Наталья Солнцева - Шулер с бубновым тузом
Ее будничный тон отрезвил посетителя.
– Я надеялся, что он раскопает какие-нибудь подробности, проливающие свет на поведение Анны. Я ничего не знал о ней. Не знал ее окружения, ее образа жизни, привычек, пристрастий. Этот ее шрам на груди поразил меня! Мне хотелось понять, с кем я имею дело.
– Только-то?
– Не только… – скрепя сердце, признал гость. – Я невольно оказался втянутым в чью-то аферу. Кто-то использует меня. Допускаю, что стал частью дьявольского плана, выношенного в больном сознании Анны. Как бы там ни было, я ее друг, а не враг. Я хочу помочь ей, если это возможно.
– Полагаете, вас используют?
– Не исключено.
Глория отнеслась к его словам нейтрально. У нее уже сложилось определенное мнение об Анне Ремизовой, но она не торопилась делиться им с Крапивиным. Жанна де Ламотт не обретет покоя, пока не избавится от своей тайны. Должно быть, она стала заложницей собственной интриги.
– Я чувствую, что ее судьба зависит от… бриллиантов! – выпалил Николай. – Чертовых камней, которые уже однажды сломали ее жизнь и продолжают тяготеть над ней. С этим пора покончить.
Влюбленность наделила его даром прозрения. Но на него обрушилось слишком много впечатлений.
– Вами движет любопытство, а не корысть, – констатировала Глория. – Это плюс. Пожалуй, я возьмусь за вашу проблему. Мне самой интересно раскрыть загадку злосчастного ожерелья.
– Вы можете сказать, что заставляет Анну убивать?
– Нет.
Крапивин опешил. Он успел поверить в безграничные возможности Глории, и ее отказ поверг его в уныние.
– Вы не знаете?
– Не огорчайтесь, – улыбнулась она, уходя от ответа. – Мы будем открывать дверцу за дверцей, постепенно.
Она вдруг постигла значение анфилады комнат из своих повторяющихся снов. Открывать дверцу за дверцей! Нельзя объять необъятное. Но можно делать шаг за шагом и двигаться вперед.
– Тогда хотя бы намекните, что кроется за полотном Жоржа де Латура «Шулер с бубновым тузом», – взмолился он. – У меня из головы не идет эта картина. Почему Анна лжет? Зачем ей выдавать дрянную копию, сделанную пару лет назад, за семейную реликвию?
– Очевидно, картина должна постоянно находиться у нее перед глазами, – предположила Глория. – Чтобы пробудить воспоминания.
– Какие воспоминания? О чем?
– Этого я вам сказать не могу. Дайте мне время. День или два.
Крапивин пришел в неописуемое возбуждение. Его смутные догадки совпали с предположением Глории!
– Я хочу взглянуть на картину, – добавила она. – Меня устроит даже вариант в Интернете.
– У вас есть компьютер?
– Разумеется, есть.
К посетителю вернулись самообладание и юмор.
– Я думал, вы творите заклинания и варите зелье из сушеных змеиных языков и лягушачьей кожи.
– Это у нас впереди, – развеселилась Глория. – Вы готовы выпить приготовленный мной напиток?
– После того, как проясню ситуацию.
– Договорились, – удовлетворенно кивнула она.
Название полотна – «Шулер с бубновым тузом» – засело у нее в голове. Шулер… бубновый туз… что является ключом к ребусу?
– Вы принесли карту, – быстро произнесла она, глядя на борсетку Крапивина. – Не так ли?
– Так…
– Покажите мне ее!
Потрясенный молодой человек послушно вытащил из закрытого на молнию кармашка туза и показал Глории со словами:
– Эта карта хранилась в кипарисовом ларце.
– Я помню, вы говорили. Положите ее на стол.
Крапивин молча повиновался. Глория осторожно придвинула к себе пожелтевший от времени бубновый туз и уставилась на него.
«Каждый предмет есть часть целого, – нашептывал ей на ухо карлик. – Любая частичка содержит всю информацию о целом. Сумеешь ли ты получить ее? Вот в чем вопрос! Гриф «совершенно секретно» ставят не только на документах. Это относится и к более тонким материям. Владеешь ли ты искусством преодолевать «табу», наложенные другими?»
Глория долго, до ряби в глазах смотрела на красный ромбик, обозначающий в игральных картах бубновую масть.
Ничего.
– Мне нужно время, – сказала она. – Вам придется подождать, господин Крапивин.
– Сколько?
– Не знаю…
Посетитель разочарованно вздохнул.
– Я подожду, – согласился он. – А как быть с Анной? Она очень напугана. Я тоже боюсь за нее! Я не могу проводить с ней двадцать четыре часа в сутки. У меня больная мать… бизнес, наконец. Я должен хотя бы полдня проводить в офисе.
– Анна не сбежит, если вы об этом, – бросила Глория, продолжая разглядывать туза. – Она не для того нашла вас, чтобы потерять. Вы служите ей палочкой-выручалочкой.
Витиеватое обрамление ромбика вряд ли несет в себе какой-то смысл. Обычное украшение игральных карт, принятое в прошлом. Насколько далеком прошлом, Глория затруднялась определить. Туз – не что иное, как символ. Его возраст не имеет значения, как и подлинность картины. Без разницы, когда их изготовили. Важно, о чем они молчат. Для непосвященного картина и туз немы.
– Немые обмениваются знаками! – вырвалось у нее.
– Не понял?
– Мысли вслух, – отшутилась Глория. – Не обращайте внимания.
Крапивин напрягся, видимо собираясь с силами.
– Скажите… кровосмешение… очень тяжкий грех? – с усилием вымолвил он.
Глория оторвалась от карты и подняла на него удивленный взгляд.
– Кровосмешение? Вы о чем?
– Ну… Анна же моя сестра по отцу. А я… в общем, что говорить? Сами знаете…
– Анна вам не сестра.
Николай судорожно сглотнул, ему не хватало воздуха.
– Не… сестра?
– Нет, – отрезала Глория.
– Почему же вы раньше молчали?!
– Вы конкретно не спрашивали. Ходили кругами.
– О-откуда вы знаете, что…
– Я не вижу кровного родства между вами, ни близкого, ни дальнего.
Крапивин не верил своим ушам.
– Господи! Анна мне не сестра! Не сестра! Вы не представляете, какой камень вы сняли с моей души! – растрогался он. – Она мне не сестра! Я ни в чем не виноват перед ней. И ничего не должен своему отцу. Но я же… дал ему слово… я пообещал заботиться он Анне…
– Заботьтесь, кто вам мешает?
– Как же так? – внезапно огорчился посетитель. Его эйфория сменилась подавленностью. – Отец был уверен, что Анна – его дочь.
– У вашего «отца» не было детей, – брякнула Глория, сообразив, как нелепо звучат ее слова, и улыбнулась. – Как его звали? Напомните.
– Андрей Никитич…
– У Андрея Никитича не могло быть детей. И не было.
– А я?
– Вы не его сын…
У нее на устах застыли ужасные слова, которые она обязана была бы произнести вслух. Ведь Крапивин приехал, чтобы услышать прогноз на будущее. Но она не смогла…
* * *– Я подозревал! – изумленно воскликнул Крапивин. – Я чувствовал! У меня бы не возникло влечения к родной сестре… Но она-то, Анна! Какова лгунья! Я почти поверил ей! Я полный кретин! Меня развели, как лоха! Значит, сбылось пророчество…
Он запнулся, побагровел, привстал, взмахнул руками и обессиленно рухнул обратно в кресло.
– Вы подумали о вашей матери? – догадалась Глория.
Крапивин что-то промычал и мотнул головой. Скулы его ходили ходуном. Наконец он выдавил:
– Как она могла? Отец считал ее лучшей из женщин, а она его обманывала…
– Это была ложь во благо.
– Благой лжи не бывает!
– Ошибаетесь. Ваша мать знала, что ее муж мечтает о ребенке, и подарила ему сына. Не важно, каким способом. Андрей Никитич заполучил наследника, он жил счастливо и умер в уверенности, что его род не прервется.
– А мать Анны? Вероника Ремизова? Она тоже лгала?
– Думаю, курортный роман между ней и Андреем Никитичем – не выдумка. Страсть – штука неконтролируемая, она вспыхивает и гаснет, не подчиняясь ни людям, ни библейским заповедям. Ваш э-э… отец был видным, красивым мужчиной…
– Вы же не знали его.
– Я вижу его образ, – Глория показала на кресло слева от гостя. – Он сидит рядом с вами.
Крапивин нервно покосился на пустое кресло и невольно отодвинулся.
– Всю жизнь все твердили, что мы с отцом похожи, – ошарашенно пробормотал он. – Мне самому так казалось.
– Это правда, – улыбнулась Глория.
– Выходит… у моей матери был любовник? Кто?
– Вам лучше спросить об этом у нее.
– Человек, с которым она… который… – Крапивин дернулся и замолчал. Слова застревали у него в горле.
– Ваш настоящий отец, несомненно, похож на Андрея Никитича. У них во внешности много общего.
– Мне-то какое дело? Я не собираюсь знакомиться с ним! Моим отцом был и остается…
Он осекся.
– Трудно называть вещи своими именами, – сочувственно произнесла Глория. – Ваше право считать отцом того человека, который вас вырастил и воспитал. Биологический фактор играет ничтожную роль.
– Наверное…
Крапивин еще не оправился от шока, в который повергло его заявление хозяйки дома.
– А… кто отец Анны? – промямлил он.
– Чтобы понять это, мне нужно ее увидеть.
