Кир Булычев - Дом в Лондоне
ГЛАВА 19
Валентина, побледнев, замерла, словно ее застигли зачем-то постыдным. Василий бессильно опустился на стул.
Лидочка пошла к двери, но тут навстречу ей в столовую ворвалась Алла, веселая, краснощекая, глаза блестят. Сильно пьяная.
И за ней вошел Геннадий.
Лидочка не совладала с собой, и у нее вырвалось:
— Еще чего не хватало!
— А я рад, — сказал Геннадий. — Рад провести вечер в кругу таких приятных людей.
За последние дни он посвежел, словно много времени проводил на свежем воздухе. Шоколадные глаза горели хмельно и отчаянно.
Пиджак Геннадия был расстегнут. На черном галстуке красовалась золотая булавка. Брюки были белыми, и создавалось ощущение дурного вкуса.
Оттого, что виски Геннадия были высоко подбриты, а яркая лампа светила ему в спину, уши его просвечивали красным.
— Плохо встречаете, — сказал Геннадий. — Василий, мечи на стол!
Василий сделал движение, желая привстать и соответствовать приказу, но смелее оказалась Валентина, которая двинулась вперед, прикрывая мужа.
— Мой супруг, — сказала она официально, — с тобой гусей не пас. Он ветеран труда, а не хрен собачий.
Наверное, это был самый отчаянный поступок в жизни Валентины. Василий тянул ее сзади за юбку.
— Вот и ладушки, — вполне миролюбиво сказал Геннадий. — Вот и скажи своему ветерану труда, чтобы подсуетился.
Валентина не успела остановить мужа. Тот проскользнул у нее под рукой и ринулся к буфету.
Алла заметила, что в коридоре стоит Слава.
— Ген, а Ген, — сказала она, — обернись, блин. Это мой благоверный Славик, извини за выражение, супруг!
Она заливисто расхохоталась. Геннадий резко развернулся и протянул руку.
— Как же, как же, — сказал он. — Наслышан о вашем счастье. Будем знакомы, граф Шаляпин.
«Не надо, — шептала Лидочка, — не надо».
Но Славик, заранее деморализованный, послушно пожал протянутую руку.
Геннадий, шаля, сжал пальцы Славика в своей длани, словно статуя командора. Слава вскрикнул от боли и стал извиваться, чтобы вырвать руку. Геннадий смеялся.
— Отпусти! — услышала Лидочка чей-то хриплый голос. И только потом поняла, что это сказала она сама.
Но Геннадий услышал и подчинился. Слава отступил к стене и принялся растирать раздавленные пальцы.
— Ну и голосок у тебя, Лидия Кирилловна, — сказал Геннадий. — Ты меня испугала.
Алла уселась за стол и сказала Василию:
— Лед захвати, не забудь. Жара в вашей Англии!
— Нету льду, — ответил Василий.
— Всегда у вас так, если мне чего нужно, обязательно нету. Гена, разгони их всех к чертовой матери, будь дружочек.
— Всему свое время, — серьезно ответил Геннадий и, налив полстакана виски, выпил, как воду.
Несколько секунд он стоял, зажмурившись, потом оглядел всех и приказал:
— Взяли! Взяли, чтобы выпить за знакомство!
Василий и Валентина тут же подчинились. Слава не взял. Лидочка тоже не протянула руку.
— Учтите, никого не принуждаю, — сказал Геннадий. — Мы мирные люди, но наш бронепоезд стоит на запасном пути. Слышали такие детские стишки? А вот с детьми, которые хорошо себя ведут, с удовольствием выпью. А ну, вздрогнули, интеллигенция!
Он протянул руку со стаканом вперед. Василий, Валентина и Алла протянули свои бокалы навстречу. Раздался громкий звон.
— Чудесно! — сообщил Геннадий. — Создана новая трастовая организация. А детей, которые ведут себя плохо, мы оставим без компота. Все пьют до дна за мир и дружбу между народами! А ну, до дна! — прикрикнул он на Кошек.
Василий выпил залпом, как водку, хмыкнул и утерся рукавом. Валентина пила глоточками, морщилась и мучилась. Но терпела.
Лидочке стало их жалко. Геннадий прочел ее мысль и сказал вполне трезвым голосом:
— Жалеть надо не слабых мира сего, так сказать, а жалеть надо непослушных. Потому что их будут пороть. Тех, кто не пьет за дружбу, поняла? Однозначно. — Он поставил стакан на стол и продолжал: — Я к вам на минутку, на два, так сказать, слова. Но слушать попрошу внимательно. До меня дошли слухи, что не все нормально на борту. Так что я счел нужным заглянуть на огонек. Во-первых, есть подозрения, что ты, Лидок, слишком много здесь узнала. Без вариантов мне ясно, что папаша и его дочурка тебе ситуацию изложили. Правильно?
Лидочка не стала отвечать, но Геннадий и не ждал ответа.
— Я ничего против не имею, — сказал он. — Вместе живете, вместе переживаете. Но учти, Лидия, одну вещь: на тебе теперь ответственность. За жизнь Аллы, которая осталась в Москве, ждет своего ребеночка и горько плачет в одиночестве. На тебя теперь распространяются те же правила, что и на остальных. Конечно, было мнение, чтобы тебя толкнуть под электричку. Но честно говоря, не хотелось портить тебе прическу по причине моей доброты. Живи, но и другим дай жить. Тебе все ясно? Почему молчишь? Ответь своему старому другу. — Лидочка молчала. — Ну Бог с тобой, молчи, но учти, я сегодня имел связь с Москвой. Мне сообщили, что проверили твой адрес: Средний Тишинский переулок и так далее. Муж твой гуляет по вечерам с собакой. Совершенно один и без оружия. Такое вот легкомыслие. Если ты будешь вести себя неправильно, он пострадает.
Геннадий наслаждался собственной властью над этими испуганными людьми. Сочтя монолог в адрес Лидочки убедительным, он обернулся к Василию и Валентине, стоявшим плечом к плечу, как пупсы.
— А для вас, мои собутыльники, у меня одно творческое указание. Мне сказали, что кто-то вас видел возле конторы «Аэрофлота». Как будто кто-то из вас совал туда свой нос. Было или нет? Молчите? Значит было. С перепугу у вас появилась мысль, а не рвануть ли когти и не скрыться ли от моего правосудия. Нет, не удастся, крошки. Придется вам остаться еще на шесть дней, как и указано у вас в апексе. И никакой самодеятельности.
Геннадий протянул пустой стакан Василию, и тот поспешил налить в него еще виски.
— Оставляю вас одних, секретничайте, плачьтесь друг дружке в жилетки. Ваше собачье дело. Это однозначно. Но главное — деликатность и скрытность. В ваших руках судьба хорошего советского человека Аллы Кошко.
— Нам не хочется, чтобы с ней случилось что-нибудь плохое. Как и с любым из вас, господа.
Геннадий обвел взглядом присутствующих и остался недоволен.
— Какой плохой человеческий материал, — сказал он. — Какая мелкая генетика. Что мне с вами делать?
Он картинно пожал плечами. Потом вытащил из бокового кармана видеокассету.
— Вячеслав, — сказал он, — мне нужно с тобой перекинуться двумя словами наедине. Впрочем, кто хочет, может посмотреть, теперь у нас секретов нету. Где у тебя видео?
— В кабинете, — покорно отозвался Слава.
— Пошли в кабинет. Хочу передать тебе привет от Аллы из Москвы.
Не оборачиваясь, уверенный в том, что зрители следуют за ним, Геннадий отправился в кабинет, включил телевизор и вставил в видео кассету. Экран загорелся. По нему пошли серые полосы.
— Устраивайтесь, друзья, — сказал он. — Будьте, как дома.
И тут Лидочка впервые увидела настоящую Аллу.
Она была похожа на узурпаторшу, видно, специально подыскивали. Тем более, что здешняя, лондонская, штучка была причесана и накрашена под свою московскую близняшку.
Но, конечно, московская Алла была привлекательнее. Она была даже красива грубой, пошлой красотой продавщицы винного отдела. Она глядела прямо в камеру, а задний план был затемнен — не догадаешься, откуда она говорит. Говорила Алла ровно, заученно, стараясь не пропустить ни одного нужного слова.
— Славик, — сказала она, — Иришка, я надеюсь, что вы меня слышите и не дадите в обиду.
Лидочка только тут сообразила, что она, не задумываясь, пошла в кабинет за Славиком, что вместе с ней пришли и Кошки. Только Алла осталась в столовой. Оттуда донесся звон разбитого стекла и матерное ругательство.
— Я нахожусь в безопасном месте, — говорила настоящая Алла. — Обо мне заботятся наши общие друзья. Они обещали, что ничего плохого не произойдет. Правда, многое зависит от вас, мои дорогие.
Алла на экране закрыла глаза. Словно вспоминала текст.
Славик сжимал и разжимал кулаки, лежавшие на коленях. «Хорошо еще, что Иришки нет, — подумала Лидочка. — Ей было бы труднее всех».
— Теперь, чтобы ускорить нашу встречу, — продолжала Алла, — вам осталось выполнить одно небольшое условие. Ты, Славик, должен сделать то, что давно уже надо было сделать — ввести меня в совместное владение твоим счетом в банке. Мне сказали, что это простая операция, ничем дурным она тебе не грозит. Зато я буду уверена, что если с тобой что-то случится, деньги останутся в нашей семье. Пожалуйста, Славик, не оставь меня в беде! Помоги мне, и мы будем счастливы.
Алла исчезла с экрана. И на нем появилась совершенно обнаженная блондинка, любующаяся своими грудями, поднимая на ладонях эти тяжелые массивные сооружения. За спиной девицы появился также обнаженный брюнет, который вступил в борьбу за обладание бюстом.
