Яна Розова - Сожжённые цветы
— Серёжа, Фирсов пропал! — наконец вспомнил о друге Паша.
Оказалось, Гжелкин забрал клиента из СИЗО, повёз в баню — попариться, поесть и снять стресс. И пока Фирсов перекусывал, адвокат зашёл в сауну с девушкой. Вышел — и не нашёл подзащитного. Гжелкин как раз собирался обращаться в милицию, когда ему позвонил Седов.
— Паша, но что же теперь делать?
Седов обхватил голову руками:
— Нет… не может быть… Я ошибся?
Теперь он говорил медленно, словно его слова стали вдруг тягучими или будто бы произносить их было тяжело и больно.
— Ты о чём?
Седов молчал несколько минут, тяжело дыша. Встал, выглянул в окно, обернулся:
— Потом, потом об этом! Сейчас надо догадаться, где эта пыточная. З. А. везёт Светку именно туда!.. Ведь я думал об этом. Думал… вроде даже придумал, но что-то помешало! Земляной пол, лестница. Гора земли. Где я это видел?..
Священнику казалось, что Пашу лихорадит — тот уже метался по комнате, садился, подскакивал, закуривал, бросал сигарету. Руки сыщика дрожали.
— Что-то плохое тогда случилось. Самое плохое. Что было самым плохим?.. Света. Света сказала, что бросает меня. В тот момент в моей голове будто граната разорвалась! А мы были на даче её родителей… Вот оно!
Он выбежал из комнаты. Встревоженный до крайности священник бросился за ним.
«Ока» уже покинула пределы города, а телефонные переговоры рыжего сыщика с опергруппой всё продолжались. Ориентируясь на нервозные Пашкины выкрики, отец Сергий пришёл к заключению: милиция отказывается поддерживать мероприятия Седова, так как после освобождения Фирсова начальство позабыло собственные обещания и свалило вину за незаконный обыск и задержание депутата на Хвостова. Результатом стала показательная трёпка. И в данный момент предпринимать какие-то действия Хвостов не считал для себя полезным.
— Слушай, капитан, не будь идиотом! — втолковывал ему сыщик. — Это дачный посёлок за Гродиным, по пути на Остюковку. Там пыточная, я теперь точно знаю!.. Раньше не знал. Знал, но забыл… Да не твоё дело, козел!
Отец Сергий пропустил мимо ушей несколько нецензурностей, которыми Пашка прокомментировал разговор.
— Серёжа, посмотри, есть ли нож в бардачке?
— А оружие? У тебя нет пистолета?
— Он принадлежал фирме, а я оттуда уволился. Но у него тоже нет пистолета!
— У Фирсова?
— Серёжа, прости, я не объяснил тебе: Фирсов не убийца.
— Но…
— Я ненавижу его, потому что он — муж Светки. И когда она бросила меня — я одурел, понимаешь? Я перестал соображать и принял подставу за настоящие улики. А ведь алиби Фирсова лежало на поверхности! Он просто физически не мог убивать тех женщин, ведь для этого нужно море времени, невероятная подготовка, изучение привычек, характера каждой жертвы, а Фирсов — медийная фигура. Он постоянно на глазах сотен человек: на заседаниях Думы, на городских мероприятиях, на пресс-конференциях, на благотворительных акциях! Да и мотив…
— Но ты говорил — власть!
— Убийца и так обладает всей властью, которой может обладать человек: он решает судьбы! Для него убийство — это пьеса мести, он ею наслаждается, не жалея ни времени, ни сил, ни средств. Если бы Фирсов инсценировал убийства сатанинской секты, то он не стал бы разыгрывать для жертв спектакли длиной в месяц! А жертв выбрал бы случайных.
— Но Маловичко он всё-таки убил?
— Да, это он сделал.
— А откуда Фирсов знал, что в церквях были тела?
— Из видеозаписей, которые присылал Свете убийца: там были и пытки, и поджоги. Фирсов собрал эти записи в свою папочку «NB», оттуда я их и скопировал для следственной группы. Если бы Фирсов был преступником, зачем ему иметь на своём домашнем компьютере папку с видео из писем Свете? У него должны иметься полноценные записи всех его дел. Какой я дурак!
— Почему ты только сейчас понял, что З. А. подставлял Фирсова?
— Потому что Фирсов исчез. Убийца похитил его, спрятал где-то, собираясь выпустить после пожара. Тот не сможет предъявить алиби на время убийства и будет обвинён… Будь Фирсов убийцей, он не разыгрывал бы похищение, а обеспечил себе алиби. З. А. паникует. Он боится, что не сможет довести свой инквизиторский процесс до финала!
— То есть, З. А. не стал ждать двадцать второго декабря, потому что предполагает, что Фирсова посадят за убийство Маловичко, а он хочет, чтобы тот сидел за серийные убийства и поджоги, так?
Паша резко повернул руль направо, «Ока» съехала на узкую грунтовку, ведущую к дачному посёлку.
— Фирсов — тоже жертва маньяка. Он тоже виноват перед убийцей. Чёрт! Почему никто не рассказал мне про ту Вальпургиеву ночь абсолютно всё?!..
— Но кто же настоящий маньяк?
Паша открыл рот, чтобы ответить, но тут зазвонил телефон.
— Да. Ага. Да, — поговорил сыщик и убрал аппарат. — Хвостов пришлёт опергруппу на дачу. Но мы их ждать не будем!
«Ока» остановилась возле хлипкого заборчика, за ним виднелся старый покосившийся домишко.
— Неужели мы приехали раньше?.. — удивился Седов, выскочив из машины. — Хотя нет. Он был тут. Вот примята трава — приезжала большая легковая машина. Уверен, он где-то спрятал машину, ведь…
«Для пыток ему надо несколько часов» — закончил за него священник.
Седов сразу же рванул за домик, на дачный участок. Отец Сергий огляделся, припоминая, что поблизости стоит заброшенная деревянная церквушка без имени. Когда-то он приезжал сюда в надежде разгадать, кто и когда выстроил её, но церковь своих секретов так просто не открыла.
Он пошёл за сыщиком и увидел, что тот уже добежал до сарая, возле которого высилась здоровенная земляная куча. Пока отец Сергий спешил к нему, Пашка подёргал дверь и с размаху двинул по ней ногой в ботинке на толстой подошве. Дверь распахнулась.
— Он же нас услышал!
— Неважно.
Сарай изнутри оказался просторнее, чем предполагалось.
— Новые деревянные полы! — заметил Пашка и стал кружить по доскам, глядя под ноги. — Вот оно!
Седов сдвинул большой деревянный ящик, наполненный землёй. Священник, подскочив к нему, увидел люк без ручки. Протянул нож, прихваченный из бардачка «Оки». Паша подцепил крышку люка, поднял её: темно и тихо. Снизу пахнуло землёй. В этом запахе отчётливо ощущался железистый оттенок.
«Кровь!», — пришло на ум отцу Сергию.
Седов уже спрыгнул вниз. Гораздо более осторожный священник спустился по лестнице. Таинственного З. А. он уже не ожидал увидеть.
Подвал, как и ожидалось, оказался пыточной. Ужас пробрался к самому сердцу отца Сергия, когда он разглядел металлические предметы — орудия для причинения боли.
На полу лежал связанный человек с тканым мешком на голове. Седов склонился над ним, сдёрнул мешок.
— Иван Константинович!
Фирсов, выглядевший весьма жалко, ошеломлённо озирался.
— Так это ты убийца? — спросил он сыщика. — Похитил меня и подставляешь? Это из-за Светки? Я в курсе…
— Где Света?
— Дома!
— Серёжа, ты оставайся с ним, а я буду её искать. Где же она может быть? Все церкви сейчас охраняются…
— Не все, — буркнул Фирсов. — Под Остюковкой старую церковь никто не охраняет…
— Ну, конечно же! Светка мне рассказывала! Как добраться?
— Я знаю дорогу, — вызвался отец Сергий. — Как выберешься из дачного кооператива, сворачивай налево. Въедешь на гору — там и церковь!
Паша протянул священнику телефон.
— Звони в МЧС, скажи, что горит церковь в Остюковке!
Мгновенно взлетев по ступенькам, он исчез.
Отец Сергий вызвал МЧС, особо предупредив оператора, что, скорее всего, поджог совершил тот самый маньяк, что сжигал церкви по всей области. И есть шанс выйти на след преступника, так что без полиции не обойтись. Кажется, священнику удалось быть убедительным.
Священник обернулся к Фирсову:
— Так что с вами случилось?
— Я был в бане, ел… Потом вдруг что-то укололо меня. Вот сюда, в шею!.. Неужели, он Светку убьёт?
— Кто он?
— Откуда мне знать?.. Но я вдруг кое-что понял, до чего прежде не доходил… Можно мне исповедаться?
Эту исповедь отец Сергий запомнил навсегда.
— Гарик умер, значит, уже можно… — Фирсов сел на земляной пол, расставив ноги. — Это случилось в Вальпургиеву ночь, десять лет назад. На шабаше ведьмы приносят жертву — животное или ребёнка. Светка придумала, что на их шабаше жертвой будет Федя. Они разыграли на сцене ритуал жертвоприношения — будто бы зарезали дитя и пили его кровь. Пили они на самом-то деле густую жижу из вишнёвого варенья — выглядело жутко! После своего выступления Светка оставила брата в гримёрке, а мы с ней уединились в кабинете отца.
— Говори по делу!
— Строгий вы, батюшка! — удивился Фирсов. — Ладно… Светка до сих пор не знает, что с её братом случилось — она оставила его в рекреации на стульчике, а Гарик увёл пацана в гримёрку. И после нашего свидания Светка искала Федю по всему корпусу, а я просто захотел выпить и сразу пошёл в гримёрку, где мы водку припрятали. В гримёрке были Гарик, Артур и Федя. Артур находился в беспамятстве: бредил после своего приступа, а Гарик застёгивал штаны — и по его виду я всё понял. Пацан находился в шоковом состоянии. (Отец Сергий так стиснул зубы, что заболели челюсти). Я напоил его водкой с газировкой, он заснул. Я вызвал такси, отвёз их со Светкой домой. А утром они узнали, что их родители разбились на машине. Мальчишка пережил сразу два потрясения и заболел — истерики, температура, обмороки… Его положили в больницу. Он всё забыл… я уверен! Потом Гарик стал меня донимать — боялся, что всё всплывёт, поэтому я уговорил родителей отправить Федю за границу.
