Валентина Демьянова - Страсти по Веласкесу
К владениям господина Фризена я шла пешком, благоразумно оставив машину на соседней улице. Остановившись перед воротами, я принялась разглядывать сквозь ажурное плетение чугунных узоров яркие клумбы, ухоженные лужайки, деревья и видимую часть скрытого зеленью особняка.
— Недурно, — пробормотала я.
Территория «усадьбы», как ее недавно обозвала, иначе и не скажешь, Люся, выглядела пустынно. Ни людских голосов, ни посторонних звуков до меня не доносилось, только шелест листвы да чириканье птиц. Однако меня почему-то не покидала уверенность, что долго скучать в одиночестве не придется. И я не ошиблась. Прошло всего несколько минут, как из-за дома вынырнул крепкого вида молодой человек в камуфляжной форме и по мощенной брусчаткой дороге бегом направился в мою сторону.
— Это частное владение. Здесь стоять нельзя! — еще издали закричал он.
Я такую неуклюжую попытку завязать беседу просто проигнорировала. Не перекликаться же мне с ним через ограду. Набравшись терпения, я дождалась, когда он подойдет поближе, и сладко-сладко ему улыбнулась. От подобных улыбок за версту веет скудоумием, но для налаживания контактов с сильным полом они бывают исключительно полезны, поэтому я и держу их в своем арсенале. К сожалению, в этом случае проверенная уловка не сработала. Цербер, несмотря на типичную внешность бабника, остался равнодушным к моим чарам.
— Отойдите. Здесь посторонним находиться нельзя! — уже с явной угрозой в голосе рявкнул он.
Я невозмутимо улыбнулась еще раз, правда более сдержанно, и произнесла:
— Добрый день! Я журналистка и хотела бы взять интервью.
— Никаких интервью.
— Простите?
— Я сказал, вали отсюда, пока цела! — свирепо пролаял он.
Намерения его не оставляли сомнений, и я благоразумно перешла на другую сторону дороги. Парень смерил меня неприязненным взглядом, и, видимо, придя к выводу, что теперь я опасности больше не представляю, развернулся и ушел в дом.
— Здорово он тебя! — подал голос сидящий на лавке под забором мужичонка. Его помятое пропитое лицо вызывало тихую жалость, а накинутый на голые плечи пиджак и сапоги на босу ногу наводили на мысль о стесненных материальных обстоятельствах.
— Думаешь, это было здорово? — засомневалась я.
— А то! Такую кралю ради хозяйского добра отлаял! Не каждый на такое способен, — одобрительно прохрипел он севшим от беспрерывной пьянки голосом.
— А что это он такой сердитый? — поинтересовалась я, устраиваясь рядом с ним на скамейке.
— Так надоели вы ему.
— Ты это про кого? — опешила я.
— Как — про кого? Про вашу братию! Про журналистов! Ездите и ездите сюда. Дня не проходит, чтоб кто не заявился. Лезут с камерами, все вопросы норовят задавать. Вот Аркаша и озверел.
— Правильно, ездят! Работа у людей такая — новости искать! А ему-то чего злиться? Убудет у него, что ли, если расскажет, как хозяина убили? И потом… на этом ведь неплохо заработать можно.
Я покосилась на своего собеседника. При упоминании о деньгах он явно занервничал.
— Аркаше откровенничать нельзя: работу потерять может, — рассудительно заметил он и маетно вздохнул.
Я терпеливо ждала того, что, по моим расчетам, вот-вот должно было последовать дальше.
— Вот если б кто со мной догадался поговорить… Я не Аркаша, мне опасаться нечего.
— Что толку с тобой разговаривать! Ты ж не очевидец.
— А ты попробуй! — оживился мужичонка.
— Неужели что-то знаешь?!
Он ответил мне полным загадки взглядом.
— Что-то слышал или видел?
— Я в доме был, когда все случилось… — со скромной гордостью объявил он.
— В момент убийства?
— Точно!
— Иди ты! — не поверила я.
— Сама туда иди, — добродушно огрызнулся он.
— Можешь все рассказать? — взяла я быка за рога.
— Сколько заплатишь?
— В зависимости от информации.
— Меньше стольника не возьму, — сурово предупредил он.
Я вытащила кошелек и помахала бумажкой перед его лицом.
— Видишь? Они уже твои. А расскажешь что путное, еще столько же добавлю.
И он не заставил себя упрашивать.
— В то утро я с ранья поругался со своей старухой.
— С женой?
— С матерью. Жены у меня нет.
— Ясно. По какому поводу сцепились?
— Я в магазин намылился сгонять… неважно себя чувствовал и хотел немного здоровье поправить… А эта старая перечница пенсию зажилила и ни в какую не отдает. Ну, стоим мы тут посреди двора, лаемся, как вдруг Аркаша появляется. Подбежал он так шустро к воротам, открыл их, а тут и хозяйка на машине выкатывает. На работу, значит, собралась. Я, как только их увидел, сразу смекнул, кто меня выручить может. К забору подбежал и знаками Аркаше показываю, мол, пропадаю, спасай. Аркаша у нас человек душевный, не то что эта кукла.
— Чем это она тебе не угодила?
— А тем, что не умеет по-соседски жить! — злобно прохрипел он.
Я немедленно изобразила удивление.
— Я к ней как-то тут подошел и попросил взаймы. По-дружески, как сосед соседку. Так она знаешь, что мне сказала?
— Что?
— И повторять не стану! Приличному человеку таких слов знать не положено.
— Так, значит, не любишь ты Аркашину хозяйку.
— Не люблю.
— Ну и ладно. Дальше-то что было?
— Что дальше? Аркаша заметил мои знаки и сразу все понял. Разговаривать при своей селедке он, конечно, не мог и поэтому просто кивнул. Мол, все понял, жди. Ну, я присел тут на лавочке и томлюсь. Жду, значит, когда Аркаша освободится. А эта вобла… Нет, чтоб сразу уехать, так она еще минут пятнадцать стояла вот тут на дороге и мозги ему конопатила. Последние указания, блин, давала, а у меня за это время чуть все трубы не полопались. Наконец она выговорилась, в машину влезла и укатила. Я, естественно, пулей к Аркаше. Выручай, мол, друг, погибаю.
— Помог?
— Две банки пива из сторожки вынес. А так сказал к часу подгребать.
— Денег обещал дать?
— Денег он никогда не дает, а наливать не отказывается. Да я ему особенно не надоедаю. Только в конце месяца, когда пенсия кончается.
— И ты к нему пошел?
— Естественно! В тринадцать ноль-ноль как штык был у него.
— Где гуляли?
— В доме, на кухне. Только это была не та гулянка. Я один пил. Аркаша по делам крутился. У них же теперь прислуги нет, так он всем заправляет.
— Совсем нет?
— Как хозяин заболел, так всех и уволили.
— А убирает кто? Дом вон какой огромный.
— Женщина приезжает два раза в неделю.
— Почему же уволили прислугу?
— Говорили, хозяин сильно раздражался. Болел он, и чужие люди ему на психику давили. А может, из-за денег… Чего платить всей этой команде, если им заняться нечем? Это раньше у них гости да гулянки, почитай, каждый день были, а как сам занеможел, все разом и прекратилось.
— А еду кто готовил?
— Какая еда? Хозяйка в городе питалась, а хозяин на диете сидел. Супчики, каши да кефир с творогом. С этим и Аркаша справлялся. Он и лекарства давал.
— Все равно нелегко ему, наверное, приходилось. И дом сторожить, и больного нянчить.
— Может, и так, да только он не жаловался. Думаю, она ему платила хорошо.
— А что происходило, когда ты в доме-то был.
— А ничего не происходило. Я сидел за столом, выпивал потихоньку и телек смотрел. Аркаша возле плиты крутился. Обед готовил. Еще наверх бегал.
— Зачем?
— Как зачем? К хозяину! Тот же не вставал. Как ему что понадобится, он кнопочку нажимает и звонком Аркашу к себе вызывает. Беспокойный был человек, честное слово. То одно ему нужно, то другое. А еще хозяйка без конца по телефону названивала, все спрашивала, как дома дела.
— Часто звонила?
— При мне два раза.
Мужик пригорюнился и затих. Помолчав немного, он доверительно сообщил:
— Замордовали они Аркашу. Тут никаких денег не захочешь. Я бы лично не согласился так мотаться.
Я покосилась на него и признала, что говорил он совершенно искренне. Такие личности действительно без копейки куковать будут, но себя утруждать не станут.
— Долго сидели?
— Я на часы не смотрел… Часа три точно, а может, и больше.
— Потом что было?
— Аркаша поднялся наверх, побыл там немного, вернулся и сказал, что хозяин отдыхать собирается. Теперь, сказал, он часа полтора спать будет, можем на улицу выйти. Мы перешли в сторожку и сидели там, пока хозяйка не приехала.
— Могли его убить, когда вы в доме находились?
Он выкатил на меня глаза и выразительно постучал пальцем по лбу:
— Соображаешь, что говоришь? Аркаша туда и обратно ежеминутно сновал, кухня рядом с входом в дом, дверь в коридор была открыта, а я как раз против нее сидел.
— Может, Аркадий сам и убил? Пока наверху находился, — вкрадчиво намекнула я.
— Дура ты, — безнадежно вздохнул мой собеседник.
