Кнут Фалдбаккен - Поздние последствия
Даг Эдланд нашел в своем мобильнике ее фотографию, взглянул на нее и вновь почувствовал себя околдованным, глядя на белое тело, которое она обнажила перед ним, прежде чем он успел попросить ее об этом. Она как будто угадывала его сокровенные желания, прежде чем он их выскажет. Нельзя сказать, что он имел опыт общения с женщинами. Он очень давно ни с кем не был в близких отношениях. Дурные воспоминания разъедали его уверенность в себе. Но в ее обществе он никогда не чувствовал себя неловким или неполноценным. С ней все было так просто. Обычный ассистент стоматолога, она гораздо лучше понимала его трудности в общении с людьми, чем все психологи, с которыми он имел дело. С ней можно было играть в открытую. Опасения, которыми он делился с ней, не вызывали у нее негативной реакции. Он нравился ей таким, каким был, и ее не пугали его неистовые реакции на самые незначительные вещи — как позитивные, так и негативные. Всего за несколько недель он втюрился в нее по уши.
Ее звали Карин. Карин Риис. На фотографии она лежала голая на кровати в собственной спальне, куда пустила его один-единственный раз, когда была уверена, что ее бывший супруг находится далеко. Именно он был камнем преткновения. Из-за его ревности они не могли провести вместе ночь. Пока еще. Но в этот четверг все было спланировано заранее. Сегодняшний вечер они должны были провести вместе — сначала в баре, а затем ночью в гостинице. И они утром вместе проснуться. Бывший супруг уезжал по работе в Трёнделаг и собирался пробыть там несколько дней. Она рассказала, что после сепарации[4] он поселился по соседству и внимательно следит за ней. И даже не гнушается расспрашивать соседей, не заметили ли они чего-нибудь необычного. Визиты чужих мужчин по вечерам характеризовались, должно быть, как «нечто необычное», во всяком случае, в этой части города. Соседи — всегда бдительные стражи. Пригласить ее в свою квартиру на Эстрегате он тоже не хотел. Даг Эдланд рассматривал эту квартиру как временное пристанище и не хотел туда никого приглашать. А кроме того, здесь было слишком много вещей, которые могли выдать его и о которых он собирался рассказать ей со временем. Но не сейчас.
Итак, Даг Эдланд заказал номер в гостинице в «Олдруд-сити», большом торговом центре. В меру анонимно и в меру комфортабельно. Там они займутся любовью, проснутся утром вместе, позавтракают в номере и пробудут там до без пяти двенадцать. Таков был план.
Но сейчас он сидел в одиночестве, время близилось к полуночи, и Даг Эдланд нехотя думал о том, что надо последовать за полицейскими и выйти в ноябрьскую слякоть. Блондинка у бара повисла на плече толстоватого мужчины средних лет, беззастенчиво обхватившего ее ягодицу. Эти двое вызвали у него неприязнь. Мысли о Карин и их предстоящем свидании в гостинице заставили его отреагировать на эксгибиционистский танец блондинки как какого-то пьяного моряка. Именно благодаря Карин он растаял, победил свою неуклюжесть, стал новым человеком. Эти мысли проносились у него в голове, пока он механически наблюдал за тем, как кавалер достал бумажник, положил его на барную стойку и развернул веер блестящих кредитных карточек. Блондинка следила за его движениями словно загипнотизированная кобра. Нет, такая женщина ему не нужна. Даг Эдланд глубоко вздохнул, будто пытался высвободить тело из тесного футляра. Он пережил достаточно разочарований с такими дамочками. Унизительно и горько. Нет, ему нужна Карин, невысокая и гибкая брюнетка с робким вопросом в больших глазах, как будто она не совсем уверена в себе и своих возможностях, сомневается, достаточно ли она хороша и интересна, привлекательна, даже когда лежала на маленьком экране его мобильника, обнаженная и беззащитная. Она была его женщиной. Это произошло само собой. Даже слишком гладко, подумал он со смутным унынием. Неужели такие большие и нереальные надежды неизменно кончаются разочарованием? Во всяком случае, все указывало на то, что этим надеждам не суждено сбыться. По крайней мере, сегодня.
Он встал и надел пальто, длинное темно-синее шерстяное пальто, очень стильное. Даг не принадлежал к тем людям, которые привыкли к немедленному осуществлению своих желаний. Однако в этот момент, когда ему казалось, что счастье так близко, непредвиденная задержка казалась невыносимой. Снег, валивший со стороны озера Мьёса, больно бил по щекам, но не мог погасить пылающий в нем огонь. Вместо того чтобы повернуть налево за угол и пройти по Энггата вверх до пересечения с Эстрегате, где он жил, Даг потопал в противоположную сторону, по почти пустой Страндгата, параллельно темному парку, мимо конторы риэлтора, парикмахерской, магазина для новобрачных. Он брел медленно и, казалось, бесцельно.
Однако ничто из того, что Даг Эдланд предпринимал в своей новой жизни, не было случайным или бесцельным. Там, где Страндгата изгибалась, у оптики Мон, его догнало такси с лампочкой на крыше, и он успел обернуться, чтобы подать сигнал рукой — без колебаний, как будто он только этого и ждал. Как будто он наконец решился побороть свое разочарование и действовать.
4
Старший инспектор Юнфинн Валманн проснулся в пятницу утром в двадцать минут девятого и понял, что проспал. Будильник валялся на полу. Видимо, он свалил его, когда отключал звонок. Он ничего этого не помнил. Валманн не привык просыпаться с похмелья. После того как они покинули бар в гостинице «Виктория», последовало еще несколько стаканчиков. Сидя на честерфилдских стульях «Библиотечного бара», коллеги по полиции попробовали одну из любимых марок виски Бернта Нольде. Ульф Эрик Энг оживился и назвал виски «простым шотландским самогоном», и это непочтительное выражение поддерживало беседу вплоть до закрытия бара. Когда задребезжал мобильник, Валманн был уверен в том, что кто-то с работы интересуется, куда это, черт возьми, он запропастился.
Но это звонила Анита из Лиллехаммера, чтобы сказать, что она соскучилась по нему, что на этот раз все не так, как раньше, когда ей так нравилось ходить в ресторан со старыми подружками. А кроме того, предрождественское настроение было там еще хуже, чем дома, в Хамаре, — злополучная смесь пьяных студентов, жителей столицы, желающих провести Рождество на даче в лесу, настроенных в духе национального романтизма и посему облачившихся в национальные рубахи и кожаные штаны, и жителей Гюдбрандсдалена в шарфах от Берберри.
Он пробормотал в ответ, что тоже соскучился (это было настолько правдой, что он тотчас же почувствовал легкое напряжение чуть ниже экватора), но проспал и опаздывает на работу.
— А-га, ты развлекался вечером в городе! — воскликнула Анита, смеясь, как будто она была в восторге от этого факта.
Однако Валманн совсем не разделял этой восторженности. Он как-то сник, как будто вдруг испугался, что она почувствует по телефону его дыхание. По какой-то причине воспоминание о прошлом вечере напрочь стерло все нейтральные темы, на которые он мог бы поболтать с ней несколько минут. Перед глазами возник эпизод в коридоре у туалетов в баре «Виктория», где пьяная женщина пристала к нему, лапая его между ног, а он не смог подавить в себе внезапное грубое желание. Бодрый и ласковый голос Аниты не улучшал ситуацию.
Он стал мысленно убеждать себя в том, что ничего не произошло.
— Да я только заглянул с ребятами ненадолго в «Ирландский бар», — выдавил он наконец внушающим доверие тоном.
— Ну, конечно же, я помню, вы ведь собирались… — Ее голос звучал свежо и бодро, и ему страшно захотелось, чтобы она сейчас оказалась рядом, хотя в то же время он боялся разоблачения, для которого хватит одного взгляда на его физиономию.
А что, собственно, разоблачать? Это виноватое ощущение, охватившее его, было смехотворно. У них с Анитой были совсем не такие отношения, чтобы они не могли себе позволить немного поразвлечься в отсутствие друг друга, будучи в хорошем настроении.
— Когда ты вернешься домой?
— Позднее. Биргит настаивает на турне по магазинам с последующим обедом. Придумай что-нибудь на ужин.
— Хорошо. — При одной только мысли о еде желудок у него выворачивало наизнанку.
О том, чтобы ехать на машине, не было и речи. Чтобы убедиться в этом, ему хватило беглого взгляда в зеркало. О велосипеде тоже надо было забыть — дорога была ледяная. Пешком от его дома в западной части Хамара до здания полиции на набережной идти три четверти часа, не меньше, так что оставался один-единственный выход. Валманн ругался про себя, стоя у ворот, дрожа от холода и нетерпения и набирая номер такси. За пятнадцать лет службы в полиции он по пальцам мог пересчитать случаи, когда ему приходилось ехать на работу на такси.
Даг Эгланд проснулся рано и решил поехать в фитнес-центр, как только там откроют. Для повышения тонуса. Тренировки с поднятием тяжестей начали приносить результаты. Было приятно ощущать мускулатуру после длительного периода реабилитации, который выбил его из колеи. В последнее время он каждую неделю отмечал улучшения. В следующую среду у него вновь контрольный визит к врачу. Даг не сомневался в своих результатах и надеялся, что вскоре сможет сократить прием медикаментов. Сильные препараты действовали на вес, сон, общий тонус и память, и порой бывало нелегко сдерживать возбуждение. Он отдавал себе отчет в том, что пережил серьезное психическое заболевание. Он также понимал, что в переходный период лекарства необходимы, хотя его несколько заботили побочные эффекты. Он страдал от коротких обмороков, которые, как ему казалось, в последнее время участились, вместо того чтобы стать реже. Когда он пытался заговорить об этом с врачом, тот успокаивал его, говоря, что это часто бывает с пациентами в такой ситуации. Надо проявить терпение и дать телу возможность вновь приспособиться к нормальному существованию. Это старая сказка. Врач всегда все лучше знает, а пациент должен слушаться.
