Анна Князева - Роман без последней страницы
Обзор книги Анна Князева - Роман без последней страницы
Анна Князева
Роман без последней страницы
Пролог
Флешбэк № 1
Дождя не было с самой весны. Трава поднялась хилая даже в чистых лощинах, где косили для колхозных коров. В лесных покосах для домашней скотины – еще хуже.
Косили и грабили[1] только бабы. Мальчишки на можарах[2] свозили траву к силосной яме, в которой топтались тощие девки. Трава набивалась медленно, потому что даже самая здоровая баба не выкосит столько, сколько наработает хлипкий мужик. А их в деревне было всего трое: слюнявый Куста, горбатый Митька и председатель Савицкий. Четвертый – дед по прозвищу Ерш, тот, что гнал деготь за кладбищем, где много берез, еще в мае сделал гроб, втащил его на чердак, упал и насмерть убился. В том гробу его и схоронили.
Вечером бабка Хохлиха взяла икону и пошла по дворам. Собрала баб, что подоили коров. Так, всем гуртом, отправилась с иконой в поле молиться, просить Боженьку о дожде.
Ночью прошел дождь, а с утра в деревне готовились к свадьбе. С работы отпустили одних только девок, подружек невесты, их набралось около двадцати. Баб оставили на покосе. Обычное дело, им, старым, пристало только работать.
Оба, и жених, и невеста, были из сосланных чухнов[3]. Манька в девках пересидела, кроме нее в семье было еще трое ребят. Отец помер, и мать сосватала ее за горбатого Митю Ренкса. Выдать – и с глаз долой, пусть кормит муж.
В доме, как у всех, была голодуха. В округе на шесть километров не росло даже щавеля. Листья щипали с картошки. Рубили, варили, заправляли отгоном[4], его было вдоволь, потому что масло сдавали в районный центр по налогу.
Невесту приготовили до обеда. Вырядили в белое платье из отбеленного на морозе холста. Сдвинули столы, покрыли скатертью из того же холста, что платье невесты.
Мать выставила миски с вареной картошкой и соленой капустой красного цвета, такую каждый год квасили с бураками. Вытащила из печки чугун, в котором томилась брюква. Переложила желтые разваристые кругляши в глубокую чашку. Поставила на стол два гусака[5] с самогонкой и медовуху в коричневой крынке.
Младшие сидели на печке, глотая слюни, смотрели, как мать несет к столу тазик с сушками, облитыми жирной сметаной. Еще вчера она выпекла их из муки, которую колхоз выделил к свадьбе. О них все трое мечтали ночью, надеясь, что, захмелев, кто-нибудь из гостей кинет на печь несколько штук.
Время шло, Манька села в торец стола. Рядом – пустой стул. Подружки запели свадебную и стали ждать жениха.
Наконец услышали скрип ворот, в хату зашел председатель, раскинул руки и прокричал:
– Митька помер!
– Чегой-то? – вскинулась мать.
– Вымылся, штаны постирал, рубаху. Там, в бане, его и зарубили. Всю ночь пролежал, пока не нашли.
– А-а-а-а! – закричала Манька.
Председатель обвел взглядом стол, потом унылые лица подружек. Снял кепку и почесал в голове.
– Ты, вот что… – сказал он Маньке, – чтоб ничего не пропало. За Кусту пойдешь. Сегодня. – Он снова посмотрел на еду. – Жрать нечего…
– За Кусту я не пойду! Он слюнявый, у него рот открыт…
Манькина мать закричала:
– Пойдешь! Я тебя в бочке солить не буду! Ты мне здесь не нужна!
Председатель надел кепку и вышел из хаты. Манька выскочила на улицу, вцепилась в телегу и взревела во весь голос. Председатель ругнулся и вытянул ее хлыстом вдоль спины. Она отцепилась, упала на землю. Из хаты выбежала подружка и стала тащить ее за руки.
– Вставай, Манька, в хату идем.
– Ой лишенько мне, Вера, – плакала невеста. – Ой, лишенько… Грешница я – понесла…
Вера отпустила ее руки, и Манька распласталась в пыли.
– Митенькин?
– Нет, не его.
– А Митенька знал, от кого?
– Знал.
– Теперь ты молчи!
Петрушу Кустова на свадьбу привезли немытым, в потной рубахе, в портянках и пыльных лаптях. Рубаха, как и штаны, у него была одна. В ней работал, в ней спал, в ней приехал жениться. Никто в деревне его не любил, никто не хотел.
Кусту усадили рядом с невестой. Выпили самогонки и скоро крикнули:
– Горько!
Манька заплакала:
– Я не буду…
А Куста полез целоваться.
Про бедного Митю Ренкса не вспоминали. В сравнении с общей большой бедой его смерть была пустяком.
На дворе стоял июль 1943 года.
Глава 1
Светлый путь
Снег выпал уже в ноябре, поэтому весь декабрь Москва была новогодней. Этого настроения Дайнеке хватило до января. В январе наступила сессия. Последний экзамен она сдала в день, когда началась эта история.
В кармане лежала зачетка с деканатской отметкой, Дайнека была свободна, как вольный ветер. Выйдя из метро на своей станции, она споткнулась о раскладной матерчатый стул, на котором висела табличка: «Гадаю». Рядом стояла женщина, нисколько не похожая на цыганку. Встретившись с ней глазами, Дайнека спросила:
– Почем гадаете?
– По руке, – ответила та.
– Я в смысле… Дорого? – уточнила Дайнека и сама себе удивилась, потому что не собиралась задерживаться.
– Двести.
– Рублей?
– Разумеется. – Гадалка посмотрела на нее строгим взглядом поверх очков. Совсем как учитель начальных классов.
После этого нужно было уйти или остаться. Дайнека выбрала второе и уселась на стул.
– Вот… – она протянула правую руку ладошкой кверху.
– Сначала давайте левую, – сказала женщина и села на маленький табурет.
Прохожие не обращали на них никакого внимания.
Дайнека сняла варежку и протянула другую ладошку. Гадалка взяла ее и покрутила, будто улавливая солнечный свет. Отыскав нужный ракурс, склонила голову.
– Теперь правую, – сказала она, не отпуская левой руки.
– Вот.
– Ага… – обронила гадалка и подтянула к носу обе ладошки, поочередно заглядывая то в одну, то в другую.
– Что там? – обеспокоенно спросила Дайнека.
– Не подгоняйте. Дешевле не будет. – Женщина провела пальцем по глубокой линии, которая начиналась на сгибе между указательным и большим пальцем. – Светлый путь, – прошептала она.
– Что?
– Светлый путь, – повторила гадалка.
– Что это значит?
– Отец жив, я вижу его, но не рядом. А вот мать… Такое ощущение, что семья у вас была только в начале жизни. Вы одиноки. Мужа нет… Нет даже собаки. Вижу пустой дом. В Москве лет пять или семь. Издалека…
– Раньше я жила в Красноярске, – подсказала Дайнека.
– Точный адрес по руке не увидишь.
– Остальное все правильно, – Дайнека собиралась закончить гадание, опасаясь, что ворожея скажет что-нибудь неприятное.
Так и вышло.
– Любопытство… Вот что вас все время подводит. Любопытство и безрассудная смелость. А еще желание справедливости.
– Почему же подводит?..
– Думаю, не раз вы лезли не в свое дело и получали за это, – усмехнулась гадалка. – Ведь получали?
– В смысле неприятностей? Ну, бывало… – туманно ответила Дайнека.
– Теперь будет хуже, если вовремя не уйметесь.
– Хуже… насколько?
– Ужас как худо.
– Меня ожидает что-нибудь страшное? – Дайнека вздрогнула и отдернула руку.
Женщина мягко вернула ее и продолжила:
– Все зависит от вас. Не надо встревать между тем, что есть, и тем, что должно быть. Во всяком случае в ближайшее время.
– Почему только в ближайшее? – спросила Дайнека.
– Может случиться нечто непоправимое.
– Я так и знала… – прошептала девушка, имея в виду, что зря ввязалась в это гадание.
– Если послушаетесь меня, ничего плохого не случится.
Кивнув, Дайнека подумала о том, что хорошо бы сбежать. Однако гадалка серьезно посмотрела ей в глаза и, не отпуская рук, продолжила:
– Опасность исходит сверху…
– Что это значит?
– Опасность над твоей головой.
– Глупости, – усмехнулась Дайнека.
– С вас двести рублей.
Она вынула кошелек, нашла пару сотенных и протянула гадалке. После чего встала и поспешила домой.
Дом, где жила Дайнека, был старый, лучше сказать – старинный. Фасад, куда выходили окна ее квартиры, был розового цвета. Цоколь – темно-коричневого. Арка, ведущая в глубь двора, имела пару чугунных створок, которые при желании можно было закрыть, однако закрытыми их никто никогда не видел.
Через эту арку Дайнека прошла утром, отправившись на экзамен, через нее вернулась обратно. Она уже вошла во двор, когда ее вдруг сильно толкнули. Она развернулась и, поменяв направление, споткнулась. Рядом промелькнула машина, которая проехала дальше, к ее подъезду.
Жаркая волна обиды и возмущения охватила Дайнеку, и она рванулась к машине. В салоне сидел водитель. Приблизившись к дверце, она пальцем постучала в стекло.
– Вы чуть не сбили меня!
Водитель на нее покосился, но позы не поменял. Дайнека стукнула еще пару раз. В ответ – никакой реакции.
Она обошла машину. И вдруг поняла – перед ней золотистый «Бентли». Решив, что дальнейшие разборки бессмысленны, зашла в тамбур подъезда, приложила магнитный ключ к кругленькой пимпочке и, когда дверь открылась, поднялась на первый этаж. Перед лифтом стоял крупный мужчина в черном пальто. Обернувшись, он выставил в стороны локти, прикрыв собой распахнутую кабину.
