Софи Ханна - Домашняя готика
– Достаньте мне зубные формулы, – сказал Кук. – И, я думаю, не надо называть трупы, пока мы не уверены.
– Он прав, – заметил Саймон.
– Как давно они мертвы? – С Комботекры словно слетела вся его тактичность, говорил он отрывисто, почти грубо.
– Точно сейчас уже не определить. Я бы сказал, от года до двух. Сохранность останков плохая. Там ведь дикая влажность.
– Как они умерли?
Кук скривился:
– Уж извините… По сути, в нашем распоряжении лишь кости и зубы. Орудие убийства могло, конечно, оставить следы на костях… Сделаю все, что смогу, но не рассчитывайте узнать причину смерти.
Комботекра оттолкнул патологоанатома в сторону и направился в дом.
– Он всегда такой? – спросил Кук.
– Первый раз таким вижу.
Саймон рвался поговорить с Джонатаном Хэем, но после столь стремительного ухода Комботекры ему не хотелось сбегать, чтобы вконец не обидеть Кука. В предыдущей беседе профессор едва ли не впрямую спросил, не Марк ли Бретерик – убийца Джеральдин и Люси. Что же именно он сказал? Что-то насчет того, что мужья чаще убивают жен, которые не работают, не занимают никакого положения вне дома.
Энкарна Оливар, судя по тому, что Саймон узнал через Селлерса и Комботекру, работала в банке «Лиланд-Карвер». В смысле карьеры и заработков положение – завидней не бывает. Предположим, это ее тело нашли в саду Марка Бретерика, но он не был ее мужем.
Все неправильно. Все, что они обнаружили, не складывалось в логичную картину.
– Пойду дальше работать, – прервал его размышления Кук. – Почему мы этим занимаемся, а? Могли бы стать почтальонами. Или молоко развозить.
– Я однажды две недели проработал на почте, в Рождество, – ответил Саймон. – Меня уволили.
Кук с неохотой побрел к теплице. Саймон достал телефон и блокнот. Рабочий телефон Хэя не отвечал, так что Саймон набрал номер его мобильного. Хэй ответил после третьего гудка.
– Это Саймон Уотерхаус.
– Саймон! – Судя по голосу, Хэй был рад его слышать. – Вы в Кембридже?
– Нет. Я в доме Марка Бретерика в Спиллинге.
– Ну конечно. Что вам делать в Кембридже.
– Мы нашли еще два тела – взрослой женщины и ребенка.
– Что? Вы уверены? – опешил Хэй. – Простите, идиотский вопрос. Вы хотите сказать, после Джеральдин Бретерик и ее дочери там убили еще двух человек?
– Нет. Тела пролежали здесь не меньше года. Кстати, информация конфиденциальная.
– Само собой.
– Хочу услышать ваше мнение. Когда мы выкопали тела, мой сержант сказал: «Семейное убийство, модель вторая», и я просто хотел узнать…
– Выкопали? – У Хэя даже голос изменился, стал каким-то скрипучим.
– Да. Они были похоронены в теплице, под аккуратной грядкой. Теперь она уже не такая аккуратная.
– Чудовищно. Какая жуткая находка.
– Вряд ли они умерли от естественных причин. Одежды на них нет, так что их либо убили голыми, либо раздели после смерти.
– Саймон, я не коп. – Хэй говорил извиняющимся тоном. – Это совершенно не моя область.
– Возможно, как раз ваша. Точно мы пока не знаем, но есть основания предполагать, что останки принадлежат однокласснице Люси Бретерик и ее матери. Тоже мать и дочь, убиты в том же месте, – по крайней мере, тела найдены почти там же…
– Тела Джеральдин и Люси нашли в доме, так?
– Да.
– Они тоже были голыми?
Хорошая догадка. Саймон не знал, что это значит, но, похоже, обнаруживалась еще одна деталь, связывающая эти преступления.
– Вряд ли теперь, когда «семейное убийство» уже не рассматривается, я смогу хоть чем-то вам помочь.
– А оно не рассматривается? За этим я вам и звоню.
– Я с самого начала очень сомневался, что Джеральдин Бретерик убила свою дочь и покончила с собой. А после этой находки я практически уверен, что о «семейном убийстве» речи не идет.
– А что, на ваш взгляд, произошло?
– Понятия не имею. Конечно… Хорошо, а не мог ли всех четверых убить один и тот же человек?
– Вполне вероятно.
– Вы сказали «одноклассница» Люси Бретерик. Значит, это точно девочка? Потому что в таком случае можно будет почти наверняка утверждать, что ваш убийца – мужчина.
– Почему?
– Потому что он убивает женщин и девочек. Матерей и дочерей.
– А женщина этого делать не может?
Хэй глухо рассмеялся:
– Почти все серийные убийцы – мужчины.
– Только давайте без этого слова.
– Какого?
– «Серийный». Мы стараемся избегать его.
Саймон прикрыл глаза. Комботекра рассчитывал найти тело отца Эми Оливар, теперь Джонатан Хэй предполагает, что в любой момент они могут наткнуться на новую пару женских трупов. Саймон не был уверен, что его рассудок выдержит еще одну подобную находку.
– Кроме того… разве у женщины хватит сил выкопать яму настолько глубокую, чтобы похоронить два тела?
– Все возможно. Если вы правы и все убийства совершены одним человеком, как вы считаете, мог это быть Марк Бретерик? Тогда убийство Джеральдин и Люси все еще может считаться «семейным».
Произнеся это вслух, Саймон лишь сильнее уверился в ошибочности гипотезы. Он не сомневался в невиновности Марка Бретерика.
– Вы же говорили, у него есть алиби. Но попробуем об этом забыть… И все равно – нет. Под термином «семейное убийство» мы подразумеваем очень специфическое преступление. Я вам объяснял, когда вы приезжали сюда, в Кембридж. «Семейные убийцы» убивают только своих жен и детей. И иногда себя.
– Какая трогательная сдержанность… – пробормотал Саймон.
– Они не убивают одноклассников или родителей одноклассников. Не хочу вставлять вам палки в колеса, но детали совершенно не совпадают. Бывает, конечно, что человек срывается и устраивает небольшую резню. Начинает стрелять в магазине или в ресторане, убивает всех подряд, потом возвращается домой и расправляется со своей семьей, после чего кончает с собой. Но такое происходит обычно в течение суток, максимум за семьдесят два часа. Если тела, которые вы нашли сегодня, пробыли там больше года… простите, но это не похоже ни на один из знакомых мне случаев. «Семейные убийцы» не убивают двух совершенно посторонних людей и не ждут после этого целый год, чтобы прикончить своих ближайших и дражайших. Так просто не бывает.
– Да, да, я понял.
– Саймон? Мое мнение следует воспринимать с большой осторожностью. Я не психолог и не детектив.
– Просто расскажите мне, что думаете. Вы умный человек, а это не так уж часто встречается.
– Если не выяснится, что алиби Марка Бретерика фальшивое, я бы сказал, что он никого не убивал. Всех четверых убил один и тот же человек. Будь я полицейским и расследуй дело Бретерика, я исходил бы из этого.
Саймон поблагодарил и пообещал заскочить, как только снова окажется в Кембридже. Хэй, похоже, считал, что Саймон ошивается в районе Уивелл-колледжа по меньшей мере раз в неделю. Напоминает «синдром Лондона»: жители Лондона абсолютно уверены, что скорее ты приедешь к ним, чем они к тебе. Один из университетских друзей Саймона страдал этим синдромом в тяжелой форме. «Сто лет не виделись, – бывало, говорил он. – Когда в следующий раз будешь в Лондоне?» Как будто поездов из Лондона вообще не существует.
Попрощавшись с Хэем, Саймон отправился на поиски Комботекры. Тим Кук с двумя помощниками по-прежнему копошился у могилы. Саймон обошел огороженный участок, размышляя, мог ли Бретерик – если убийца не он – представлять для убийцы интерес. А что, если убийца одержим Бретериком? Зачем бы еще ему убивать семью Бретерика, а до того хоронить два трупа в его саду?
Комботекра сидел в кухне за большим деревянным столом, вытянув ноги.
– Как настроение? – спросил Саймон.
– Бывало и лучше. Решил, что нужно рассказать Прусту, что мы выяснили.
– И как он отреагировал?
Выражение лица Комботекры говорило лучше всяких слов.
– Вроде должно быть легче, но на самом деле так гораздо тяжелей…
– Ты это о чем?
– Останки ребенка. Я думал, будет не так тяжело, как… ну, скажем, Люси Бретерик. То есть я и в тот раз не остался равнодушным, само собой, но это… – Он покачал головой. – Вроде должен сосредоточиться на сути – но нет.
– Да, знаю.
– Люси Бретерик была мертва, но она оставалась ребенком.
Саймон кивнул.
– Сэм…
– Что?
– Это могут быть двое разных убийц. Ведь даже такой эксперт, как Джонатан Хэй, может ошибаться. Что, если Марк Бретерик убил Эми и Энкарну Оливар и поэтому были убиты Джеральдин и Люси – в отместку?
– Отец Эми? – Комботекра скривился. – Не говори об этом Прусту. Больше никаких догадок, надо сначала точно узнать, что здесь произошло. Причем еще сегодня.
– Он совсем разошелся?
– Мне даже думать запрещено, что тела могут принадлежать Эми Оливар и ее матери. Само собой, говорить об этом нельзя, но, оказывается, и думать тоже. Он объявил, что поймет по моему лицу, думаю ли я об этом, и если окажется, что думаю, то я… – Комботекра изобразил в воздухе кавычки, – «пожалею об этом дне».
