Фредерик Тристан - Загадка Ватикана
Жители Антиохии были возбуждены этой новостью. Одна часть города уже переметнулась на сторону дела Христова, и узнав, что образ Спасителя находится неподалеку, уверовавшие в Него пришли в восторг, исполнившись глубокого благоговения. Они решили отправиться в Эдессу немедленно, и вскоре длинная вереница людей уже вышла из города в северном направлении. Базофон присоединился к ним.
Гермоген, в облике попугая, устроившись на спине Брута, не переставал разглагольствовать в течение всего длительного путешествия. Существо, превращенное в птицу, было до такой степени уязвлено в своей гордости, что никак не могло успокоиться.
— Меня, ученика Трижды Великого Гермеса, превратили в этого дурацкого попугая! И ты в этом виноват! Погоди, я придумаю, как отомстить, и тогда ты увидишь, на что способен волшебник, одолевший тридцать три ступени александрийской алхимии!
— Прекрати орать! — с издевкой в голосе сказал ему Базофон. — Твои колдовские таланты, как мне кажется, никогда не превосходили способности майского жука. Благодари лучше Небо, что Симон не превратил тебя в это красивое жужжащее насекомое.
Зато Брут отнесся к своему ослиному положению с философским спокойствием. Он читал Апулея и понимал, что его нынешнее состояние — это как бы темный коридор, который он должен пройти, чтобы достичь следующей более высокой ступени в своем развитии.
— Ничего страшного, — бормотал он сквозь зубы, — ослиность возвратит меня к скромности, которую я потерял, служа в армии. А если я хочу обратиться в христианскую веру, это, я полагаю, будет отличная подготовка.
Наконец жители Антиохии подошли к городским вратам Эдессы. Но вид этой огромной толпы так встревожил местного правителя, что он отправил навстречу пилигримам вооруженный отряд. Сидя верхом на лошади, командир когорты обратился к впереди идущим:
— Что там случилось в вашем городе? Чума?
— Вы ошибаетесь, — ответил ему епископ (старый мудрец, возглавивший процессию верующих). — Мы не убегаем ни от какой беды, а пришли сюда в мире Господа, чтобы познать здесь большую радость.
— Какую большую радость? — спросил всадник, весь напрягшись.
— Лицезреть Святой Образ, — неосторожно сказал старик.
Услышав эти слова, командир когорты неожиданно и необъяснимо рассвирепел.
— Возвращайтесь туда, откуда пришли! Вы — идолопоклонники! Неужто вам нужно изображение, чтобы поклоняться Богу истинному и духовному?
— Вы опять ошибаетесь, — отвечал епископ. — Саван, на котором запечатлен наш Господь, — это не изображение, это образ Его присутствия среди нас.
Мирный тон старика немного успокоил военачальника. Однако он заявил, что никому не позволено входить в город без разрешения и что поэтому он советует пилигримам разбить здесь лагерь в ожидании, пока царь примет решение, как с ними быть. Услышав это, Базофон вмешался в разговор:
— Неужели вы не пустите в город честных людей, уверовавших в Мессию? Разве не Он исцелил бывшего царя Абгара, сына Маанона?
— Мне ничего об этом не известно, — сказал военачальник. — Впрочем, приказ есть приказ, и я не собираюсь его обсуждать. Разбивайте свой лагерь. Когда царь возвратится из путешествия, он поступит так, как сочтет нужным.
— И долго ваш царь будет отсутствовать? — спросил епископ.
— Это вас не касается! — рявкнул надменный солдафон.
И он возвратился в город в сопровождении своего эскорта, оставив пилигримов в полной растерянности.
— Вот незадача, — сказал Базофон. — Нас так много, что эти люди испугались нашествия. Можно понять их тревогу. Я попытаюсь войти один в другие ворота, чтобы изучить обстановку, и дам вам знать обо всем, как только смогу.
Все решили, что он прав, и начали устраиваться на равнине, прилегавшей к городу. А Базофон, его осел и попугай обогнули крепостные стены и появились перед северными воротами, которые охраняли лишь несколько воинов.
— Я плотник. Умею чинить крыши и лестницы. Ваш царь нуждается в моих услугах.
Старший среди воинов охраны подошел к юноше и сказал:
— Наш царь давно отсутствует. Никому не известно, когда он возвратится. Но царский наместник будет доволен, узнав, что ты умеешь орудовать топором и рубанком. Его собственный дом пострадал от пожара. У нас не хватает рук, чтобы отстроить все как можно быстрее. Входи и пойди заяви о себе во дворец.
Таким образом Базофон проник в Эдессу. Он сразу же отправился к царскому наместнику, которого звали Шамашграм. И, конечно же, он был принят не этим именитым человеком, а писцом помощника его управляющего. Именно тогда он начал понимать, что в Эдессе творится что-то неладное. Все здесь, казалось, были под подозрением. Люди не смотрели друг другу в глаза. Даже двигались они как бы украдкой, стараясь поскорее укрыться в тень. Каждый дрожал от страха при упоминании о сиятельном властелине, царском наместнике, который, по всей видимости, всех подчинил своей воле и правил как тиран. Что касается царя, то он бесследно исчез, и Базофон даже подумал, что он, наверное, смещен наместником и гниет в какой-нибудь темнице. Однако он не подал виду.
Писец помощника управляющего сказал ему:
— Если ты действительно плотник, ты можешь присоединиться к рабочим, которые трудятся на стройке. Но не обращай внимания на слухи.
— Какие слухи?
Писец, казалось, смутился, поерзал на стуле и, покраснев, ответил:
— Люди всякое болтают. Они сами часто не понимают, о чем судачат.
Больше ничего Базофон от него не добился. Таща осла за недоуздок, он отправился искать дом наместника. По дороге к нему подошла старая женщина и засеменила рядом.
— Чужеземец, — сказала она тихим голосом, — береги свою жизнь. Ты еще молод. Наместник — это гидра, пьющая нашу кровь. Я боюсь, что наш добрый царь уже мертв.
— Бабушка, — спросил Базофон, — а ты знаешь, где выставлен образ Спасителя?
— Вот уже два месяца, как наместник закрыл святилище, в котором он находится. Этот человек боится последователей Назарянина. Я еврейка и плохо в этом разбираюсь. Нас преследуют — вот и все, что я знаю. Будь осторожен и держи язык за зубами.
И она удалилась. Вот так сын Сабинеллы подошел к сожженному дому наместника. Там работало много людей, но больше всего его удивило то, что стройку охраняли солдаты. Начав работать, он приблизился к одному из плотников и спросил, почему военные сторожат их, словно каких-то злоумышленников.
— Наместник подозревает всех. Часть армии предана ему, и они здесь надзирают, опасаясь, что мы отстроим дом недостаточно быстро. Когда здание сгорело, он велел схватить около сотни евреев, некоторые из которых веровали в Христа, убежденный, что это они его подожгли.
— Я все понял, — сказал Базофон.
Он дождался, когда строители сделали перерыв в работе, чтобы немного перекусить, и тайно, оставив привязанного осла, отправился к северным воротам, через которые вошел в город. Он сослался на то, что забыл какой-то инструмент, и охранники, чье внимание в тот момент было поглощено игрой в кости, ему поверили. Выйдя за ворота, он быстро отправился к временному лагерю, который утром разбили антиохийцы.
— В Эдессе правит самозванец, — сообщил он епископу. — Надо его свергнуть и восстановить уважение к образу Спасителя.
— Ты, конечно, прав, — сказал старик, — но мы не солдаты. У нас в руках только посохи паломников. Разве можем мы противопоставить наши слабые силы этому тирану?
— Рассчитывайте на меня. В эту ночь следите за воротами, в которые вам запретили войти. Они откроются. Воспользуйтесь этим, чтобы проникнуть в город.
— А охрана?
— Я ее устраню.
Старик ужаснулся этим словам. Базофон его успокоил.
— Не бойтесь, я лишь оглушу их немного. Как только вы войдете в ворота, сразу же направляйтесь к часовне Святого-Образа. Вы узнаете ее по остроконечному шпилю. Я буду вас там ждать.
— А что потом?
— Увидите.
— Нет, нет, — возразил епископ. — Это предприятие сопряжено с большим риском. Нас посекут на капусту.
Базофон был весьма недоволен, что этот почтенный старец не желает ему довериться.
— Ладно уж, — сказал он. — Не будем больше об этом. Я все сделаю один. Ну и дурак же я, что хотел расшевелить этих лодырей, которые были бы мне только обузой.
И он возвратился в город тем же путем, каким пришел сюда, через северные ворота, взяв с собой посох, принадлежавший одному из антиохийских паломников. Проходя мимо охраны, он показал им посох, что весьма позабавило солдат, удивившихся такому странному инструменту.
— Это линейка плотников, господа воины, — сказал Базофон. — Вы видите в ней только палку. В действительности же это мерка. Она была подарена патриарху Ною, чтобы он мог построить свой ковчег. Любое здание, сооруженное по этой мерке, будет гораздо прочнее и гораздо красивей, чем любое другое.
