Наталья Андреева - Браки расторгаются в аду
— Конечно, оставил! Слушай, иди к соседке.
— К какой еще соседке?
— Этажом ниже живет очаровательная старушка, у нее еще песик такой смешной. Я иногда хожу по ее просьбе за молоком и в аптеку за лекарствами.
— Ты, оказывается, занимаешься благотворительностью!
— Что поделаешь? Она — бывшая актриса. Может быть, и играет в беспомощность, но так убедительно! Не могу отказать женщине в просьбе, такой уж характер.
— Вот и остался в итоге без штанов, — с иронией сказала я. — Нынче благородство дорого обходится.
— Я с этим смирился, — усмехнулся Ян. — Зато можем теперь пойти к старушке и оттуда позвонить твоему следователю.
— Чепуха все это, — тяжело вздохнула я. — Допустим, я позвоню из квартиры, находящейся этажом ниже. Дом-то все равно тот же. И подъезд.
— Зина, не упрямься. Не все такие умные, как ты, и далеко не все наблюдательные. Это для страховки, понимаешь? Чтобы в случае чего мы могли выкрутиться.
— Ты тоже сядешь. За лжесвидетельство, — сердито сказала я. — Давай, веди меня к своей подопечной.
Мы спустились на этаж ниже в такую же однушку, все стены которой были оклеены старыми фотографиями и театральными афишами. Когда открылась дверь, я оторопела: мне под ноги кинулась… Кики! Только потом я сообразила, что это всего лишь тойтерьер, но никак не мой. Но на душе все равно потеплело.
— Здравствуйте, Ян, — расцвела улыбкой сухонькая миниатюрная старушка. — Очень рада вас видеть.
— Мы не поздно, Мария Семеновна?
— Что вы, что вы! — замахала руками она. — У меня все равно бессонница!
— Это моя невеста, Зина. — Ян слегка подтолкнул меня в спину: заходи. — Можно ей от вас позвонить?
— Позвонить от меня? — Она заморгала наклеенными ресницами. Да-да, передо мной стояла престарелая Мальвина! Голубоватые локоны, должно быть, оттененные синькой, огромные ресницы, нарисованное алой помадой сердечко на месте тонких высохших губ. Она словно ждала кого-то, несмотря на позднее время. Актриса во всем, везде и всегда, даже на пенсии.
— Не удивляйтесь, Мария Семеновна. Зина будет звонить бывшему мужу и не хочет, чтобы он знал, где она на самом деле сейчас живет.
А ловок он врать! Я бы не сообразила, как объяснить свое желание позвонить с ее телефона, когда у жениха в квартире есть свой аппарат.
— Вы предлагаете мне сыграть роль квартирной хозяйки? — пришла в восторг Мария Семеновна. — О! Я поняла! Если этот зверь придет сюда, я скажу ему, что вы, Зиночка, жили здесь какое-то время, но день назад съехали, и я понятия не имею куда!
Мы с Яном переглянулись. А старушка-то, оказывается, сообразительная!
— Видите ли, в чем дело, — сказала я. — Мой муж фальшивомонетчик. — Ян закашлялся. — Он отлично умеет подделывать документы. Поэтому, если он вам предъявит удостоверение сотрудника полиции…
— Криминал! — взвизгнула от восторга пожилая актриса. — Настоящий шпионский боевик! О! Если бы вы знали, как я обожаю детективы! Да что же мы встали в дверях? Проходите, дорогие мои! Проходите! Лора! Встречай гостей! — Она подхватила на руки крохотную собачонку, которая громко тявкнула. Видимо, это и было приветствие.
— Я всю жизнь мечтала сыграть злодейку, — взволнованно говорила Мария Семеновна, ведя нас к телефону. — Но мне доставались исключительно романтические героини. Кого только я не играла! Дездемону, Джульетту…
Подробности театральной карьеры Марии Семеновны выслушивал Ян на кухне, я же осталась наедине с телефоном в единственной комнате. Лору старушка унесла с собой.
Немного волнуясь, я набрала номер.
— Да. Слушаю вас, — после пяти гудков, показавшихся мне бесконечными, раздался в трубке знакомый голос.
— Это Зинаида Царева.
— Пороть вас надо, — сказал он сердито. — Куда вы подевались, чтоб вас!
— Меня хотели отравить, и я спряталась.
— Где вы сейчас?
— У одной своей приятельницы. Но завтра отсюда съеду, — торопливо добавила я, чтобы не подставлять добрую старушку.
— Почему не отвечает ваш телефон?
— Я его выбросила.
— Вы с ума сошли! Соображаете, что делаете?! Вы же находитесь под следствием! Зинаида Андреевна, вам надо немедленно явиться ко мне!
— Куда же я пойду? — жалобно сказала я. — На дворе ночь.
— Не сейчас, разумеется. Завтра.
— А можно послезавтра?
— Прекратите торговаться! И перестаньте прятаться! Это глупо. Вы взрослая женщина и, как мне показалось, неглупая.
— Вы ошиблись. Я глупая.
— Я редко ошибаюсь в людях. Мне надо вас допросить, причем срочно. В деле открылись новые обстоятельства.
— Обстоятельства какого плана? — спросила я, замирая.
— Я скажу вам это при личной беседе. В ваших же интересах, чтобы она состоялась как можно скорее.
— Хорошо, я приеду.
— Жду вас завтра. В крайнем случае послезавтра, — смилостивился он, после чего дал отбой.
Итак, дезинформация дошла по назначению. Ян молодец! Я торопливо вышла к ним на кухню.
— Ну как дела, Зиночка? — взволнованно спросила Мария Семеновна.
— Все в порядке.
— Он вам угрожал?
— Нет. Но не исключено, что будет меня искать.
— Не беспокойтесь, я знаю, что ему сказать, — заверила меня старушка. — Я ведь актриса! Я великолепно сыграю эту роль!
— Мы вам доверяем, — улыбнулся Ян. — Зина, идем. Мария Семеновна, завтра я принесу ваш любимый торт.
— Взятка? — подмигнула она.
— Просто подарок.
— Приму, если пообещаете, что съедите его вместе со мной.
— Обещаем! — сказали мы хором.
— Желаю вам счастья, молодые люди, — прослезилась от избытка чувств пожилая Мальвина, закрывая за нами дверь. — Вы прекрасная пара! Ах! Поистине, браки заключаются на небесах!
Я невольно вздрогнула. А неплохо, после только что состоявшегося в аду развода!
— Ну? Как все прошло? — нетерпеливо спросил Ян, едва мы остались одни.
— Он сказал, что хотел бы меня видеть. В деле, мол, открылись новые обстоятельства. Какие именно, не пояснил.
— Значит, поверили, — взволнованно сказал он.
— Рано радоваться. Я не хочу ехать туда завтра. Хотя бы еще денек побыть рядом с тобой. Вдруг меня опять посадят в камеру?
— Перед смертью не надышишься, — усмехнулся он.
— Да, но можно попытаться забеременеть.
— Ты это серьезно?!
— Да.
— Тогда я постараюсь.
И он старался. Очень. Что касается меня, то мне с утра хотелось секса. Раньше я вообще не знала, что это такое: жгучее желание физической любви. В эту ночь мне впервые в жизни приснился эротический сон. Честное слово, я не променяла бы эти ощущения ни на какие миллионы! А теперь меня ждал сон наяву, полный эротических открытий. Если я, черт возьми, после этого не забеременею, то я понятия не имею, откуда тогда берутся дети! Беременность — это стопроцентная возможность получить условный срок, если преступление признают неоконченным. И такая же вероятность получить отсрочку вплоть до совершеннолетия ребенка, если мне не удастся выкрутиться, тем более я буду числиться как мать-одиночка. Ведь Иван Иваныч подал документы на развод. Я без пяти секунд свободная женщина. Ян прекрасно все это понял.
Утопающий хватается за соломинку.
— Нам надо рассмотреть и такой вариант спасения, — сказала я, торопливо его раздевая.
— Замечательный вариант! — похвалил он, стягивая с меня бюстгальтер.
— Лучший!
Вот так я использовала время, выигранное в результате освобождения под залог. И скажите мне, что это плохо. В результате наших с Яном совместных стараний весь следующий день мы провели в постели.
— Я хочу дать им время, — сказала я, сладко потягиваясь. — А то ляпну чего не то. Пусть они попробуют раскрутить мужа.
Если бы я не избавилась от мобильника, Иван Иваныч терзал бы меня звонками день и ночь. А так я наслаждалась тишиной и любовью Яна. И мне было очень даже хорошо. Но все хорошее рано или поздно заканчивается. Как только наступило утро, я засобиралась в тюрьму.
— Не провожай меня и не звони, — сказала я на прощание Яну.
— Куда же я буду звонить? — усмехнулся он. — Нет, Зина, я так не могу. — Он кинулся ко мне.
— Стой где стоишь! — велела я, делая шаг назад.
И он послушался. Я поняла, что так будет всегда. Ян всегда будет делать то, что я ему скажу. У меня уже был муж, который не считался с моим мнением вообще. Я пока не знала, что лучше, а что хуже. Кого из них можно назвать настоящим мужиком, а кого нельзя. Мне еще только предстояло в этом разобраться, а сейчас мои мысли были заняты другим. Я ехала, чтобы узнать свою судьбу.
Тут ее тоска взяла, и царица умерла
Во всяком случае, наручники на меня сразу не надели. Следователь был со мной вполне любезен.
— Проходите, садитесь.
