Яна Розова - Сожжённые цветы
14–15 октября
Роль Ватсона, которую примерил отец Сергий, пришлась ему по вкусу. Казалось бы, после пожара он оказался занят по уши ремонтом храма, ведь приходилось контролировать каждый миг работы бригады отделочников, но эти хлопоты его мало удовлетворяли. Храм представлял собой форму веры, а сущность её заключалась в добре. Без сути форма оставалась бездушной. Убийца осквернил эту суть, поэтому невозможно полностью восстановить храм, не обнаружив и не наказав этого З. А.
И почему Пашка вдруг вспомнил про Фирсова?..
Вдобавок ко всему отец Сергий отчего-то волновался за Седова. Священник никак не ожидал, что это дело станет для Пашки настолько личным, ибо прежде Павел Петрович никогда не влюблялся до безумия, ограничиваясь безболезненными романами. И тут вдруг — дамочка из гродинской элиты, наверняка избалованная, легкомысленная и высокомерная. Интуиция, пусть не такая острая, как пресловутый третий глаз рыжего сыщика, нашёптывала священнику: не к добру это!
Утром он стал звонить Седову. Ни домашний, ни мобильный телефоны не ответили.
Ближе к вечеру, умотавшись в спорах с подрядчиками, решил прогуляться. Оделся в «штатское», что стало его новой привычкой, и вышел из дома.
Весь день светило солнце, золотившее редкие не опавшие листья, высушившее асфальт, испарившее тучки в небе. Воздух пропитался запахом земли, вечерней прохлады, но в нём ощущалось и предчувствие холодов. Отцу Сергию стало грустно.
Ноги сами привели его к порогу Седовской квартиры. Трель звонка не заставила дверь открыться.
«А вдруг у него эта женщина?», — запоздало спохватился священник.
Он хотел уйти, как вдруг на пороге появился Седов.
— О… — сказал он.
С большим удивлением отец Сергий догадался: Пашка пьян. Можно гордиться своей интуицией.
— Что это с тобой?
Они вошли в коридор.
— Она бросила меня! — Седов безумно хохотнул. — Проклятый Фирсов! Она сказала…
Он стал путано рассказывать о ней, о её словах, своих надеждах, сомнениях, восторгах и отчаянии. Рассмеялся хриплым рваным смехом сумасшедшего. И снова — о ней, о её красоте, о её дочери, муже. Язык бедняги заплетался, глаза ввалились, запах алкоголя — вполне свежего — шибал в нос.
Поначалу отец Сергий собирался уйти, но чем дольше смотрел на своего одуревшего друга, тем больше склонялся к мысли остаться. Пусть Паша пьёт, несёт чушь, пусть даже плачет, если ему так захочется, или смеётся — что выглядит уж совсем жутко, — бросить его одного сейчас нельзя.
Он повёл беднягу в гостиную, где стояла одинокая и почти пустая бутылка водки, усадил на диван.
Затем последовали самые тяжёлые сутки в жизни отца Сергия.
Ближе к вечеру следующего дня теперь нелюбимый Паша задремал на диване, провалившись в беспокойный сон всего несколько часов назад. Как только Седов заснул, священник вздохнул с облегчением и решил подкрепиться: приготовил чай, несколько бутербродов с колбасой. Перекусывая, отец Сергий взялся листать газеты, стопку которых обнаружил на столе. Спать не хотелось.
Видимо, Седов соблюдал традицию ныне покойных родителей (милые люди, хорошие знакомые отца Сергия) и выписывал главную газету области — независимое издание «Алхимик», да не находил времени её читать.
Отец Сергий припомнил, что прежний редактор городского издания Маловичко убит, а на его место пришла некая Лана Житкевич. Однажды она брала интервью у отца Сергия, и неприятно поразила его неискренним, скорее всего подхалимским фанатизмом, заявив, что неверующие выросли из детей, которым не хватало витаминов.
За газетами отец Сергий провёл около трёх часов.
— Что ты там читаешь? — спросил Паша, не вставая с дивана.
Расспрашивать страдальца о его состоянии священник не стал: сколько можно поощрять меланхолию?
— Статью Ланы Житкевич о Маловичко. Ты же в курсе, что журналиста убили? А ведь его дочь больна раком. Помню, они с женой искали деньги на операцию в Германии.
Чужая трагедия должна была напомнить, что не один Паша в жизни страдает.
— Эта Лана… — отозвался Седов, — Света сказала, что она — любовница Фирсова.
— Жанна Маловичко приходила ко мне после смерти мужа, — продолжил отец Сергий. — Хотела заупокойную заказать. Да где б я её отслужил? Храм-то сгорел…
— Кажется… Софья Бочкарева дала денег Маловичко?
— Да. Точнее — его жене.
— Серёжа, — Седов сел на диване, по-детски растирая глаза кулаками. — Я вспомнил кое-что. Секретарша Бочкаревой говорила, что её шефиня сначала отказала журналисту в деньгах. Он вышел в приёмную и пробормотал: «Она толкает меня на преступление», а на следующий день его убили. А ведь он брал интервью у сатаниста!
— Но ты говорил…
— А что, если Лана просто боится признаться, что сатанист — настоящий? Или покрывает его?.. Её любовник…
Седов выглядел оживлённым, и отец Сергий сообразил, что его следует занять делом, пока он не продолжил тризну по своей несчастной любви.
— А ты не хотел бы поговорить с Жанной Маловичко? У меня есть её адрес и телефоны.
— Прямо сейчас и съезжу, — купился Седов. — Кстати, Серёжа, спасибо тебе, что ты был со мной.
Отец Сергий только махнул рукой.
Жанна Маловичко15 октября
Жанна собрала в чемодан Настины тёплые вещички, собрала и свои. Завтра она с дочерью улетает в Лейпциг…
Оглядевшись, она подумала, что неплохо бы перед выходом немного выпить. Жить без алкоголя теперь казалось невозможным: ужас перед болезнью дочери и боль от утраты мужа не отпускали Жанну ни на секунду. А ведь её донимал и ещё один страх…
В дверь позвонили.
«Это он, нашёл меня!».
Дрожа, тихонько подобралась к двери, выглянула в глазок и — не поверила своим глазам:
— Паша?..
Это был парень, с которым она училась в политехе десять лет назад. Кроме совместной учёбы, их объединяли и воспоминания о недолгом, но ярком романе на третьем курсе: скорая влюблённость на новогодней вечеринке в институте, встречи, поиски уединения, поцелуи, ссоры, почти шуточный разрыв… Видеть Пашу сейчас, утопая в сплошном кошмаре, казалось неожиданным праздником.
Он удивился встрече не меньше.
Выглядел Паша, как и десять лет назад — рыжий, сероглазый, худой — только сейчас он казался каким-то убитым, затёртым и потухшим, несмотря на вспышку улыбки в миг узнавания.
А когда Седов рассказал о цели своего визита, Жанна заплакала:
— Тут у Насти рак, мы с ума сходим, и Лёша погиб! Беда одна не приходит, не приходит…
— У тебя нет подозрений, кто мужа убил?
Жанна открыла рот и закрыла его. Огляделась.
— Паша, а может, тебя к нам Бог направил? Решил, что хватит уж нам страдать — и направил?..
— Жанна, что ты сказать хочешь?
Она обняла себя за худенькие плечи.
— С самой Лешиной смерти мне звонит сатанист и угрожает! Тот самый, что Лёше интервью давал. Получается, что он Лёшу убил.
— Значит, интервью с сатанистом — не утка?
— Что ты! Лёша бы на это никогда не пошёл!
— Так что же случилось?
— Пойдём, сядем. Я всё расскажу.
Они прошли на кухню. Жанна, не спрашивая гостя ни о чем, достала бутылку водки и два стакана. Налила. Выпили, каждый — с мыслью о своей потере.
— Лешка мой такой дурак был! — Жанна утёрла слёзы с глаз, выступившие как от водки, так и от горя. — Вроде успешный журналист, газету открыл, люди его любили, а — дурак! Эта женщина, что нас спасла, Софья… Она ему в первый раз отказала, ну, а он решил сатаниста шантажировать, деньги вымогать.
— И чем шантажировал?
— А Лешка сфоткал его после интервью. Проследил за ним, спрятался и сфоткал. На снимках видно, как тот бороду отцепляет, переодевается и в свою машину садится. Номер машины тоже видно. Лёша рассказал об этом перед тем, как пойти к сатанисту на встречу — за деньгами. И отдал мне чип чёрненький…
— Карту флеш-памяти, — подсказал Седов.
— Точно! Отдал мне и предупредил, что если с ним несчастье случится, то я должна эту штуку отдать в милицию.
— Получается, сатанист прогадал: убил твоего мужа, а карту памяти не нашёл.
— Лёша соврал ему, что за деньги отдаст карту, а сам решил подстраховаться и оставил мне. Я думаю, что он опять что-то перемудрил, поэтому и сам погиб, и на нас беду накликал.
— Ты отдала карту памяти ментам?
— Нет. Сатанист позвонил утром, когда мёртвого Лешку только что нашли. Сказал, принести карту, и ещё сказал, что если сдам его, пойду в милицию, то он Настю убьёт. И я подумала: он ничего не сделает, пока карта у меня. А как отдам — тут нам и каюк с Настей. Тогда я сказала, что не знаю, где эта флеш-память, мол, её муж спрятал и мне ничего не сказал, но я буду её искать. Теперь он звонит мне каждый день на Лешкин мобильный, а я ему говорю, что ещё не нашла карту. Тяну время до отъезда. Мы с Настей прячемся у моей матери в селе, потому что мать недавно переехала в новый дом, и свой адрес бывшим соседям не оставила — переругалась с ними. Сюда я вернулась только на пару часов — за вещами. Завтра мы летим в Германию оперироваться. Надеюсь, что мы уедем, и сатанист нас не найдёт.
