. Все сомнения, версии, варианты, предположения в отношении Сенатора отпали сами собой.
Но визит человека из Белого Дома был ценен и тем, что тот свое отношение к Сенатору определил четко: его нельзя считать серьезной фигурой в сегодняшней борьбе за власть до тех пор, пока Камалов занимает пост прокурора республики. А ведь Артур Александрович считал, что за время работы в Белом Доме Сенатор крепко сблизился с Тулкуном Назировичем и сейчас, выйдя на свободу, может рассчитывать на его поддержку в борьбе за возврат утерянных позиций. Сенатор без такой поддержки многое терял. Косвенно гость прояснил и положение Камалова. С прокурором, видимо, считались всерьез, чувствовали силу. Конечно, Артура Александровича так и подмывало расспросить всезнающего человека как можно больше о генеральном прокуроре, час назад сидевшем в том же кресле, но боялся вспугнуть, насторожить Тулкуна Назировича, тот мог и сказать напрямик: "Слишком многое ты хочешь знать за тысячу долларов". Однако радовало, что неожиданная командировка в Стамбул вновь сблизила его с таким всесильным во все времена политиком, как Тулкун Назирович.
