Кир Булычев - Дом в Лондоне
Все продолжали смотреть на экран, не понимая, какое отношение к Алле имеют эти кадры, но догадываясь, что они обязательно должны иметь к ней отношение.
Геннадий сухо засмеялся. И Лидочка поняла, что он совершенно трезв, а хмельное поведение лишь камуфляж. Он нагнулся к телевизору, щелкнул кнопкой, выключая видео, вытащил кассету.
— Дурак писал по порнухе, — объяснил он. — Пожалел бабок на новую кассету.
И почему-то Лидочка почувствовала облегчение — хоть последняя сцена оказалась недоразумением.
Слава поднялся. Он хотел уйти, но, видно, не знал, где ему спрятаться.
Слава попытался прорваться в коридор, но Геннадий крепко взял его за плечо. Он перестал изображать из себя пьяного. Геннадий был смертельно серьезен.
— Ты понял? — спросил он.
— Отпустите меня! — закричал Слава. — Немедленно отпустите! Я знаю, что вы решили меня убить! Я все ваши штучки насквозь вижу. Вы больше ничего не получите, слышите: ничего!
— Ты хорошо подумал, Славик? — сказал Геннадий, и в его устах это имя звучало оскорбительно. — Ты теряешь близкого человека. И все из-за жалких грошей.
— Та ж он вам отдал, как сговаривались, — сказала басом Валентина и закашлялась. — Разве люди так поступают?
— Мы для вас не люди, — усмехнулся Геннадий. — Мы — организация. А у организации громадные накладные расходы. Представьте себе, сколько стоило командировать меня и мою подругу сюда, в туманный Лондон?
Лидочка не могла произнести ни слова. Ее охватил страх, словно Славик уже умер, погиб, его нет, а потом наступит очередь остальных. И она совершенно бессильна остановить этот бульдозер, потому что у бульдозера нет чувств.
— Нет! — Слава пытался вырываться. Но Геннадий легко удерживал его.
— Делайте, что хотите, но вы не получите ни копейки!
— Мы получим, — сказал Геннадий. — Мы умные, мы все предусмотрели. Иди и хорошенько подумай.
— Вы перегнули палку, — сказала Лидочка. — Боюсь, вы проиграли.
— Помолчи, Лидия Кирилловна. Я питаю к тебе уважение, но не до такой же степени!
— Нет! — крикнул Слава из коридора. — Лучше сейчас меня убейте, сволочи!
— Я ухожу, — сказал Геннадий. Говорил он негромко, как человек, уверенный в том, что его услышат. — Через полчасика позвоню, а тогда вы мне скажете, когда мы завтра едем в банк.
— Куда-куда? — спросила Валентина, раз уж никто другой не спросил.
— Надо же вписать любимую жену в документы.
Уходя, Геннадий заглянул в столовую. Алла увидела его и сказала, преувеличенно артикулируя:
— Все нормально. Все под контролем, Гена.
— Пойдешь спать, запрись, — сказал Гена. — А то они тут такие нервные — как бы тебя подушкой не задушили. Как царя Павла.
Лидочка чуть было не поправила — не Павла, а Петра. Но удержалась.
Дверь за Геннадием закрылась.
Стало очень тихо. Было слышно, как тяжело сопит Алла.
— Ой беда! — сказала Валентина и потянула Василия к себе в комнату. — Ой, плохо это кончится!
Василий еле волочил ноги, словно страшно утомился. У него даже сил не осталось закрыть за собой дверь.
Это сделала Валентина. И сразу начала что-то бормотать за стенкой, тихо и настойчиво. Лидочка не слышала, о чем речь, но у нее в мозгу трепетало понимание смысла: бежать, бежать, бежать…
В тишине громко раздавался храп Аллы. Лидочка заглянула в столовую. Алла заснула, уронив голову на скрещенные руки. Рюмка опрокинулась, и скатерть намокла.
Вдруг Слава, который, оказывается, так никуда и не ушел, громко спросил:
— А где Иришка? Где Иришка? Она не приходила?
— Наверное, она у Ричардсонов, — сказала Лидочка.
Слава кинулся к телефону и принялся листать российского вида растрепанную тетрадку с телефонными номерами, лежавшую на столике. Он никак не мог найти страничку с телефоном Ричардсонов, и Лидочка, глядя на него, поняла, что его опасения могут оправдаться. Почему-то Геннадий был уверен в том, что Слава его послушает.
Как она была права с самого начала, когда поняла, что шантажист не остановится, пока не сожрет жертву! Видно, на свете очень мало шантажистов с чувством меры. Все они, несмотря на то, что с каждым требованием риск увеличивается, получив кусок, тут же начинают мучиться оттого, что слишком мало взяли, что были чересчур добры. Возможно, в самом начале похитители действительно высчитали, что полутора миллионов им хватит. Надо оставить Славе какие-то деньги, чтобы он не рехнулся, но тут им захотелось взять еще — а почему нет? Ведь у них в заложниках не только Алла, ее можно и списать, — у них в заложниках Иришка, а это куда более весомый козырь. А впрочем, что мы знаем об изгибах ума преступников? Может быть, чтобы подстраховаться, они хапнули небольшой куш, а затем взялись за следующий этап грабежа. Но не поспешили ли они? Пока что у них ничего нет…
— Вот! — воскликнул Слава. — Вот Ричардсоны!
Он стал нажимать кнопки на аппарате, но до конца набрать номер не успел, потому что позвонили в дверь.
Лидочка пошла открывать, но Слава прыгнул, обгоняя ее, и рванул дверь на себя.
За дверью стояла Иришка. Растрепанная, бледная, но улыбающаяся.
— Иришка, где ты была? — потребовал ответа Слава.
— А ты посмотри, фазер, — ответила Иришка. — Теперь ты отдашь ему мою руку и сердце?
Она сделала шаг в сторону и толкнула вперед Роберта. Под глазом у того был синяк, щека рассечена.
— Это мой спаситель, — объявила Иришка.
— Заходите, заходите, — трагическим шепотом сказал Слава. — Скорее, они могут наблюдать.
— Они смылись, — сказала Иришка.
Но все же втащила внутрь смущенно улыбающегося Роберта и закрыла за собой дверь.
— Идите, идите. — Слава потащил подростков к себе в кабинет. Лидочка неуверенно остановилась, но Иришка сказала:
— Вы чего, тетя Лида? Идите к нам.
— Одну минутку. — Лидочка пошла на кухню искать аптечку.
Когда она пришла в кабинет с борной кислотой и пластырем, Иришка с Робертом сидели рядком на диване, а Слава возвышался над ними.
— Значит, так, — сказала Иришка, глядя, как Лидочка управляется с ранами Роберта. — Меня пытались похитить.
— Вот именно, — сказал Слава.
Оказывается, Иришка была у Ричардсонов и, попрощавшись, отправилась домой. Роберт проводил ее до дверей, но от дальнейших проводов Иришка отказалась. Чего тут провожать — три дома.
Но Роберт домой не пошел, а сделал несколько шагов вперед и оказался за кустами, боясь выйти на тротуар. Он знал, что если Иришка его заметит, то разозлится не на шутку.
И тут Иришку догнала машина.
Роберт увидел, как на ходу открывается дверца, и сообразил, что Иришку собираются похитить.
Лидочка не знала, насколько Роберт информирован о ситуации в семье Кошко, но допускала, что он знает больше, чем ему положено. Сведения о трагедии распространялись, как круги по воде, — остановить этот процесс было уже нельзя. Как нельзя убить всех свидетелей. И Лидочка понимала, что бандиты сейчас находятся в критическом положении: еще чуть-чуть, и они будут раскрыты, им останется лишь убивать. И потому они становятся втройне опасны, как загнанные в угол шакалы.
Роберт совершенно не испугался бандитов — в его возрасте еще не выработались защитные механизмы.
Он почувствовал себя рыцарем на боевом коне и в пять прыжков достиг машины, которая не могла уехать, потому что Иришка отчаянно, хотя и молча, сопротивлялась. Похититель тянул ее внутрь, а Иришка молотила его свободной рукой по голове.
Нападения со стороны Роберта бандиты не ожидали, и потому, когда Роберт дернул Иришку на себя, похититель ее отпустил. Тут бы Роберту и бежать со спасенной Иришкой, но он решил, что одолеет любого бандита, и потребовал, чтобы Геннадий (скорее всего похитителем был именно Геннадий) вышел на честный бой. Геннадий на честный бой вышел и, может, потерпел бы в нем поражение, но Иришка повисла на руке Роберта и отчаянно тянула его подальше от машины. Ему пришлось сражаться одной рукой.
Роберт потерпел тактическое поражение, получил синяк, но в стратегическом плане битва честного английского юноши с русской мафией имела положительный результат — бандиты впервые получили отпор и были вынуждены отступить.
Роберта хотели поить чаем, но он сказал, что пойдет домой, а Иришка будет ночевать у Ричардсонов. А с утра он отправится в полицию.
Увидев ужас в глазах отца, Иришка увела Роберта к себе в комнату, и через полчаса он оттуда вышел, вежливо и грустно попрощался и произнес, строго глядя на Славу:
— Я буду звонить.
Когда Роберт ушел, Слава рассказал дочери о визите Геннадия.
— Я не поддамся, — завершил он свой рассказ. Иришка смотрела на него в усталом ужасе. — Они у меня ничего не получат.
— Можно, я сначала улечу в Москву? — спросила Иришка.
— Тебе безопаснее рядом со мной, — ответил отец.
И никто ему не верил.
Вдруг Иришка вскочила и громко прошептала:
