Юрий Кургузов - Чёрный Скорпион
— Кричать и пукать, а также звать на помощь иными способами не советую, — тихо предупредил я, усаживаясь на обшарпанный стул напротив. — Убью. Веришь?
По-моему, малый все еще не мог до конца осознать, что декорации переменились и начался совсем другой акт: он смотрел на меня своими налившимися слезами и кровью зенками не столько со страхом, сколько с изумлением.
А я не торопился. Давал ему время прочувствовать характер новой мизансцены. Лишь бы только не шумел — не известно ведь, один он заявился или на лестнице торчит кто-то еще.
Через минуту я решил, что достаточно. Коли умный — сам должен все понимать, а коли дурак — то один хрен хватит. Проблемных вопросов у меня к нему имелось наверняка больше, чем у него ко мне. И ему не повезло: вопросы теперь задавал я. Однако сперва легкая психологическая установка — для создания соответствующего микроклимата и определенной дисбалансировки его мятущегося сейчас как волк в загоне сознания.
Я съездил ему кулаком в подбородок, и голова парня откинулась назад, а потом снова вернулась на исходный рубеж. Из разбитой губы на белый воротничок закапала кровь, глаза округлились, а курносый нос покраснел и сморщился как у описавшегося младенца.
— Не принимай близко к сердцу, ладно? — попросил я. — Думаешь, мне приятно было сидеть с пушкой у колокитки? А вообще-то, хочешь дружеский совет? Спили мушку, детка.
Но с чувством юмора у него было явно не слишком. Облизывая кровоточащую губу, пленник испуганно прошептал:
— Чево?..
Я вздохнул:
— Ничево. Ладно, говори быстро: что за фрукт на кухне со спицей в брюхе?
Бедняга потерянно молчал, и я решил облегчить ему задачу. Я спросил:
— Ваш?
Какое-то время он колебался, однако благоразумие взяло верх.
— Нет.
— Это его хата?
— Нет… не его…
— А что он здесь делал?
Парень возбужденно дёрнул плечом:
— Не знаю!
Я с укором покачал головой:
— Слушай, юный следопыт, давай договоримся, чтобы после не обижаться. Я спрашиваю, ты — отвечаешь. Ежели такой регламент работы не устраивает, будем действовать по старинке…
На сей раз я двинул ему в нос, и, как мы выражались в детстве, "красный паровозик" побежал по губам и подбородку.
— Сука!.. — с ненавистью прошипел он.
— А это пожалуйста, всем мил не будешь. Да, кстати, ты Серого знал?
Зрачки в его светло-карих с полопавшимися мелкими капиллярами глазах превратились в настороженные точки.
— Ну-у, знал…
Я похвалил:
— Молодец. Так вот имей в виду: я из той же оперы. Ежели что — щелбаном пришибу, понял?
Похоже, он наконец понял. На бледном лице выступили капельки пота. (А действительно жарко!)
— Продолжаем разговор, — сообщил я. — Но заруби на носу, паскуда: коли не расскажешь всё — сдохнешь, медленно и тяжело. Расскажешь — наверное, будешь жить. Могу даже помочь — сам кое-что поведаю, потому что знаю, как труден первый шаг к предательству. Да-да, сейчас ты начнешь предавать своих корешей, и не оттого, что трус, а оттого, что человек просто не в силах вытерпеть такую боль, какую придется терпеть тебе, ежели закорячишься, ясно?
Он с трудом сглотнул.
— Я-а-асно…
— Тогда слушай. Я приехал в ваш город по просьбе Серого, но пока по вине неких шутников отлеживался в больнице, Серого убили. Выписался я с опозданием на один день. Теперь жалею, конечно, что не связался с ним еще будучи в больнице, но кто тогда мог предугадать всю эту хренотень?
Итак, я выписался, пришел к нему домой, и какую картину застаю? Труп Серого лежит в спальне, его жене угрожают по телефону… Но не буду излагать весь сюжет. Скажу лишь, что пошел по следу и след привел меня к милому старичку, которого здесь, оказывается, зовут Пауком. Увы, след оказался ложным. Паук не имеет отношения к смерти Серого, хотя кое-кто из его шестёрок, похоже, работал на две задницы: старикову и вашу. С ними я еще разберусь, а вот от тебя ужасно хотелось бы услышать следующее.
Во-первых — кто верховодит в вашей капелле? Во-вторых — во что вляпался Серый и почему его убрали? Дальше — кто именно убивал его? И — покуда последний вопрос: что ты знаешь о кольце?..
Пусть детали нашего разговора останутся за кадром. Его результаты не просто огорчили — они ввергли меня в уныние. Парень не ответил практически ни на один вопрос, и не потому, что не хотел. Он очень хотел. Но он правда ничего не знал — его послали искать Валентина, как, видимо, до этого кто-то еще посылал другого, того, который спал сейчас вечным сном на кухне, — и всё. Каюсь, я применил к нему не слишком гуманные методы воздействия, — если бы мальчишка знал, то непременно раскололся бы. Похоже, он был настолько мелкой сошкой, что даже понятия не имел, кто стоит во главе "дела". Не слыхал он и ни и каком кольце, но что самое любопытное — горячо утверждал, что к смерти Серого его контора не имеет отношения: ребята, говорил, тоже удивлялись, думали, это люди Паука — вроде Серый последнее время с ним не ладил…
А я слушал и мрачнел. Неужели тупик? Снова тупик?! Нет, кое-какие мыслишки в голове мелькали, однако даже в первом приближении разгадка снова откладывалось на весьма неопределенный срок.
Усугубляла мое и без того дурное настроение и некая печальная необходимость. Терпеть не могу убивать безоружных. Убить безоружного, а следовательно, беспомощного человека — это почти как убить ребенка или беззащитное животное. К тому же я ведь его вроде сперва обнадежил: мол, расскажешь все честно — останешься жив.
Да, плохо. Очень плохо. Но выбора не было. Я не мог оставить его живым. Если бы он остался живым, то скоро умер бы я.
И потому умер он. Быстро и совершенно не мучаясь.
Пожалуй, сегодня это был пока единственный относительно позитивный момент за всю первую истекшую половину моего рабочего дня. Н-да уж…
Что дальше? Я не смог придумать ничего лучше, чем отправиться за город. К маленькому желто-зеленому домику, в котором, возможно, мне повезет больше.
А возможно, и не повезет.
Глава вторая
Машину я оставил шагах в ста от дома и медленной, рассеянной походкой человека, разгуливающего просто так, "бредущего в никуда", через Вселенную, приблизился к знакомой уже калитке. Она была защелкнута изнутри на задвижку, однако через забор я сумел разглядеть, что дверь на крыльцо чуть-чуть приоткрыта. Никаких звуков из дома не доносилось.
Перемахнул через забор и осторожно подошел к крыльцу. Поднялся по поскрипывающим ступенькам, снова остановился, прислушался — вроде тихо.
Так, пушку из ножен…
— Эй! — прошипел я в щель.
Нет ответа.
— Хозяева!
Безрезультатно.
"А-а, была не была", — мысленно сказал я сам себе и на цыпочках ступил в коридор, толкнул дверь, ведущую непосредственно в дом, и как герой боевика, со стволом наголо обошел три небольшие комнаты и кухню. Везде аккуратно и чисто. Ей-ей, после знакомства с Валентиновой городской квартирой удивительно.
В доме никого не было, и это показалось странным. Ведь не святой же дух открыл дверь? Я стоял посреди комнаты, озадаченно скреб свою почти уже бороду и думал, что все идет совсем не так, как хотелось бы.
Да-да, к сожалению, события стали уже не только неуправляемыми и неконтролируемыми, но и непрогнозируемыми. А это очень скверно. Невзирая на дополнительные меры страховки и, если можно выразиться, профилактики, которые, надеюсь, в дальнейшем все же дадут определенные плоды, в главном я продолжал пребывать в незавидной роли мальчика на побегушках: ловил концы, носился по городу точно угорелый, судорожно пытаясь связать воедино какие-то нити, — но тщетно. Пока тщетно.
И вдобавок мною овладело и не отпускало достаточно унизительное и некомфортное ощущение того, что где-то что-то я все-таки упустил, зевнул, прошляпил (не исключено, не однажды) — и вот теперь какая-то очень важная деталь (детали?) потеряна, проскочила мимо бестолково суетящегося сознания, и потому я до сих пор и тыкаюсь в разные стороны как молокосос-щенок, ни фига не понимаю и все никак не могу привести уже произошедшие и постоянно происходящие события и новые факты к единому, общему знаменателю. Но что? Что именно я упустил? На что не обратил внимания и когда? Чего не учел?
И вдруг…
И вдруг за окном раздался какой-то шум.
Потом — скрежет отодвигаемой задвижки, легкий стук и… голоса…
Кто-то открывал калитку, и этот кто-то явно собирался войти во двор.
…Твою мать!.. Я заметался по комнате. Были ли это бандиты, хозяин дома или милиция, — встреча ни с кем из них не обещала ничего хорошего.
Внезапно взгляд мой упал на громадный полированный вишневого цвета платяной шкаф. Такие были в моде с четверть века назад, и в нем мог бы спрятаться целый взвод. И вот я, как самый позорный герой-любовник, нырнул в шкаф, оставив, впрочем, маленькую щель для обзора. Только бы не чихнуть, а то хорош же я буду, если не известные покуда пришельцы заподозрят неладное и надумают открыть этого монстра!
