Максим Окулов - По лезвию ножа, или в погоне за истиной
— Конечно, — подтвердила его очаровательная жена.
— Да, так о чем я, — продолжил хозяин дома. — А! Вспомнил. Я хотел спросить, ты в первый раз на Кипре? Как тебе остров? Вообще ты долго здесь пробудешь еще?
Я бросил вопросительный взгляд на отца Михаила, тот все понял и, кивнув, сказал:
— Да, Денис, здесь все свои, рассказывай, будем вместе решать, как тебе помочь.
Я излагал обстоятельства последних дней уже не в первый раз, так что рассказ получился кратким и конкретным, я закончил его словами:
— Вот в такое дерьмо, Глеб и батюшка, я вас втравил.
Глеб был серьезен, но не удручен. Он задал мне несколько уточняющих вопросов по сути произошедшего и вынес свой вердикт.
— Для меня очевидно, что тебя нужно на время как следует спрятать.
— Да куда же меня теперь спрячешь? — уныло возразил я. — Покинуть Кипр сложно, мной же, поди, и местная полиция сильно интересуется. Обращаться к ней, кстати, у меня нет никакого желания. А на Кипре разве спрячешься?
— Ну да, маленькая деревня, хутор близ Диканьки, — усмехнулся отец Михаил.
— Думаю, что прятать тебя нужно именно здесь, — ответил Глеб. — У меня есть несколько идей на этот счет. Так что я сейчас попрошу Марину приготовить вам с батюшкой кофе, а сам пойду кое-кому позвоню, — и с этими словами он уверенной походкой направился к дому. Удивительно, но у меня даже сомнения не было в том, что моя проблема будет решена: такая сила и уверенность исходила от этого человека. Я не был уверен, но мне показалось, что он сам не раз побывал если и не в аналогичных, но все же в достаточно серьезных ситуациях.
Воспользовавшись тем, что мы остались с отцом Михаилом наедине, я задал вопрос, который давно не давал мне покоя:
— Батюшка, я как мне быть теперь? Последние дни мне казалось, что Крещение — это главная цель, но теперь встает вопрос — а как быть дальше?
— Очень хорошо, что этот вопрос тебя интересует, — искренне обрадовался священник. — Любое церковное Таинство, в том числе и Крещение, венчает Причастие Тела и Крови Господней. Это Таинство Таинств, вершина, то, к чему ведет весь строй церковной жизни.
— Это причастие хлебом и вином? — уточнил я.
— Нет, Дионисий, это Причастие Телом и Кровью Христовыми! — твердо сказал священник. — Да, мы получаем его под видом Хлеба и Вина, но верим, что это есть истинные Тело и Кровь Христовы.
— А как это может быть?
— А как Господь Иисус Христос одновременно был Богом и Человеком? Это тайна, которая совершается во всех православных храмах за каждой Литургией.
— Как же можно причаститься? — спросил я после долгой паузы.
— Приходи на службу — и причастишься. В нашей Церкви единое Богослужение суточного круга разделено на две службы — вечернюю и утреннюю. Причастие происходит утром в конце Литургии, но необходимо присутствовать и на вечерней службе накануне. Так что приезжай в церковь в субботу вечером к 17 часам, а потом в воскресенье к 8.30 утра. К Причастию надо подготовиться: попоститься 3 дня (в нашем случае это четверг, пятница и суббота), а накануне прочитать правило ко Святому Причащению. Оно есть в любом молитвослове. У тебя есть молитвослов? — я утвердительно кивнул.
— А как правильно поститься?
— Если говорить о гастрономической составляющей поста, то нельзя употреблять в пищу любое мясо и субпродукты, все молочные продукты и яйца. То есть остается у нас растительная пища. Однако воздержание в пище — это лишь инструмент, помогающий нам сделать главное. В период поста необходимо постараться смирить свои страсти, необходимо побыть в тишине, вдали от веселья и развлечений, подумать о своих грехах. И здесь мы подошли к другому очень важному моменту. Обычно Причастию предшествует другое Таинство Церкви — Исповедь, необходимое для очищения и исцеления своей души. Дело в том, что любой грех ранит душу, искажает правильное видение мира и делает невозможной нормальную духовную жизнь. Чтобы исцелиться, и необходимо это Таинство. Оно состоит из трех неразрывно связанных частей. Во-первых, необходимо искренне раскаяться в совершенном греховном поступке. Раскаяться так, чтобы иметь решимость раз и навсегда более его не совершать или начать непримиримую борьбу с той или иной греховной привычкой. Далее необходимо прийти к священнику и исповедовать ему все грехи, в которых ты раскаялся. Исповедовать — значит назвать вслух. При этом мы веруем в то, что священник лишь свидетель, а исповедание грехов происходит непосредственно Христу, незримо находящемуся рядом. И в конце священник читает разрешительную молитву, завершая Таинство. Подходя формально, на тебе, Денис, сейчас грехов нет. Да, да, — улыбнулся батюшка в ответ на мой недоуменный взгляд. — Таинство Крещения смывает все грехи, ты у нас сегодня родился заново чистым и непорочным! Разве ты не помнишь, что я говорил сразу после Крещения?
— Да я как-то… Мне так хорошо было тогда, что я, кажется, и слов не слышал, — смутился я.
— Понятно, — улыбнулся батюшка. — Да, это так и есть на самом деле. Но с другой стороны, те греховные наклонности и страсти, которые развились у тебя к сегодняшнему дню, никуда не ушли. Они непременно дадут о себе знать в самое ближайшее время. И с ними необходимо бороться. И вот здесь тебе необходим совет священника. Поэтому нам неплохо было бы побеседовать как раз в форме исповеди, чтобы ты мне рассказал о событиях своей сознательной жизни, а я бы смог тогда тебе посоветовать, на что особенно следует обратить внимание. Ты не против?
— Конечно батюшка, — сказал я, наверное, слишком быстро.
— Тяжко, Денис? — на меня смотрели мудрые, все понимающие глаза. — Я знаю, поверь, каково это — рассказывать о своих грехах, но это необходимо! Ты сильный, Денис, ты сможешь! Нужно понимать главное: ты придешь ко мне не для того, чтобы я тебя наказал или осудил, но подобно врачу предложил тебе лекарство.
— Я понимаю, отец Михаил, — щеки мои горели огнем, а внутри было полное смятение, — но как же мне собраться с мыслями, как понять, о чем вам рассказать?
— Денис, все намного проще, чем кажется. Помнишь советскую поговорку: совесть лучший контролер? — я недоуменно кивнул. — Так вот, она невероятно точна. Наша совесть не спит никогда. Она начинает «зудеть» даже тогда, когда мы полностью оправдали свой некрасивый поступок, совершаемый, как нам кажется, исключительно из добрых побуждений. А уж когда мы совершаем что-то серьезное, то совесть просто вопит! Она кричит, бывает просто физически больно, что-то щемит в груди и хочется выть волком на весь белый свет — вот как бывает плохо! Практически все отрицательные дела остаются в нашей памяти, поверь! Надо лишь как следует в ней покопаться. В том числе, и для этого необходим пост перед Причастием, чтобы в душевной тишине и покое как следует взглянуть внутрь своего сердца.
Я сидел в тихом оцепенении. Сразу вспомнилась первая близость с женщиной, которая принесла не то что разочарование, а какую-то жуткую тоску, словно я утратил что-то очень важное. Я помню прекрасно это физическое чувство нечистоты, которое заставило меня потом долго сидеть в ванной, пытаясь от него отмыться. Батюшка тактично выдержал длинную паузу, после которой продолжил:
— В помощь я дам тебе брошюрку, в которой сформулированы основные типы грехов. Знаешь, я не очень доверяю таким вот пособиям и не рекомендую их использовать постоянно в духовной жизни, но в качестве начального пособия она вполне подойдет, — с этими словами он протянул мне тоненькую книжицу.
В этот момент появился довольно улыбающийся Глеб.
— Ну, Денис, все о’кей! Будешь жить в замечательном месте в горах Тродос. Я не думаю, чтобы тебя там легко отыскали. Кстати, у тебя как со связью?
— Один телефон московский, на него только отец звонит, а второй мне выдал представитель строительной компании, где я снимал жилье в Пафосе. Оба при мне с зарядными устройствами.
— Сразу видно, человек в бегах, — сказал Глеб без тени иронии. — Я думаю, что местным телефоном тебе лучше не пользоваться и вообще его отключить, а вот московский оставь, только лучше кроме как с отцом по нему не разговаривай. Завтра я тебе привезу новую sim-карту.
— Тогда лучше и трубку новую. Береженого Бог бережет, — ответил я. — Только вот как быть с деньгами, у меня, — я осекся под неодобрительным взглядом Глеба.
— Разберемся, — беззаботно бросил он. — А сейчас давайте помолимся, и нам пора ехать.
Часа через два мы ехали по извилистой горной дороге. Глеб вел машину молча, видя мое умиротворенное состояние. Несмотря на то, что я сегодня утром должен был быть напичкан осколками гранаты, невзирая на то, что я опять в бегах, а впереди ждет полнейшая неизвестность, — несмотря ни на что, я был счастлив! Таким счастливым, наверное, человек бывает очень нечасто в своей жизни. Я долго думал, как описать поточнее свое состояние: трудно подобрать адекватные слова. Отдаленно это напоминает состояние, когда ты вообще никому ничего не должен, твоя совесть абсолютно чиста. Ты сам чист внутри, как свежевыпавший январский снег, тебе легко и совершенно ничего не гнетет душу. Эта какая-то тихая радость, очень похожая на то чувство, которое я испытал у Гроба Господня. Да, именно! Это, конечно, была благодать!
