Наталья Солнцева - Легкие шаги в Океане
— Вы его обыскали?
— Обыскали. Кроме прошлогодней картошки и банок с соленьями, ничего… Что случилось, Павел Иваныч?
Широков разочарованно уставился на Лену.
— Экзамен на ясновидящую вы провалили, — заявил он.
— Тело находится в Балашихе, — ничуть не смущаясь, подтвердила она.
— Нет там ничего.
— Плохо искали!
Широков вздохнул. От минутного воодушевления не осталось и следа.
— Напрасно вы мне не верите, — огорчилась Лена.
— И давно это у вас? — улыбнулся гость.
— Недавно. С тех пор, как я в метро заблудилась…
Павел не сдержался и захохотал. А Лена ничего не стала объяснять. Пусть смеется, раз ему весело.
Остаток ночи они провели как давние знакомые. Широков читал стихи Гумилева:
И смеясь надо мной, презирая меня,
Мои взоры одел Люцифер в полутьму,
Люцифер подарил мне шестого коня,
И Отчаянье было названье ему…
— Какие странные стихи, — сказала Лена. — Кажется, я знаю того, о ком они говорят…
— Конечно, знаете. Это я…
Глава 45
Сольгер
Двенадцать тысяч лет назад
Ния проснулась и не сразу сообразила, где находится. Она ощущала себя бабочкой, порхающей по долине иллюзий от одного цветка к другому…
— Где я? — спросила она, оглядываясь.
Рядом журчал фонтан — чаша, в которой полоскала волосы беломраморная красавица. Над чашей вверху полубык держал рог, из которого лилась прозрачная струя воды. Полубык был искусно изваян из черного камня, — мускулистый торс человека плавно переходил в туловище быка. Вокруг фонтана зеленели подстриженные деревца.
Ния поняла, что она уснула на одной из террас Царских Садов. Как она сюда попала?
— Я отпустил тебя, — ответил Ольвиус, возникший на выложенной белыми плитами площадке. — Ты научилась самому главному, остальное освоишь сама, если захочешь. Магия слишком проста, чтобы долго постигать ее приемы.
— Но я хотела стать жрицей Храма Света!
— Всем свойственно ошибаться…
Золотая Маска горела в солнечных лучах, как раскаленный диск с прорезями для глаз. Впрочем, глаз учителя видно не было, — в глазницах таился мрак. Поначалу это пугало Нию, потом она привыкла.
— Что мне теперь делать? Куда идти?
— Следуй своему предназначению, — важно изрек Ольвиус. — Дорога лежит перед тобой, и ничто не оборвет ее, даже смерть.
— Какая дорога? — торопливо спросила Ния, опасаясь, что он исчезнет.
Подул легкий ветерок, и на месте, где стоял Ольвиус, уже ничего не было, кроме золотой пыли. Следующий порыв ветра рассеял эту пыль.
Ния чувствовала себя выброшенным из гнезда неоперившимся птенцом. Она умела так много и… ничтожно мало. Много для прежней беззаботной жизни, которую она вела в поместье приемных родителей, — развлекаясь и влюбляясь сначала в Тирха, потом в Энара. Для будущего, полного неисчислимых непредсказуемых поворотов, ее умения могло оказаться недостаточно.
— Ния! Ты мне снишься? Или это происходит наяву? — воскликнул пригожий молодой человек.
Тирх не верил своим глазам. Расставшись с невестой, он уже не чаял встретиться с нею вновь. Неудачная попытка проникнуть в Храм Света и похитить Нию надолго выбила его из колеи. Он хотел увезти девушку далеко от Золотого Города, на материк, где отец начал строить новое большое поместье. Тирх надеялся вымолить у нее прощение за дерзкий поступок и заслужить ее любовь.
Получилось по-другому. Он слег в нервной горячке и долго находился между жизнью и смертью. Оправившись от болезни, Тирх как будто забыл о невесте.
Внешне он не изменился, был все тем же веселым и любезным юношей из знатной семьи. Но по ночам к его изголовью подкрадывалась тоска, змеей обвивала сердце, высасывала силы. Утром стены спальни казались ему тисками, желающими раздавить его; мраморный потолок — тяжелой плитой, которая вот-вот прихлопнет его, как зазевавшуюся муху. Дрожа и оглядываясь, Тирх через окно выбирался в сад и только там успокаивался, приходил в себя и становился тем молодым господином, которым был до болезни. Изнурительные приступы страха измучили его, и Тирх пристрастился к курению астия. Дурман заглушал тоску, дарил сладостное забвение…
Столкнувшись с Нией у дворцового фонтана, Тирх словно пробудился от бредового сна. Его любовь вспыхнула с удвоенной силой.
— Рада тебя видеть! — искренне сказала девушка.
Чувство вины перед женихом за расстроившуюся брачную церемонию исчезло, и остались только счастливые воспоминания о проведенном вместе детстве.
— Как ты здесь оказалась? Ты больше не жрица Храма Света? — пьянея от радости, спросил Тирх.
— Думаю, теперь это не имеет значения…
Бывший жених приблизился к ней и сделал попытку обнять за плечи, поцеловать. Она, улыбаясь, отклонилась.
— Это не имеет смысла, Тирх…
— Почему, ради Богов? Ния! Не отвергай меня во второй раз! — взмолился он. — Сама судьба благоволит к нам! Я выжил после тяжелой болезни, ты покинула Храм. Разве это не воля провидения?
— Если бы ты знал волю провидения, Тирх, ты бы…
Ния запнулась. Имеет ли она право отнимать у молодого человека надежду? Мир вокруг все еще прекрасен: журчит фонтан, по небу бегут облака, благоухает влажная зелень садов, а над всем этим на вершине холма горят в рассветных лучах крыши Золотого Города.
Земля дышит обманным покоем. Пусть в сей безмятежности уже зародилась угроза, — никто ее не чувствует. Почти никто. Может, так и должно быть? Временный сон Сольгера плавно и незаметно перейдет в сон безвременья…
— Зачем мне жить без тебя, Ния? — простонал Тирх.
— Это продлится недолго, — с ласковой печалью произнесла девушка. — Помнишь, как мы были маленькими и прятались от грозы в зарослях бамбука? Небо взрывалось молниями, с грохотом обрушивало на нас потоки ливня. Казалось, этому не будет конца…
— При каждом раскате грома мы прижимались друг к другу и крепко-крепко закрывали глаза! — радостно подхватил юноша.
— После грозовых туч на небе снова появлялось солнце… Два маленьких испуганных существа выбирались из гущи бамбука и бежали по мокрой дорожке к дому… в привычное тепло…
Ния подумала, что предстоящей грозы им не пережить. К счастью, рано или поздно у них появятся другие небеса, другое солнце и другой дом.
— Мне пора идти, — сказала она.
— Куда?
— Хочу увидеться с Энаром…
Яд выкуренного накануне астия закипел в крови юноши.
— Нет! — вне себя от ярости вскричал он. — Чем он лучше меня, Ния? Я не пущу тебя! Только не к нему. Я… убью тебя!
Он выхватил из-за пояса длинный острый нож и замахнулся…
Ния сделала пару шагов назад и подняла руку, — между нею и молодым человеком прямо в воздухе возник темный сгусток неопределенной формы, который принял форму человеческой тени и навалился на Тирха. Нож выпал, тело юноши обмякло и опустилось на траву. Тень же, исполнив свою задачу, поблекла и растворилась.
— Прости, Тирх, — мягко сказала Ния…
Глава 46
Москва. Наше время
Госпожа Слуцкая сидела за своим рабочим столом и смотрела в окно.
— Ты после больничного какая-то другая стала, — заметила Гущина. — То ли задумчивая, то ли… похудевшая. Не пойму я тебя, Лена! Работу свою ты терпеть не можешь, так почему ничего не ищешь? Сидишь, смотришь в окно, грустишь, как царевна-несмеяна…
— Скажи еще, под лежачий камень вода не течет.
— Умная ты больно, как я погляжу! — отчего-то рассердилась Гущина. — А от ума — одно горе! Это еще Грибоедов написал.
На самом деле Марина Денисовна злилась не столько на Лену, сколько на себя. Ей ведь тоже было в тягость таскаться с другого конца Москвы в надоевший проектный институт, сидеть, согнувшись, над бумагами, отражать атаки начальства в лице Кощея.
— Кощей прямо осатанел, — словно прочитала ее мысли Слуцкая. — Следит за каждым шагом, придирается. Сегодня опять мне выговаривал. Спасу от него нет.
— Ты бы… того… одевалась поскромнее, — посоветовала Гущина. — У меня самой дар речи пропал, когда я тебя вчера в коридоре увидела.
— Вы что, с ума посходили? Куда еще скромнее? Я и так одеваюсь, как монашка, — блузки под горло и юбки ниже колен. А у нас, между прочим, не монастырь!
