Анна Князева - Роман без последней страницы
К счастью, на площадку выплыла Эльза Тимофеевна. Вера Ивановна тут же сбежала.
– Что случилось? – спросила соседка.
– Горим, – ответила Дайнека.
Она сидела на ступенях рядом с отцом и Сергеем. Взглянув на их закопченные лица, Эльза Тимофеевна заметила:
– Вам нужно умыться. – После этих слов она удалилась.
Соседи понемногу разошлись по квартирам. Дайнека поглядела на отца, потом на Сергея.
– Пойдем?
– Вы идите, – сказал Вячеслав Алексеевич. – Я здесь посижу. Мне нужен Крюков, а он Тихонова в больницу повез. «Скорая» в пробке застряла.
Склонив голову набок, Дайнека смотрела в его лицо. Оно резко осунулось, отчего отец выглядел уставшим и злым.
– Ты расстроился из-за рукописи?
Он промолчал.
– Я же не знала, что она так быстро сгорит.
Он неодобрительно взглянул на нее из-под руки, которой стирал копоть с лица.
– Не пойму, как она попала в огонь… – оправдываясь, пробормотала Дайнека.
– Ты всего-навсего должна была ее унести, – бесцветным голосом заметил отец.
– Папа, я хотела тебе помочь.
Вячеслав Алексеевич не выдержал и обнял ее.
– Ты ни в чем не виновата. Мне самому нужно было сообразить, что ты напугана, и вытащить тебя оттуда вместе с бумагами. – Он продолжил: – Нет ничего страшного в том, что она сгорела. Так даже лучше.
– Почему? – спросила Дайнека.
– Потому! – ответил Вячеслав Алексеевич.
Судя по тому, что аргументации не последовало, она поняла, что ему что-то стало известно.
– Ты что-нибудь узнал?
– С чего ты взяла?
– Когда ты что-то скрываешь, всегда отвечаешь вопросом на мой вопрос.
– Иди-ка лучше домой, – сказал он и похлопал Сергея по плечу. – И ты тоже. Умойтесь, приведите себя в порядок.
Дайнека спросила:
– Название романа запомнил?
– «Светлый путь». Ты оказалась права.
Она поднялась со ступеньки, впустила Сергея в квартиру, в дверях обернулась:
– Ты что-то знаешь…
Отец отмахнулся.
Дайнека переступила порог и закрыла за собой дверь.
Сергей снял обгоревший пуловер и бросил его в угол прихожей.
– Можно мне в ванную?
– Подожди, – Дайнека направилась в спальню и скоро вернулась, неся в руках полотенце, положила его на тумбу в прихожей.
Он внимательно на нее посмотрел и вдруг стал оправдываться:
– Я не знаю, как сгорела эта проклятая рукопись.
– А я тебя и не обвиняю, – проронила Дайнека.
– Смотришь так, будто я кого-то убил.
– Иди мойся, – сказала она.
Сергей ушел в ванную, а Дайнека села на пуфик в прихожей и, закинув голову, стала рассматривать мокрые потеки на потолке. Было видно, пожарные не пожалели воды.
– Теперь еще и ремонт делать придется, – пробормотала она, перевела взгляд на тумбу и, увидев полотенце, взяла его, чтобы отнести в ванную. Постучала. Сергей уже снял рубашку и лишь приоткрыл дверь. Она отчетливо разглядела его обнаженный торс. Сергей взял полотенце и уже собрался закрыть дверь, как вдруг Дайнека с силой ее толкнула и ворвалась в ванную.
Сергей уставился на нее, прижимая к себе полотенце. Она отобрала его и кинула под ноги.
– Ты что?! – крикнул он, прикрыв руками живот.
Дайнека вцепилась ему в руки. После непродолжительной схватки оторвала его ладони от живота и потрясенно уставилась на две круглые, уже затянувшиеся ранки в области солнечного сплетения.
Сергей стоял, ожидая, что она скажет. Оба, и он и она, понимали, о чем пойдет речь.
– Это ты… – мрачно обронила Дайнека, – ты убил Полежаеву.
Он устало сказал:
– То, что на моем теле есть следы от электрошокера, еще не значит, что я кого-то убил.
Сергей подошел к раковине, быстро умылся, надел рубашку. Дайнека все это время наблюдала за ним, терпеливо ожидая ответа. Наконец, он сказал:
– Если хочешь поговорить, поговорим, только не здесь.
– Почему?
– Твой отец нашпиговал квартиру аппаратурой.
Дайнека замерла. Потом спросила изменившимся испуганным голосом:
– Откуда ты знаешь?
Сергей вышел из ванной.
– Я сказал: поговорим, только не здесь, – бросил он на ходу.
Дайнека надела ботинки, взяла куртку. Сергей поднялся на третий этаж и вернулся оттуда в верхней одежде. Теперь от него еще сильнее пахло гарью.
Отца на лестнице не было. Видимо, дождавшись Крюкова, они пошли к пожарным.
– Куда пойдем? – спросила Дайнека. – Может, в твою машину? На улице холодно.
– Нет, не в машину.
– Тогда куда?
– В соседнем доме есть библиотека. Сядем там в читальном зале.
Место для нее не имело значения. Если он сказал: в библиотеку, значит, в библиотеку.
Отдав гардеробщице куртки, они вошли в зал, где рядами стояли столы. Занят был только один. Мимо просеменили две старушки-библиотекарши, одна сказала:
– Пожалуйста, подождите. В соседнем доме пожар, мы только посмотрим.
Дайнека и Сергей устроились в дальнем углу.
– Ну? – спросил он в упор.
– Что? – растерялась она.
– Чего ты от меня хочешь?
– Правды.
– Уверена, что тебе это надо?
– Правда нужна всем, – заявила Дайнека.
– Блаженная. Скажи, как можно быть таким ребенком в твои годы?
– Ты так сказал, как будто я старуха, и мне сорок лет.
– По-твоему, сорок лет – это уже старость?
– Сам так говорил про Лидию Полежаеву.
– Та-а-а-ак… Ну, вот и определили точку отсчета. Значит, ты хочешь знать, не я ли убил Полежаеву?
Дайнека пригнулась к столу, потянулась, достала с витрины книжку, открыла, положила перед собой.
– Тише ты… – Она перелистнула страницу. – Ты убил?
Он скривился.
– Теперь представь, что будет, если я скажу тебе – да.
– Зачем представлять, просто ответь на вопрос.
– Нет, ты представь. После этого мне придется тихо свернуть тебе шею и быстро уйти.
Она громко сглотнула.
– А ты можешь это сделать?
– Нет.
– Зачем же тогда пугать?
– Затем, чтобы ты поняла: не нужно быть любопытной.
– Это не любопытство.
– Еще расскажи о торжестве справедливости, – он усмехнулся.
– Скажу. – Дайнека упрямо смотрела в одну точку. – Еще скажу, что правда все равно выйдет наружу.
– Юродивая…
– Лучше быть юродивой, чем равнодушной.
– Да-а-а-а… – Сергей развернулся к ней. – Чтобы успокоить тебя, говорю: я не убивал Полежаеву.
– Откуда же у тебя отметины от электрошокера? Скажешь, что это совпадение?
– Нет.
– Тогда давай по порядку, – предложила Дайнека.
Сергей помолчал, потом продолжил, понизив голос:
– Дай мне слово, что никому не расскажешь, даже отцу.
Дайнека кивнула.
– Даю.
– Я тебе верю. – Он взглянул на нее, как будто заискивая. – Пойми, если то, о чем я расскажу, выйдет наружу, тогда всем кранты…
– Я дала тебе слово, – твердо повторила она.
– Ну, хорошо, – Сергей положил руки на стол и крепко сжал кулаки. – Начнем с того, что в киношную группу я попал по заданию.
– Кто тебе его дал?
– Есть такое подразделение или служба. Назовем ее федеральной.
– Ты – военный?
– Будем считать так.
– Поточнее нельзя?
– Нельзя.
– Хорошо. Буду привыкать к словам: в общем, почти что, как бы, возможно, может быть, не совсем… Значит, в съемочную группу ты попал по заданию.
– С какой целью, надеюсь тебе ясно.
– С какой? – простодушно спросила Дайнека.
Он щлепнул себя по колену. Из-за первого стола обернулся очкарик:
– Потише нельзя?
Сергей на него гаркнул:
– В книжку смотри!
Очкарик вжал голову в плечи.
– Цель та же, что у Ефременко. Только заметь, мы с ним по разные стороны баррикад.
– Та-а-ак… – Дайнека начала понимать.
– В ту ночь я отправился в квартиру Тихонова, чтобы найти рукопись. Со мной – пара ребят. Зашли в комнату, я был первым. Кто мог знать, что там Полежаева? Темно, ничего не видать. Даже свет включить не успели. Тут она выстрелила и попала в меня. Конечно, я отрубился. Тебя никогда не трясло током?
Она покачала головой.
– Нет, никогда.
– Повезло. Жуткое ощущение, кажется, что мозги дребезжат. – Он вздохнул. – В общем, я отрубился. Очухался в машине, куда меня унесли.
– Кто стрелял в Полежаеву?
– Один из тех, кто был рядом со мной. Услышал звук электрошокера, увидел, как я упал, – реакция оказалась быстрее мозгов. Стрельнул в нее пару раз.
– Та-а-ак… – Дайнека задумалась. – Его наказали?
– Возможно. Мы с тех пор не встречались. Может, перевели в другое подразделение, – вяло отозвался Сергей.
– Значит, ему все сошло с рук. А Родионова из-за него в тюрьму посадили.
– За Родионова не волнуйся. Его не сегодня завтра отпустят.
– Откуда тебе это известно?
– От верблюда.
– Теперь все понятно, – продолжала Дайнека. – Пожар в квартире тоже устроил ты?
– Раньше времени загорелось. Устройство заглючило.
– А с чего ты решил, что Тихонов станет спасать рукопись, а не сбежит?
– Если ему плевать, зачем он ее столько лет прятал?
– А если бы рукопись сгорела?
