Тимоти Уилльямз - Черный Август
– Обо мне?
– Мне припоминается, что вы несколько раз приглашали ее в ресторан.
Тротти, слегка смешавшись, рассмеялся.
– Она об этом вам рассказывала?
– Вы ей очень нравились. Она считала вас добрым человеком. Рассказала, что вы одиноки, что жена вас оставила.
– Мы с Розанной встречались раза два, но ничего серьезного в этих встречах не было. Друзья – мне всегда хотелось думать, что мы с ней друзья.
– И вы верите в дружбу между мужчиной и женщиной, комиссар Тротти?
– Синьор Беллони, я познакомился с вашей племянницей при расследовании дела Альдо Моро. Я познакомился с ней по делу. Она любила свою работу. С первого взгляда становилось ясно, что ей нравится быть директором школы, потому что она любит детей. Года через два я случайно столкнулся с ней в городе – не где-нибудь, а на подземном рынке. Она была очаровательной женщиной, надеюсь, что такая она и поныне. Я жил один, жена уже уехала в Америку. – Тротти пожал плечами. – Я пригласил ее пообедать в ресторане. После этого мы встречались еще несколько раз. Но вы должны понять, что я был человеком женатым. Я и до сих пор женат.
– Вы видитесь со своей женой?
– Моя жена сейчас в Иллинойсе, в Чикаго.
– Вы с ней видитесь?
– Последний раз я видел Аньезе во время венчания Пьоппи, моей дочери.
– Вы всегда могли бы развестись со своей женой, комиссар.
– Никогда.
– Почему? Времена изменились. Развода больше не стыдятся.
Тротти развернул леденец и положил его в рот.
– Какой Розанне интерес в желчном полицейском?
– Она всегда хорошо о вас отзывалась.
– Уж коли Розанна прожила пятьдесят лет не замужем, вряд ли она поменяет свою свободу на брак с разведенным сыщиком. А если уж быть искренним до конца, я думаю, брак – совсем не то, что Розанне было нужно. Розанна любила детей, потому что она вообще любила людей, а мужчины, мне кажется, совсем ее не интересовали. Уж я-то точно. Во всяком случае, не физически. Она добрая, хорошая, даже нежная. Но у меня всегда было такое чувство, что физического контакта она не хочет. – Тротти помолчал и посмотрел на банкира. – Во всяком случае, со мной.
– Я понимаю.
– С ней я постоянно чувствовал себя неотесанным увальнем. А она казалась мне такой хрупкой. Стоило мне решиться на физическое сближение – ну невзначай коснуться ее руки, – как она тут же шарахалась в сторону. Как испуганный зверек.
Синьор Беллони что-то пробормотал.
– Прошу прощения?
– Он пытался ее изнасиловать.
– Кто?
– Виталиано, ее отчим. Он хотел ее изнасиловать. Думаю, раза два, не больше, но ей и этого хватило.
– Что-о?
– Я узнал об этом гораздо позднее. Поверьте, комиссар, знай я об этом тогда, я бы его убил. Чудовище, которое я бы убил собственными руками. Я тот, кто ненавидит насилие в любой форме. Убил бы его без малейшего раскаяния. Для всех нас так было бы лучше. Мы с Розанной были почти как брат с сестрой. Я на четырнадцать лет ее старше, но мы росли вместе в одном доме.
– Ее отчим изнасиловал ее?
– Розанна никогда об этом не говорит.
– Когда?
– Когда он пытался ее изнасиловать? После войны – году в 47-м или 48-м. Розанна была уже почти взрослой девушкой. Спиваться он тогда еще не начал. Я думаю, Розанна об этом всегда молчала потому, что хотела пощадить мать. Розанна чувствовала, что мать вышла за этого человека замуж, чтобы сохранить семейную собственность и…
– Она от него забеременела?
– Нет, – тихо ответил старик. – Девственности ее лишить ему не удалось.
– У Розанны никогда не было детей?
Почти стемнело, и Тротти едва различал лицо старика Он повторил вопрос.
– У Розанны не было ребенка от отчима?
– Я же сказал вам.
– А как же та фотография?
– Какая фотография, комиссар?
– Фотография, что я видел на Сан-Теодоро. – Во рту у Тротти пересохло, он проглотил леденец. – На Сан-Теодоро. У нее в квартире. Снимок, где Розанна держит на руках маленькую девочку? Та даже на нее немного похожа. Хорошенькая девчушка. Снимали, наверное, в ратуше.
– Нет, Тротти. – Синьор Беллони положил руку на колено Тротти. – Но несколько лет Розанна действительно с удовольствием нянчила ребенка.
– Чьего ребенка?
– Не девочку. Мальчика. Маленького сына Марии-Кристины.
– Марии-Кристины?
– Виталиано таки добрался до Марии-Кристины. От него забеременела другая его падчерица. Ей было всего девять, когда он изнасиловал ее в первый раз. – Беллони дернул плечами, в темноте блеснули его зубы. – Стоит ли теперь удивляться, что Мария-Кристина всегда была такой болезненной?
Вскрытие– Он знает? – спросил Тротти после долгого молчания.
– Кто?
– Боатти, Джордже Боатти.
Беллони ответил не сразу.
– Сегодня днем Джордже мне звонил. Сказал, что виделся с вами и что вы считаете его причастным к смерти Марии-Кристины.
– Я считаю, что он пытался выгородить Розанну Беллони.
– Нет, похоже, он думает, что вы считаете его виновным.
– Неужели, синьор Беллони? – Тротти встал и, засунув руки в карманы, принялся расхаживать взад и вперед перед скамейкой. В темном небе догорали последние отблески красного света. С полей возвратились в город комары. – Я никак не мог понять, почему он так хотел, чтобы Розанну считали мертвой.
– Джордже всегда любил Розанну.
Тротти остановился.
– Сколько времени Боатти знаком с Резанной.
– Всю жизнь.
– Что?
– Мария-Кристина забеременела от Виталиано в четырнадцать лет. Случись это сегодня, все было бы иначе. Сегодня четырнадцатилетней девочке сделали бы аборт – и конец истории. Если, конечно, вообще можно как-то залечить рану, нанесенную изнасилованием.
– На фотографии ее ребенок?
Беллони кивнул.
– Зачем она его родила?
– У нас не было выбора.
– Не было выбора? – Тротти сделал протестующий жест.
– У вас же были какие-то друзья. Я вообще думаю, что вы масон.
– Масон?
– Могли же вы что-нибудь придумать? Знакомый врач-масон в больнице, срочная операция…
– Наверное. Но, когда Мария-Кристина рассказала всю правду Розанне, она была почти на пятом месяце. – Помолчав, старик прибавил: – И потом, вы забываете, что решать не мне было.
– И таким образом, у Марии-Кристины появился незаконнорожденный ребенок? Ребенок от отчима?
– Виталиано убил себя. Напившись. И случилось это еще до рождения Джордже.
– Джордже?
– О чем вы подумали, Тротти?
Тротти тяжело опустился на скамью.
– Боатти – сын Марии-Кристины?
Холодный смешок.
– Его-то вы и видели на фотографии у Розанны.
– И он убил собственную мать?
– Трудно в это поверить, правда? – пренебрежительно усмехнулся старик.
– Джордже Боатти – сын Марии-Кристины, – тихо пробормотал Тротти.
– К счастью для всех, – бесцветным голосом продолжал синьор Беллони, – Виталиано погиб до того, как мы узнали о беременности Марии-Кристины. Он напился и погиб. Врезался в грузовик – в тумане, недалеко от Казальпустерленго… – Скрестив руки на груди, он стал медленно раскачиваться на скамейке. – Невелика потеря. Чего не скажешь о «ланчеаприлии», которая сейчас стоила бы целое состояние.
– Боатти, приемный отец Джордже, – масон?
– Джакомино Боатти был моим старым приятелем по колледжу. Вместе учились в Гислиери.
– Он усыновил Джордже и дал ему свое имя?
– У его жены было бесплодие, а они оба отчаянно хотели ребенка. За долгие годы испробовали все. Мино был замечательным человеком. Тротти, вы себе даже представить не можете, каким замечательным человеком был Мино. Он был республиканцем – из гарибальдийских бригад. Пожалуй, Мино был единственным честным политиком, каких я знал. Мино Боатти принял мальчика с распростертыми объятиями. У Мино и Лореданы маленький Джордже провел счастливое детство. И в конце концов тоже поехал учиться в Гислиери.
– А Розанна?
– Позор убил мать Розанны. Возможно, Габриэлла что-то и подозревала все это время – с тех пор, как Виталиано хотел изнасиловать Розанну. Габриэлла прожила еще двадцать лет, но убил ее все-таки этот скандал. Последние пятнадцать лет жизни она провела в постели, Розанна за ней ухаживала.
Тротти какое-то время молчал. Он сидел, свесив руки между ног. Потом спросил:
– Почему Розанна хранит фотографию Джорджо Боатти?
– Первое время Розанна виделась с Джордже очень часто. В известном смысле Джордже стал для Розанны тем ребенком, которого у нее так никогда и не было и которого она так хотела. В 50-е годы никому и в голову не могло прийти, что незамужняя женщина может самостоятельно воспитывать ребенка. Конечно, Розанна могла бы выйти замуж, но вы сами теперь понимаете, как она боялась мужчин. Весь этот скандал нужно было замять. Для приличия.
– И ради благополучия ребенка.
– Вот именно. Марию-Кристину на последние четыре месяца беременности отправили в Швейцарию. Во время родов мы с Резанной тоже были в Лугано. Потом за мальчиком приехали Джакомо Боатти с женой. С ним они сюда и вернулись.
