Андреа Робинсон - Королева вампиров
Обзор книги Андреа Робинсон - Королева вампиров
Андреа Робинсон
Королева вампиров
Глава первая
«Софи МакГи, главный редактор».
Звучит, надо сказать, отлично. Я смакую эти слова снова, на этот раз с нелепым французским акцентом, вроде того, что бывает в плохих комедиях. Звучит так же классно, если не лучше. Дело, кажется, идет на лад, так что я пускаю в ход несколько других акцентов — южный (великолепно), австралийский (пикантно), швейцарский (свежо и естественно, но человек с таким акцентом по-хорошему должен быть судьей). Мистер Амадо, мой преподаватель по журналистике, точно дал бы мне сейчас эту должность. Только я собираюсь испробовать акцент Человека-робота, как кто-то стучит в дверь моей спальни.
— Что ты там делаешь? Ты что, говоришь сама с собой? — спрашивает приглушенный голос, в котором слышится одновременно любопытство и нетерпение — фирменная интонация моей сводной сестры Кэролайн.
— Я говорю по телефону, — громко отвечаю я и тут же понимаю, что вчера оставила телефон внизу на журнальном столике. Нужно добавить в список дел на этот год: «Научиться врать лучше».
— Снова играешь со своим именем, да? — спрашивает она. — Сомневаюсь, что твой преподаватель сделает тебя главным редактором, если ты чокнутая.
Справедливо. Но...
— Что тебе нужно? — спрашиваю я.
— Мама говорит, что съест твой свежий французский тост, если ты сейчас же не спустишься к завтраку.
Дело касается сахарной пудры, а значит, нельзя терять времени зря. Я благодарю Кэролайн за предупреждение и снова начинаю собирать сумку, слыша, как сестра сбегает вниз по лестнице. Ручки? Проверила. План работы? Проверила. Записная книжка по журналистике с идеями статей на этот год? Проверила трижды. Помимо того что я могу безупречно представиться, есть еще масса причин, по которым я заслуживаю звания главного редактора. Я сделала все от меня зависящее, чтобы доказать, что это действительно должна быть я: писала заметки для журналов, ходила на факультативные курсы по фотографии и даже была в летнем журналистском лагере, где нас заставляли носить ядовито-зеленые футболки и работать над несуществующей газетой «Тинейджеры сегодня».
Убедившись, что моя прическа не выглядит слишком уж экстравагантно, я скатываюсь по лестнице на кухню, где вижу свою семью в самом разгаре утреннего ритуала под названием «Завтрак семьи МакГи».
Кэролайн сидит за круглым столом, разодетая как на прием, и подозрительно выбирает кусочки со своей тарелки с фруктами. Марси снова дала ей три ломтика дыни и, как обычно, сидит в уголке и с улыбкой наблюдает, как Кэролайн давит виноградины, как будто это маленькие фиолетовые взрывающиеся гранаты. Они не проходят испытания. Отодвинув тарелку с фруктами, она вытягивает загорелые ноги и принимается счищать невидимые пылинки со своего наряда. Сегодня это короткая джинсовая юбка и несколько слоев маечек девчачьей расцветки под дымчатым подобием кардигана, надетого специально для того, чтобы вскружить голову почтенной директрисе. Кэролайн это ни за что не признает, но ее любимое занятие — после просмотра реалити-шоу — это проектирование нелепых прикидов.
Мой папа сидит напротив нее в синем офисном костюме. До девяти лет я была твердо уверена, что он и в постели не снимает галстук. Сегодняшний его выбор — красный в полоску — выглядывает из-под газеты со сводкой бизнес-новостей. Папа покачивает головой и бормочет себе под нос что-то про фондовую биржу и застой на рынке недвижимости.
Итак, не хватает только моей приемной мамы, Марси, хрустящей моими тостами (коварная!) и осведомляющейся, когда же я, наконец, запишусь на теннис — чтобы восполнить ее собственную нехватку спорта в средней школе. Вместо этого она выглядывает в окно, выходящее прямо на дом наших соседей — или то, что было их домом, пока полгода назад они оттуда не съехали. Я проскальзываю на последнее оставшееся свободным место и как можно незаметнее перекладываю немного тостов себе на тарелку — совершенно необязательно привлекать внимание Марси.
— Кажется, соседний дом наконец-то купили, — объявляет она, ни к кому конкретно не обращаясь. — Там свет в верхних окнах... но я пока не видела, чтобы приезжали грузовые машины.
Она перегибается через раковину, не заботясь о том, что розовый поясок ее шелкового халата попал в слив. Если и есть что-то, привлекающее Марси больше, чем роль судьи, присяжного и массовика-затейника в нашей семье, так это сбор информации о наших соседях.
— Это, наверное, просто солнце отсвечивает, — говорит папа.
— Но таблички на дверях уже нет.
— Значит, они приехали поздно вечером.
На лице Марси написано сомнение — возможно, потому, что вчера за ужином она тоже шпионила за соседями. Но она все-таки опускает занавеску и возвращается на свое место рядом с Кэролайн.
— Вот бы это были Хэллоуэлы, — с грустью говорит она, протягивая руку за отвергнутым Кэролайн ломтиком дыни. — У тебя все так замечательно складывалось с их сыном.
Я спешно запихиваю себе в рот еще один кусок тоста, что избавляет меня от необходимости отвечать. Марси уверена, что их сын Джеймс — мой друг сердца, потому что однажды за весь пикник мы ухитрились ни разу не развязать кетчупную войну и не обозвать друг друга «ведром с соплями». В реальности же наши отношения заключались в таскании друг друга за волосы (в шесть лет), варварском обращении с куклами (в семь лет) и нескончаемых издевках по поводу моих веснушек (в одиннадцать лет). Не слишком-то похоже на Ромео и Джульетту, но попробуй-ка убедить в этом Марси! К счастью, Джеймс успел переехать в Нью-Йорк раньше, чем кому-то из нас пришлось выпить яду или убить двоюродного брата.
— Надеюсь, у них есть сын-подросток, — говорит Кэролайн, счищая семечки со своей клубники. — Симпатичный, — добавляет она, прежде чем бросить испытующий взгляд на мою одежду. — Ты что, серьезно? И это ты собираешься надеть в свой первый день в школе?
Я смотрю на свою линялую зеленую футболку, джинсы с низкой талией и классические конверсы. По мне так не повод рыдать в углу.
— А что? спрашиваю я. — Мне не хватает надписи на попе?
Кэролайн пропускает мою шутку мимо ушей.
— Если хочешь одолжить у меня что-то, просто спроси. Ну, что-нибудь типа юбки. Или что-нибудь не из хлопковой ткани.
— Буду иметь в виду, — отмахиваюсь я от нее. Это может прозвучать как клевета, но Кэролайн действительно искренне обеспокоена судьбой несчастных жертв моды мира сего. Однажды я застала ее всхлипывающей над списком самых безвкусно одетых звезд журнала «Пипл». Она утверждала, что дело в аллергии, но я подозреваю, что ее здоровье в тот момент подорвали фотографии звезд с грудью, выпадающей из бюстгальтера.
Как только Кэролайн возвращается к изучению фруктов, папа опускает угол газеты и подмигивает мне — традиционный способ меня поддержать. Прежде чем я успеваю подмигнуть ему в ответ, Марси склоняется над столом и легонько стучит мне по запястью наманикюренным ногтем указательного пальца, ожидая моего полного внимания, и только потом задает вопрос.
— Так ты подумала насчет тенниса в этом году?
В этот момент я понимаю, что пришло время брать рюкзак и ехать в школу.
Средняя школа Томаса Джефферсона расположена на окраине города, в месте, которое обычно отводят для психиатрических больниц и промышленных предприятий, выбрасывающих опасные отходы. Я приезжаю заранее — как раз чтобы успеть припарковаться на своем привычном месте в дальнем конце площадки, вблизи лесного массива, который примыкает к ней с запада. Высокие сосны гарантируют, что мой джип не нагреется под солнцем до состояния сауны, что, в свою очередь, спасет меня от неминуемой смерти в раскаленной машине после полудня. Вот почему я люблю лес. Мои одноклассники тоже любят лес, но в основном потому, что там можно тайком целоваться за деревьями.
Что касается самого здания школы, то с мая ничего не изменилось: оно по-прежнему могло бы служить по совместительству тюрьмой — правда, тюрьмой со школьной атмосферой и классами различной специализации. Узкие окна подошли бы скорее для орудийной башни в какой-нибудь крепости, чем для учебного заведения, а в пасмурные дни стены по цвету сливаются с небом. Хотя неожиданная реконструкция здания этим летом явно пошла ему на пользу, внутри оно не стало менее мрачным.
На главной дорожке толпятся группки учеником, которые отчаянно пытаются насладиться последними секундами свободы перед тем, как школьный звонок погонит всех к входной двери. Обычно я поскорей прохожу сквозь строй учеников, занятых светской болтовней, и направляюсь прямиком в класс, но сегодня в гуле голосов почему-то не слышно привычного трепа про летние вечеринки в бассейне, новые машины и злых менеджеров в «Дрэйри Куин»[1]. Вместо этого все говорят про группу новых учеников, которые пытались обменяться рукопожатием со всеми, кого встречали в школьных коридорах.
