Александр Смирнов - Вавилонская башня
Василию ничего не оставалось, как только выполнить распоряжение начальника. Стоило ему отойти от своих собеседников и скрыться за поворотом, как главный редактор довольно потёр руки.
— Оперативно ты!
— А ты думал, что профсоюзы только членские взносы могут собирать?
— А запись в карточке будет, ну что у него с головой не всё в порядке?
— Обижаешь, начальник, — ответил председатель месткома. — Профсоюзы — школа коммунизма! Всё уже сделано. Считай, что после санатория он вернётся полным инвалидом.
— Ну, полным-то не надо.
— Хорошо не полным. Скажем так — инвалид с правом работы.
Главный редактор посмотрел на часы и заторопился куда-то. Председатель месткома, что-то рассказывая своему собеседнику, прошёл с ним по коридору и скрылся за поворотом.
В санатории Василию было неуютно. Самое неприятное то, что ему запрещали писать. Ловить рыбу, собирать ягоды, спать — это пожалуйста, только не работать. Вначале это раздражало, но человек привыкает ко всему. Прошло две недели, и Василию такой режим уже нравился. Он валялся на кровати и ничего не делал.
— Хочешь почитать свежий журнал? — предлагал ему сосед.
— Нет. Ничего не хочу. Вот так валялся бы всю жизнь, ничего не делая!
К сожалению, а может быть и к счастью, ещё никому не удавалось ничего не делать всю жизнь. Наступил день, когда пришлось из санатория возвращаться домой. Если для Василия это событие было ни бог весть какое, то этого нельзя было сказать о членах его семьи. Соскучившись, они приготовили к встрече большой праздничный стол.
Домочадцы ждали от Васи рассказов об отдыхе в санатории, но кроме домино и рыбалки, он ничего не мог рассказать.
— Что ты там читал? — спросил Андрей Тимофеевич.
— Ничего. Мне даже в голову не пришло что-нибудь читать.
— Чем же ты там занимался? — поинтересовалась Катя.
— Играл в домино, ловил рыбу…
— И всё?
— И всё, а ещё спал. Я выспался, по-моему, на всю оставшуюся жизнь.
Все знают, что впрок невозможно сделать три вещи: наестся, надышаться и выспаться. День окончился, со стола убрали и все разошлись по спальням.
Раздевшись, Василий лёг, сладко зевнул и повернулся к стенке.
— Вася, ты же не видел меня почти месяц! — удивилась Катя.
— Давай завтра, — сказал Вася, зевая. Так спать хочется!
Не прошло и минуты, как спальня наполнилась тихим и сладким посапыванием.
"Вот, значит, чем ты там ещё занимался", — подумала Катя. Она отвернулась от мужа, закрыла глаза, но уснуть не смогла. Так и пришлось лежать с закрытыми глазами до самого утра.
Но, ни завтра, ни послезавтра, ни через неделю, ничего не изменилось. Ложась спать, Вася сладко зевал и засыпал, стоило его голове коснуться подушки. Кате стало стыдно, что она заподозрила своего мужа в измене. В её голову закралось другое подозрение: её муж ушёл в санаторий здоровым мужчиной, а вернулся больным. Выбрав время, когда в квартире днём никого не было кроме Василия и её, она подошла к мужу.
— Васенька, ну обними меня.
Василий обнял жену.
— Ну?
— Что ну?
Катя стала ласкать ему те места, к которым при посторонних обычно, не только не прикасаются, но даже не упоминают.
— Ну?
Василий отрицательно помотал головой. Катя сняла с себя кофту и юбку.
— Ну?
Ничего не изменилось. Она сняла чулки, бюстгальтер и трусики.
— Ну?
Муж молчал. Больше снимать было нечего. Она раздела Василия, взяла его руки и прижала к своим грудям.
— Ну?
— Ты же сама видишь.
— Вижу, — печально сказала она. — Чем же они тебя там лечили?
— Говорили, что колют только успокоительное.
— Хорошо же они тебя успокоили.
Катя обняла мужа и заплакала. Неожиданно она почувствовала те небольшие изменения, ради которых всё и было затеяно. Слёзы моментально высохли, она отошла от мужа на пол шага, посмотрела на него и заулыбалась.
— Ну, уж нет! Так просто я тебя не отдам! — она набросилась на мужа и повалила его на кровать.
Если дома у Василия были проблемы, то на работе всё наоборот. Начальника после отпуска было невозможно узнать. Он, встретив Василия, всё время шутил и улыбался.
— Всё-таки правильно, что мы немного тебя подлечили. Свеженький, краснощёкий — кровь с молоком! Может быть, и мне съездить подлечиться? — При этом начальник смеялся и хлопал Василия по плечу.
— Только для этого председателю месткома нужно Берлин взять, не меньше, — шутил Василий.
— А как у нас дела с твоей командировкой в Ленинград? Что с твоей повестью?
— Что-то мне расхотелось её писать.
— И правильно. А то какие-то молитвы, вера в бога. Ты же понимаешь, что нам это не нужно.
Василий послушно кивнул головой.
— Нет, действительно тебе санаторий на пользу пошёл. Только что же мы с затратами на командировку делать будем? Куда мне их списать?
— А зачем их списывать? Я ведь там не только про этого старика узнал.
— Ну-ка, ну-ка, рассказывай.
Василий рассказал, про своё посещение школы.
— Значит, говоришь школьный музей?
Василий в ответ кивнул головой.
— И где теперь этот герой?
— Никто не знает. Комсомольская организация обращалась в военкомат, в архив министерства обороны — всё впустую.
— А что ты можешь сделать?
— Я воевал в тех местах.
— А что, это интересная идея! В архиве ничего нет, а наш журнал раскопает. Тебе моя помощь нужна?
— Только полномочия. Я должен заниматься этим по заданию редакции, а не от своего имени.
— Ну, это естественно. А ещё?
— А ещё время. Дело это не быстрое.
— Так что же ты стоишь? Готовь документы и за дело. Сам говоришь, что времени нет.
И снова стук колёс, снова Ленинград. Видно, такая уж судьбы у журналиста — всё время куда-то спешить, всё время кого-то искать.
Директор школы, прочитав командировочное удостоверение журналиста, чуть не онемела. Корреспондент журнала, из самой Москвы с персональным заданием к ней в школу! Это значит школьный музей, а значит и школа, а значит и она, прогремят на весь Советский Союз. От таких перспектив в глазах темнело, и пробирал пот.
— Я, мы, комсомольская организация, пионерская дружина, — мысли путались у неё в голове.
— Да вы не волнуйтесь, — успокаивал её Василий. — Давайте определимся от кого поступила команда создать музей?
— От кого поступила команда? — переспросила директор.
— Да, от кого поступила команда?
— Вы знаете, я пришла в школу, когда музей был уже создан.
— Хорошо, я сформулирую свой вопрос по-другому: от кого могла поступить токая команда?
— Как от кого? — удивилась директор, — кроме райОНО нам никто никаких команд не даёт.
— А кто из райОНО?
— Наш инспектор — больше некому.
Так ничего больше и не узнав у директора школы, Василий направился в районный отдел народного образования. Инспектор долго изучала направление корреспондента. Наконец она оторвала свой взгляд от бумаги и посмотрела на Василия.
— Так что вы собственно от нас-то хотите?
— Как что? Я хочу узнать, кто дал команду школе создать музей?
— А зачем вам это? Вы хотите писать о герое-партизане, ну и пишите, мы-то вам зачем?
— Затем, что я не могу писать о герое. Чтобы про него писать, я его должен сначала найти его, а чтобы найти его, я должен выяснит, кто дал команду создать школьный музей.
— Вы же понимаете, что это не наша команда.
— Как не ваша? Разве школа может выполнять ещё какие-нибудь команды?
— Нет, других команд школа выполнять не может. Просто если бы речь шла о методиках преподавания, тогда…
— А здесь про что речь?
— Здесь идеология.
— Ну и что?
— А то, что идеологией занимается… — инспектор подняла палец и указала им вверх. — Райком партии.
— Кто в райкоме партии?
— Слушайте, молодой человек, что вы ко мне привязались? Неужели вы не знаете, чем у нас занимается райком партии? Идеологией. Вот идите туда и пусть вам там рассказывают, кто и кому, и какие давал команды.
В райкоме партии инспектор оказался ещё более законспирированный, чем в РОНО. Потребовался целый день, чтобы инспектор выдавил из себя одно единственное слово — горком партии.
Поняв, что в горкоме железобетонную стену бюрократии пробить будет почти невозможно, Василий прикрепил к лацкану пиджака звезду героя.
Как и подозревал Василий, секретарь горкома не очень то хотел разговаривать с корреспондентом на тему партизанского отряда. Однако звезда героя не позволяла отнестись к собеседнику без должного уважения.
— А почему именно партизанский отряд? Неужели у журнала нет других тем?
— А чем эта тема плоха?
— Я не сказал, что плоха. Просто ехать из Москвы в Ленинград…
— Ничего удивительного. Наши корреспонденты работают и на севере, и на юге и на западе и на востоке. Согласитесь, что Ленинград не так уж и далеко.
