Галина Романова - Охотники до чужих денежек
– Где наша нимфа?
Спрашивать, о ком шла речь, смысла не было. Как не было желания и раскрывать ему все карты. Поэтому Вениамин лишь молча пожал плечами, не снизойдя до ответа.
– Отвечай, – несколько повысил голос Макурин, что позволял себе крайне редко и в ситуациях, приближенных к критической отметке. – Где твоя девка?! Та, которую ты вытащил из города якобы для того, чтобы сберечь нас всех!!! Где эта сука?!
Тут произошло неожиданное. Анна, до сего времени безмолвствовавшая у двери, грациозно изогнулась, извлекла из складок халата малюсенький мобильник и, елейно улыбаясь, почти пропела:
– Венечка, скажи этому омерзительному типу, что, если он еще раз позволит себе открыть пасть в моем доме, я нажму на пару-тройку кнопочек и его здесь уже не будет... Причем, возможно, не будет уже нигде...
Многозначительность улыбки, сопровождавшей ее угрозу, подействовала на Макурина отрезвляюще. Он покраснел всеми открытыми частями тела, потеребил лацканы пиджака и, виновато скривившись, принялся извиняться.
– Я просто не сумел справиться с чувствами, – бормотал он, то и дело перемежая свою речь сбивчивым «простите». – Не знаю, что за чувства вы питаете к этому красавчику, я-то так просто ненавижу его в настоящий момент!
– О моих чувствах мы говорить не будем, а что касается проблем... – Анна, решившая использовать столь благословенный момент на полную катушку, подошла к Вениамину и, обхватив его сзади за талию, положила голову ему на плечо со словами: – То его проблемы – мои проблемы.
– Вот как?!
Макурин был всерьез озадачен. В баре, куда он безрезультатно пытался попасть, ему выдали полнейшую информацию (не за так, конечно же) и о ярком красивом мужчине, и о его машине с иногородними номерами, и, разумеется, о том, в чьем сопровождении он отбыл. Ну а когда Макурин присовокупил к выданному вознаграждению еще пару сотен, ему был сообщен и адрес стриптизерши. С какого это хрена, интересно, девка, которую Веник видит первый и, может быть, последний раз, прониклась вдруг пониманием его проблем? А тот стоит столб столбом, словно язык ему корова сжевала, совершенно не пытаясь разуверить Макурина в его подозрениях.
– Именно так! – Воодушевленная молчаливым согласием Вениамина, Анна торжествующе заулыбалась. – Выкладывай, что у тебя за проблемы, и проваливай отсюда.
– Все дело в том, милая леди, – паскудно разулыбался Макурин, – что проблемы не у меня, а вот у этого молчаливого юноши. И проблемы его столь грандиозны, что вряд ли вам их решить... даже сообща.
Вызов?
Конечно же, это был вызов. А как еще назвать поведение возбужденного собственной гнусностью Макурина, со сладостно-упоенным видом пододвигающего к Вениамину лежащую на столе общую тетрадь. Нате, мол, вам – скушайте. Приобщайтесь, почерпните то, чего мне удалось вдоволь накушаться и от чего я теперь сам не свой и сижу с самым гнусным видом в предвкушении пусть мимолетного, но триумфа...
Вениамин молча взял тетрадь, полистал ее, исписанную ровным красивым почерком, и лишь затем углубился в изучение ее содержимого. И чем больше он читал, тем омерзительнее становилась физиономия Макурина. Он просто сочился самодовольством, предвидя реакцию своего напарника. И каким же великим было его разочарование, когда Вениамин с самым равнодушным видом отшвырнул от себя общую тетрадь и голосом, лишенным каких бы то ни было эмоций, промолвил:
– И что дальше?
– А тебе этого мало?! – зашипел Макурин и даже закашлялся, надсадив горло. – Эта сука, которую ты представил мне как свою пламенную воздыхательницу, следила за нами всеми! Она все записывала в тетрадь, для того чтобы...
– Чтобы потом оставить ее в квартире и чтобы ты ее там нашел, – насмешливо перебил его Вениамин, которому удалось справиться с замешательством, вызванным внезапным появлением Макурина. – Так, что ли?
– Ну... – тот замялся. – Может быть, у нее просто не было времени. Или в твоем присутствии ей не удалось ее взять, а потом кто-то должен был прийти и забрать ее, чтобы представить как доказательство.
– Не мели чепухи! Собиралась она в полнейшем одиночестве, потому что я ждал ее на улице. Времени у нее было предостаточно. Она успела бы даже все переписать начисто, если бы захотела. Так что, браток, ты вытащил пустышку. И когда я звонил тебе и сообщил место своего пребывания, то совсем не думал, что ты окажешься настолько глуп и будешь скакать сюда при любом признаке твоего эмоционального поноса. – Вениамин осторожно высвободился из объятий Анны и, пройдясь по комнате, остановился рядом с Макуриным, который багровел теперь пуще прежнего. – Подумай сам: разве оставила бы девушка столь важный документ на произвол судьбы, кабы он был для нее столь серьезен? Нет, конечно же!
– А зачем ей это?! – попытался восстановиться в своих собственных глазах Макурин, не желавший сдавать позиции. – Коли она наблюдала за тобой и даже, допускаю, вела дневник наблюдений, то зачем ей было в таких подробностях описывать наши сходки?! Там даже все рюкзаки описаны с точностью до прострочки швов и поломанных «молний» на боковых карманах! Зачем ей это?!
– Пойди и спроси.
Вениамин совсем уже было собрался успокоенно откинуться на тахте, когда его пригвоздил к месту следующий вопрос Макурина. Знал ведь!.. Наверняка знал, поганец, что слова его возымеют действие разорвавшейся бомбы, и приберег напоследок.
– Что ты сказал?! – Вениамин с такой прытью шарахнулся в его сторону, что у него в спине даже что-то хрустнуло. – Повтори, что ты сказал?!
– А то и сказал! – Самодовольство вернулось к нему снова, и Макурин оставил-таки лацканы своего пиджака в покое. – Девочка твоя покинула нас достойно! Под занавес она оставила в сейфе, встроенном в стену, взрывчатку. Заведомо знала, сучка, что любопытных будет больше чем достаточно. Как вспомню свой визит туда... Воистину сам господь меня охраняет.
– Что же удержало тебя от проникновения в святая святых? – не поверила Анна в отсутствие меркантильности у столь неприятной человеческой особи. – Не иначе кто-то помешал.
– Точно, девушка! – Макурин потряс в воздухе указательным пальцем. – Я всегда говорил, что из проституток получаются самые лучшие подруги. Опыт, помноженный на годы... Ладно, не обижайся... Соседка! От неминуемой гибели меня спасла соседка. Вошла в квартиру и принялась девушку по имени окликать. Вот я в ванной и решил укрыться.
– И она тебя не нашла? – снова не поверила Анна, которой Макурин нравился все меньше и меньше.
– Нашла! Так я физиономию пеной для бритья намылил, станочек в руки и под дурака закосил, все съехало...
– Допустим, под дурака тебе не особенно и косить нужно, – огрызнулась Анна. – Так, если я правильно поняла, то твоему примеру последовал кто-то еще и небезрезультатно?
– Да, сударыня, вы, как всегда, правы! – обрадованно подхватил Макурин, едва не потирая руки. – Буквально часа через три следующий любопытный был не столь удачлив, как я. Бах, бах, взрыв! И все кончено. От дяди не осталось даже ботинок.
– И кто же он? – вступил в разговор Вениамин.
– А вот этого я не знаю. Да мне и ни к чему. И примчался я сюда не столько из-за этой злополучной тетради, а сколько из-за того, что следует из событий, предшествующих взрыву.
Трагизм в голосе Макурина требовал к себе сиюминутного внимания. И это ему удалось. Анна, поигрывая поясом шелкового халата, настороженно поглядывала на гостя. Вениамин с побледневшим лицом также замер. Единственное, чего сейчас недоставало, так это наводящего вопроса, и его не преминула задать хозяйка квартиры.
– И что же следует? – пропела она мелодично, тем не менее с металлическим проблеском во взгляде.
– А следует то, дорогой ты наш Веник, что эта девка теперь – персона номер один.
– В каком смысле? – вопрос они задали одновременно, тревожно переглянулись и поспешили встать рядом, словно, сплотившись, могли что-либо предотвратить.
– Если раньше никто и голоса не мог подать относительно ее роли. Так, шушукались по углам, предполагали... Теперь же все, почти все в полный голос утверждают, что это она и именно она отправила своих предков в долину смерти. Отправила, чтобы завладеть их состоянием и еще чем-то, о чем я имею весьма смутное представление. Теперь ты понимаешь, какую змею пригрел на груди?! Теперь ты понимаешь, почему я примчался сюда?! Если нет, то я поясню! Я прилетел сюда на всех парусах для того, чтобы спасти тебя, дурака!
Не знал бы Макурина Вениамин, вполне мог бы сейчас поверить слезливости в его голосе, поверил бы и, может, даже руку пожал в знак благодарности за такое проявление дружеского участия. Но он слишком хорошо его знал. Слишком, чтобы не усомниться в его искренности.
– Чего ты хочешь за заботу? – Вениамин переступил с ноги на ногу и закусил губу, почти уверенный в его ответе.
Макурин сделал тяжелый вдох и не менее тяжело выдохнул. Несколько минут взгляд его воровато метался по комнате, но решиться на что-то он все никак не мог. Помогла и в этом случае Анна. Медленно приблизившись к нему, она заученным жестом приподняла его багровеющее лицо за подбородок и, слегка потрепав, лукаво прошептала:
