Кир Булычев - Дом в Лондоне
— В общем, мы договорились: они будут вас беречь.
— Или придумают какую-то гадость, чтобы меня испугать, — добавил Слава.
«Пока что у них есть кого пугать, — подумала Лидочка. — И в первую очередь меня. Наверное, Алла уже донесла своему Геннадию, что есть одна женщина средних лет и обыкновенной внешности, которая слишком много знает.
Странно, когда сидишь здесь в тихом и слишком чистом китайском ресторанчике, допустить мысль о том, что тебя подстерегают, чтобы столкнуть под поезд. Это невозможно. Это про других, это художественная литература».
— Что же будем делать? — спросил Слава, будто они обсуждали поездку на дачу или покупку нового унитаза.
Он жадно доедал лапшу. У него случился приступ нервного голода.
И в самом деле, в голове царила странная пустота. Что делают люди, когда у них похищают близкого человека? В газетах описывают операции по освобождению заложников: автоматчики штурмуют автобус, из которого вываливается труп террориста, в романах хитроумный герой заманивает бандитов в ловушку, и они остаются и без чемоданчика, и без жертвы. Но здесь полное бессилие.
— Может, я позвоню в Москву? — спросила Лидочка.
— Зачем?
— Попрошу мужа поговорить со знакомым следователем.
— Ваш муж — Шерлок Холмс? — В голосе Славы прозвучала горькая ирония. — В лучшем случае он их встревожит, и они примут меры… В худшем одним заложником или трупом будет больше. Выкиньте из головы такую мысль.
Лидочка почувствовала некоторое облегчение.
— Я уже жалею, что вас втянул в это дело, — сказал Слава.
— Это не вы втянули.
— Начал я, когда пригласил вас переводчицей. С этого момента вы уже стали участницей… А потом Иришка. Иришка не могла не рассказать. Я же понимаю, как она здесь одинока. Вряд ли она может поделиться этим со своим мальчиком. А так… Вы не думайте, Лида, я перебрал все возможные и невозможные варианты. И местную полицию, и даже попытку взять в заложницы здешнюю Аллу…
— Как так?
— А просто так: запереть ее и сказать, что мы ее убьем, если они не освободят настоящую Аллу.
— Но вы же противостоите людям без совести, которые умеют убивать…
— Я согласен, согласен… К тому же я понимаю, что они могут пожертвовать Аллой. Не только моей, но и своей.
Лидочка расплатилась с официанткой. Ради этого та оторвалась от миски с супом, который она ела за соседним столиком. Лидочка со Славой вышли на улицу.
Было уже темно. Разноцветно и уютно горели витрины, на площадке перед пабом стояли столики, за одним нестройно пели пожилые люди.
— Все-таки я думаю, она доложила своему начальству, что вы в курсе наших дел, — сказал Слава. — Может быть, вам уехать?
— Вам этого хочется?
— Ни в коем случае! Если вы останетесь, мне будет чуть-чуть спокойнее за Иришку. Мои родственники не помощники. Они так перепугались. А вам Иришка доверяет.
— Не думаю, что мне что-то грозит, — ответила Лидочка, хотя в ее словах была доля бравады. Конечно, ей было страшно. И еще страшнее от собственного одиночества. Люди, среди которых она оказалась и беды которых ее затронули, были ей не очень интересны и приятны. В другой ситуации она уехала бы отсюда и забыла о них через три дня. Теперь же неизвестно, за какие грехи она должна нести на себе бремя их беды и делить с ними опасность, обрушившуюся на разбогатевших обывателей.
По улице медленно ехала, не желая их обгонять, машина. Словно в американском фильме про мафию. В машине должны были сидеть убийцы. Освещение на узкой улочке было недостаточным, чтобы разглядеть людей в машине, но Лидочка и Слава, не сговариваясь, прибавили шаг, в то же время стараясь делать вид, что никуда не спешат.
Лидочка взяла Славу под руку. Он прижал ее руку к боку сухим, острым локтем. Лидочка почувствовала, как колотится его сердце.
— Им нет смысла нас убивать, — сказал Слава. — Они должны нас беречь.
— Давайте остановимся, — предложила Лидочка. — Вы как раз собирались закурить.
— Я забыл дома зажигалку.
— Все равно остановимся.
Они остановились, повернувшись спинами к невысокой каменной ограде. Над ними нависали ветви розового куста. Цветы пахли легко и нежно.
Машина не остановилась. Она медленно проехала мимо. Окна в ней были открыты. Внутри сидела старенькая бабушка, а рядом с ней молодой негр в кожаной фуражке.
— Если вы будете так бояться, — говорил негр, — то никогда не научитесь водить машину. Вы скорее помрете, чем станете водителем.
— Моя смерть вас не касается, — ответила бабушка. Лидочка успела разглядеть, что волосы у бабушки были завиты и тщательно уложены.
— О чем они? — спросил Слава, который в стрессовые моменты терял способность понимать английский.
— Им до нас нет дела, — ответила Лидочка.
Машина уехала.
— Я вспомнил, — сказал Слава, — что подпольщики в оккупированных городах целовались, когда подходил немецкий патруль.
Лидочка промолчала. Она уже давно почувствовала, что Слава все более увлекается ею — и это было неудивительно. Нестарая, миловидная женщина рядом с мужчиной, волею судьбы страшно одиноким, к тому же союзница в локальной, но жестокой войне.
Они, не разговаривая, дошли до дома без приключений. Слава выговорился, а Лидочке говорить не хотелось. Она мечтала о том, когда эта поездка закончится. Хотя главного она еще не сделала — не сняла дом. И завтра надо брать себя в руки и ехать в Найтсбридж, где Валери, кажется, нашла то, что нужно.
Дома были лишь краснодарские родственники. Они не зажигали света в своей комнате, дежурили у окна, поджидали.
Томимые страхом и неизвестностью, они выскочили в коридор.
— Ну хоть до хаты пешком беги, — сказал Василий.
— Тут уж не до наживы, — поддержала его Валентина.
В коридоре сильно пахло женским потом. Слава тоже почувствовал этот запах, быстро прошел в столовую и открыл там окно.
Василий с Валентиной шли за ним, как перекормленные дети, и непрерывно говорили, чуть подвывая. Лидочка понимала, что им было очень страшно одним в темном доме.
— Эта ушла, — сообщила Валентина. — Как вы ушли, так и она убежала. Наверное, доносить.
Почему-то она почувствовала, что Лидочка в курсе бед.
— Валек, — велел Василий, — ты бы чайку поставила.
— Мы уж за вас боялись, — сказала Валентина, не двигаясь в сторону кухни. — Можно сказать, опасались, что они вас подстерегут.
— Не бойтесь, — сказал Слава. — Не нужны им наши хладные трупы. Я буду у себя.
Он ушел так быстро, что они не успели в него вцепиться. Лидочка не смогла последовать его примеру и осталась на милость Кошек.
— Ты уж с нами посиди, — сказала Валентина голосом нищей старушки. — Нам никто ничего не рассказывает.
— Мы хотели сегодня взять обратные билеты. До такой степени отчаяния мы дошли, — добавил Василий. — Но она ж нас не пустит.
— А когда у вас вылет по билету? — спросила Лидочка.
— Шесть дней еще осталось, Лидуша, шесть дней — так не дожить нам…
— А может, Лидочка и не знает ничего? — произнес Василий, словно сделал неожиданное и страшное открытие.
— Не переживайте, — успокоила его Лидочка. — Я знаю.
Скрываться перед ними было бесчеловечно — они же прибежали к ней жаловаться на свою долю.
— Вот я и кажу, — обрадовался Василий. — Не может того быть, чтобы Слава ей не казав.
Он то вспоминал о необходимости употреблять украинские слова, то забывал об этом.
— Нам же никто ничего не рассказывает, — повторил Василий. — Как нам можно такое терпеть?! Ведь чуть сунешься, тебе сразу: уйди, не суйся, не твоего ума дело. Но если вы мне велели молчать, то давайте молчать вместе.
— Кто вам сказал? — спросила Лидочка.
— Она нам сказала… — Валентина тихо заплакала, шмыгая носом и стесняясь своих слез.
— Ну ладно, — сказал Василий. — Ну чего уж там… Всем трудно.
— Да разве… Разве так можно? — спросила Валентина, словно Лидочка могла все объяснить.
— Так нельзя, — сказала Лидочка. — Но мы, к сожалению, пока ничего не можем сделать.
— А если письмо написать? Телеграмму в Москву. Чтобы проверили и произвели аресты, — предложил Василий.
Лидочка даже отвечать не стала, да Василий и сам не верил в собственные слова.
— А может, пожалеют? — спросила Валентина.
— Вряд ли, — сказала Лидочка. — Они слишком много потратили сил, чтобы дойти до этой точки. Им тоже нет пути назад.
— Ужас-то какой! — сказала Валентина.
— Я думаю, что нам надо уезжать, — решительно сказал Василий. — Плюнуть на все и уезжать!
— А вещи нельзя кинуть, — возразила Валентина. — Столько средств потрачено, столько времени… Чистое разорение!
Этот странный, пустой, ходящий по кругу разговор был прерван звуком открывающейся двери.
— Эй, кто дома? — послышался слишком громкий для позднего вечера голос Аллы. — Принимайте гостей!
