Люси Кларк - Виновато море
– Местным наверняка все это не по душе.
– Кому-то нравится, кое-кто на туризме здорово подзаработал. Но многим такие перемены не по душе. Это очень красивый остров, но его изуродовали девелоперы.
– И сколько ты думаешь здесь пробыть?
– Не знаю. Зависит от многого. – Не уточнив, чего именно, он, в свою очередь, поинтересовался у нее: – А ты? Какие у тебя планы?
– В этот момент я предполагала быть в Новой Зеландии, – ответила Миа, тут же подумав, успел ли Финн на рейс. – Мы с Финном планировали поработать там пару месяцев, чтобы подкопить денег. Однако на данном этапе между нами все несколько подвисло.
Она почувствовала, как Ной сделал глубокий вдох, словно собираясь что-то сказать, но выдохнул, не произнеся ни слова, и положил на ее руку свою. Миа поднесла ее к своим губам и поцеловала запястье в том месте, где начиналась его татуировка. Она внимательно осмотрела волну, заинтригованная выведенными под ее гребешком цифрами. Насколько она поняла, это была какая-то дата. Она провела по цифрам пальцем.
– А что это значит?
– Памятный день, – ответил Ной, убирая руку и намереваясь подняться, Миа пришлось убрать голову с его живота и сесть. – День, когда умер мой брат.
– У тебя был еще один брат? – Она постаралась не выдать своего удивления.
– Джонни.
– Сколько же ему тогда было?
– Двадцать два.
Судя по цифрам на татуировке, он умер одиннадцать месяцев назад.
Ной свесил ноги с кровати и натянул выцветшие на солнце шорты.
Когда он обернулся к ней, она заметила, что его лицо стало суровым и мышца на щеке сжалась.
– Ной, с тобой все в порядке?
Он изобразил губами улыбку:
– Конечно.
Однако его ответ лишь растревожил ее, поскольку подобная мимика напомнила ей саму себя.
– У тебя есть комната? – поинтересовался он.
– Да.
– Пожалуй, тебе пора возвращаться. Уже довольно поздно.
Миа этого ожидала: она никогда не оставалась с ним на ночь, и, судя по всему, сейчас был не самый подходящий момент спрашивать, почему.
Накинув на себя одежду, она двинулась к двери. Ной с ключом в руках последовал за ней.
– Ты куда-то собрался? – обернувшись, поинтересовалась она.
– Воздухом подышать.
Его глаза потухли, и она предположила, что причиной тому стало упоминание о его брате. Чуть задержавшись в коридоре, она попыталась подыскать для него какие-то правильные слова.
Он запер дверь и сунул ключ в карман.
Ей в голову ничего не приходило.
– Доброй ночи, – пожелал он.
Миа проводила его взглядом, – на его опущенной руке мелькала татуировка. Ей вспомнились слова Джеза: «У него это здорово получается».
21
Кейти
– Есть для меня что-нибудь? – спросила Кейти, кладя ладони на прохладную полированную деревянную стойку регистрации отеля «Хама-Хайтс».
– Да, – ответил Кетут. – Вам сообщение.
«Пожалуйста, – мысленно взмолилась она, глядя на листок бумаги у него в руке, – пусть там будет сказано, что нашелся мой рюкзак».
– Это из паспортной службы. Вам вышлют замену к концу недели.
– Правда? А еще что-нибудь есть?
– Сожалею, но на сегодня это все, мисс Кейти. Возможно, ваш багаж отыщется завтра.
Ее ладони соскользнули со стойки, оставляя на ней едва заметный влажный след.
– Сколько я уже здесь, Кетут?
– Двенадцать дней, – ответил он, даже не посмотрев в книгу регистрации.
Это означало, что с того момента, как украли ее рюкзак, минуло двенадцать ночей. Хорошо, что с ней оказалась ее сумка, что позволило ей расплатиться с таксистом, доставившим ее в так называемый безопасный отель.
Кейти вспомнилось, как она с безучастным видом, без багажа вошла в солидный вестибюль отеля «Хама-Хайтс». И за стойкой оказался Кетут – в отглаженном бордовом блейзере, с тщательно прилизанными волосами. Приветливо улыбнувшись, он поинтересовался, чем может помочь. От ее имени он позвонил в полицию и британское посольство, в то время как она, находясь рядом, теребила нитку на своем сарафане, пока не распустился подол.
С тех пор она уже трижды побывала в полиции, изнывая от жары в приемной, где стоял запах металла и дезинфицирующего средства, слушая балийскую трескотню разговоров за высокой деревянной стойкой. И каждый раз ей говорили одно и то же: ей сообщат, как только появятся новости.
Она лишилась всего – одежды, нижнего белья, сумочки с косметикой «Шанель», своего недавно приобретенного набора акриловых красок, двух доставшихся ей от Миа платьев, обручального кольца и паспорта. Но больше всего ее удручала потеря дневника Миа. Кейти представляла, как она встретится с теми, кто украл его, схватит их за шиворот и выкрикнет им в их жалкие физиономии все, что она о них думает, чтобы они осознали все сотворенное ими зло.
– Мисс Кейти? – окликнул ее Кетут. – Мисс Кейти, вам нехорошо?
Прижав руку ко лбу, она ладонью ощутила влажную горячую кожу. Она ведь толком не ела и не спала.
– Все в порядке. Просто мне нужно на воздух.
Кейти старалась дышать ровно, направляясь через вестибюль в сад. Дойдя до облицованной плиткой летницы, она обратила внимание на свое отражение в висевшем на стене зеркале в деревянной резной раме и задержалась. Чересчур отросшие волосы висели тонкими прядями – более темными ближе к корням, поскольку они меньше выгорели на солнце. Кейти здорово похудела, что сказывалось в ее впалых щеках и заметно выпирающих ключицах. Она не пользовалась косметикой и совершенно не стремилась восполнить вещи, потерянные вместе с рюкзаком, не считая двух купленных на рынке платьев.
Втянув голову в плечи, она шла по идеально ухоженному гостиничному саду, и легкий ветерок доносил до нее нежный аромат франжипани. Впереди она увидела пожилую даму, которая, нагнувшись, пыталась поймать сорванную с ее головы ветерком панаму. Легкая шляпа покатилась прочь, и дама устремилась за ней – ее мощную грудь скрывал лишь огненно-оранжевый саронг. Панама прикатилась под ноги Кейти, и она подняла ее с травы.
– Благодарю вас! – воскликнула дама в ответ на возвращенный ей Кейти головной убор. – Никак не могу ее удержать.
Кейти, улыбнувшись, пошла дальше.
– Какой прекрасный день! Балует нас погода. Дома я слышала, что здесь всю неделю шли дожди. Вы ведь англичанка?
Кейти кивнула. Она еще ни разу не общалась ни с кем из постояльцев: избегая бара с рестораном, предпочитала все заказывать себе в номер, где никто не наблюдал за тем, как она вяло ковыряет еду.
– Я так и думала! – Щеки жещины раскраснелись от жары, а паутинка лопнувших капилляров еще больше потемнела. – Не припоминаю, чтобы я видела вас с кем-то еще. Вы здесь одна?
– Да.
Наклонившись к ней, дама положила свою теплую руку Кейти на плечо.
– И во всем виноват мужчина, да?
– Простите?
– Потому-то вы и здесь. Разбитое сердце – я права?
Кейти помотала головой.
– О, раньше я безошибочно определяла подобные вещи. Но, наверное, теряю чутье! – Дама рассмеялась, прижимая к груди панаму. – Что же в таком случае привело вас на Бали?
Кейти сглотнула:
– У меня здесь недавно погибла сестра.
– О Боже мой! Какой ужас! Я так сожалею. Не та ли это девочка, о которой пишут в газетах? Упала с мопеда?
– Нет, – ответила Кейти, стремясь побыстрее уйти.
– Такая красавица, а ехала без шлема! Он мог бы ее спасти! Какая трагедия. Всегда трагедия, когда умирает кто-то молодой, у которого вся жизнь впереди. А что же случилось с вашей сестрой?
– Она покончила с собой, – обыденным тоном ответила Кейти, неожиданно поймав себя на том, что ей захотелось шокировать даму, но одновременно с этим – что было еще более неожиданным – желая произнести эти слова вслух, чтобы понять, наколько она свыклась с такой мыслью.
Рот у дамы раскрылся, но слов не последовало.
Воцарилось неловкое молчание. До Кейти доносились тихое журчание воды и тихий шорох пальмовых листьев.
– Простите, – вымолвила наконец дама, старясь не смотреть Кейти в глаза.
Сад остался позади. Сердце Кейти колотилось. Она шла по пляжу мимо попарно расставленных на разумном расстоянии шезлонгов, где парочки в купальниках были либо увлечены чтением, либо дремали. Стараясь не смотреть в их сторону, она продолжала идти, зачерпывая сандалиями теплый золотистый песок.
Солнце припекало сзади шею, и Кейти рассеянно думала, что стоило бы воспользоваться солнцезащитным кремом. Оказавшись за территорией пляжа, она села под пальмой, обхватив руками колени. В горле у нее пересохло, и она не могла вспомнить, когда что-то пила. У нее не было сил от усталости, и она уже жалела, что не осталась в каком-нибудь прохладном номере.
Кейти подперла коленями подбородок. «Неужели я все упускаю, Миа? Кажется, я уже и себя-то не понимаю. Ты удивлена? Я, та, о которой ты как-то писала: “Кейти знает, кто она такая, и уверенно шагает по жизни”. Так вот тут стоит сделать оговорку: теперь мне кажется, что я крадусь на цыпочках.
