Кнут Фалдбаккен - Поздние последствия
— То есть тебе удалось до него добраться?
— Нет, не совсем. — Между бровями щуплого компьютерного гения пролегла морщинка. Валманн, наблюдавший за тем, как меняется лицо коллеги, понял, что это вовсе не от расстройства, — такое выражение лица бывает у затаившегося охотника, который слышит шаги приближающегося зверя. На этот раз перед Кронбергом стояла задача, которая действительно увлекла его. — Я попытался было, но тут же выяснилось, что его личные данные зарегистрированы под кодом «шесть».
— Под кодом «шесть»?
— «Совершенно секретно». Доступ можно получить, только напрямую связавшись с начальством в Регистре населения. А начальство там суровое и охраняет секретные адреса, как стая ястребов.
— И что все это означает?
— Насколько я понимаю… — Кронберг почесал карандашом лысеющую макушку, которую он тщательно пытался прикрыть редкими волосами. — Ну, насколько я могу судить, при помощи кода «шесть» засекречивают личные данные людей, жизнь и безопасность которых находится под постоянной угрозой. Вообще-то я и формулировку отыскал: «Личности, чья жизнь, здоровье или свобода находятся под угрозой со стороны преступного мира».
— Та-ак…
— Это может означать, что Эдланду покровительствуют в верхах — предположительно в полиции или службе безопасности.
— По-твоему, он шпион?
— Или важный свидетель. Он может быть связан с делом о международном наркотрафике или с государственной безопасностью. К примеру, с делом о терроризме.
— О Господи! — Валманн лишь покачал головой. — То есть он находится под защитой как свидетель?
— Похоже на то.
— Я и не знал, что в нашей стране подобное возможно.
— Еще как возможно, Валманн. Ты просто слишком редко смотришь телевизор.
— То есть к его личной информации нам никак не подобраться?
— Законно — никак. Только если мы начнем официально подозревать его в чем-то страшном.
— Страшнее государственной безопасности?
— Ну, вроде того.
— Но ведь… — внезапно Валманна осенило, — адрес-то мы нашли! И мы стучались к нему в дверь в тот же день, когда убили Карин Риис! Как ты это объяснишь?
— Никак. Это необъяснимо. Ты не помнишь, кто предоставил эти данные?
Валманн задумался.
— Скорее всего, Энг.
— Это тот трейдер с усами?
— Да.
— У него что, есть связи?
— Насколько я знаю, нет.
Теперь Валманн вспомнил, как Энг, с ликованием сообщив им адрес, заявил: «Поехали, ребята, возьмем этого парня за жабры!» Он сказал, что в мобильнике жертвы был записан телефон Эдланда. Но если верить Кронбергу, этого далеко не достаточно, чтобы узнать адрес. А не доверять Кронбергу у Валманна не было ни малейших оснований — к чему ему врать? Значит, Энг чего-то недоговаривает. Как ему удалось выяснить адрес Эдланда, если сам Кронберг зашел в тупик?
— То есть к личным данным Эдланда нам доступ закрыт?
— Я же сказал — законным путем до них не добраться… — Глаза Кронберга блеснули за стеклами очков. Валманн задумался было, не попросить ли Кронберга добыть сведения любым способом, но потом решительно покачал головой:
— Что ж, Кронберг, другой путь нам не нужен. До этого пока не дошло. Эдланд — не подозреваемый. Его адрес у нас есть. И если он вдруг нам понадобится, мы знаем, где его искать. Есть у нас и номер его паспорта, и если он вздумает сбежать, то у него ничего не выйдет. Я только что допрашивал его, и он готов сотрудничать. Нет, не будем пока рисковать.
Валманн ни словом не обмолвился про алиби Эдланда и о том, в чем оно заключалось. Если на свет Божий всплывут не только сомнительные связи Энга (что в высшей степени вероятно), но и то, что полиция незаконными методами добралась до совершенно секретных личных сведений, то не только его собственная карьера пойдет под откос, но и вся норвежская полиция предстанет перед общественностью в довольно неприглядном виде. Шумиха раздует их нарушения до невероятных размеров.
Энгу нужно устроить головомойку, причем срочно.
— Во всяком случае, с этим нужно подождать, — добавил Валманн, увидев, как потух блеск в глазах Кронберга.
— Как скажешь. — Кронберг пожал щуплыми плечами. В тесном кругу друзей он любил похвастаться, что однажды взламывал даже программу Пентагона по управлению разведывательными спутниками и никто ничего не заметил. В среде хакеров он запросто сделал бы себе имя и заработал кучу денег, взламывая сайты и запуская вирусы. Однако вместо этого он запер себя в тесной полицейской комнатушке и закапывал талант, разгадывая пароли на компьютерах мелких воришек и затравленных педофилов. Неудивительно, что сейчас он казался таким разочарованным. — А кстати, — неохотно проговорил он, — мобильник той убитой девушки… Ты сказал, это дело срочное…
— Да, и правда. — В суматохе из-за засекреченного адреса Эдланда Валманн совершенно позабыл о главном поручении, которое дал Кронбергу.
— Память восстановить оказалось парой пустяков. А вот чтобы восстановить то, что она стерла из памяти, мне еще понадобится время.
— Давай сначала то, что было в памяти. За последние дни.
— Там не очень много. Три исходящих звонка и два сообщения. Первое сообщение такое, — он взглянул на лист бумаги, — «Нам надо поговорить. Лолита». А вот второе: «Теперь я поняла, что ты за тип! Свинья! Больше не смей меня искать!» Потом четыре входящих звонка с того номера, на который отослано первое сообщение. Вот, я все записал, время тоже. — Он протянул листок Валманну.
— Спасибо тебе! — Валманн посмотрел на записи, сделав вид, что внимательно изучает их, но строчки расплывались перед глазами. Вчера вечером он был совершенно вымотан. В мобильниках он не разбирался и не подумал о том, что сообщение, отосланное ему Лилиан Петтерсен, тоже сохранится в памяти. Какой непрофессионализм! Даже больше — самый настоящий кошмар! — Очень хорошо. Проверь, что еще ты можешь выжать из этого мобильника. И обсудим.
— Слушай, Валманн… — Кронберг не уходил.
Неохотно подняв глаза, Валманн встретился с его проницательным взглядом.
— Что?
— Ну, один из этих номеров показался мне знакомым. «Нам надо поговорить. Лолита». Ты этого не получал?
— Потом, Кронберг, — у Валманна и в мыслях не было посвящать Кронберга во все детали, связанные с его общением с «Лолитой», — сейчас у меня куча дел.
— Конечно… — Кронберг выждал еще пару секунд, чтобы подчеркнуть, что вполне осознает смысл сообщения. — Ну и хитрец ты, Валманн. Значит, в нашем гнездышке не я один играю не по правилам.
За Кронбергом закрылась дверь, и Валманн углубился в изучение оставленного Кронбергом листка. Вообще-то один из номеров ему тоже показался знакомым. Вытащив записную книжку, он достал оттуда маленькую записку с номером Агнете Бломберг.
Именно на этот номер Лилиан отослала второе сообщение, адресованное «свинье».
5
Еще одну убили!
Агнар И. Скард вновь взялся за свое. Этого стоило ожидать, и мои сомнения развеялись сразу после нашей встречи в городе. Пора приступать к осуществлению плана.
Он уехал — это мне было известно. Его дом находился под самым пристальным моим вниманием. Обстоятельства складывались в мою пользу. Однако, чтобы осуществить план, мне нужно пробраться внутрь. Проникнуть в его владения (от одного этого выражения меня выворачивает!).
Перед вылазкой мне пришлось хорошенько подготовиться, и повод для визита был найден. Открывшая дверь женщина была почти счастлива меня видеть и впустила внутрь без всяких фокусов. Мы с ней нашли общий язык. Иногда удача мне улыбается. Оставалось только дождаться подходящего момента.
Так у меня появилось время обдумать план. Чтобы никакие случайности не разрушили моих замыслов. Лив Марит Скард планировать умеет. И что намного важнее — она умеет ждать.
С убитой, Лилиан Петтерсен, мы знакомы не были, но я знала, кто она. В ночной жизни Хамара она была личностью известной. Она казалась — по крайней мере, со стороны — доброй и довольно приятной. Да, Лилиан, что называется, была легкого поведения, но на это мне плевать. Каждый проживает жизнь, как ему суждено. Это убеждение укоренилось во мне совсем недавно, и меня это тоже касается. И у меня были удачи и неприятности, но жизнь тем не менее не стоит на месте.
Встреча с Карин означала для меня рывок вперед. Пара добрых фраз. Рукопожатие, длившееся чуть дольше, чем положено. Смущенное согласие. Этот прекрасный сон мог стать явью.
Но теперь она была потеряна для меня! Он забрал ее!
Вообще-то меня посещали мысли о прощении. Временами он вызывал во мне снисхождение и даже сострадание. Ведь прощение обладает освободительной силой… Какие глупости!
План зародился в моей голове в тот самый миг, когда ко мне пришло осознание, что Карин мертва. Но моя жизнь должна была продолжаться. Мне еще многое предстояло сделать. Мое существование поддерживала лишь жажда возмездия. Благодаря ненависти время бежало быстрее. Это помогало мне ждать. Мне и науку ожидания пришлось освоить. Как правило, терпение приносит неплохие плоды. Он хитер, поэтому неудивительно, что, когда поднялась суматоха, он решил уехать. Но я нисколько не сомневалась, что он вернется. Картины убийства будут теперь постоянно будоражить его больной разум. Тогда, в Лиллехаммере, не скорбь была причиной его срыва, а сожаление — ему было жаль, что меня не нашли. Ведь тогда получалось, что у меня была возможность скрыться и он не мог быть до конца уверен, что покончил со мной раз и навсегда.
