Анна Князева - Роман без последней страницы
В этот момент в разговор вступил Вячеслав Алексеевич. Он тихо спросил:
– Это сделал председатель Савицкий?
Старик внимательно на него посмотрел:
– Как догадался? Я ведь и сам было поверил, что кто-то из Покосного приезжал. Все в деревне так думали.
Дайнека возмутилась:
– Такого не может быть! – Она развернулась к отцу. – Ты же сам писал сочинение про его светлый образ…
– В романе все с ног на голову поставлено, что ж теперь удивляться, – напомнил ей отец.
– Я потом с многими говорил, – продолжил старик. – Он ведь, паршивец, что делал… К примеру, нужно какой бабенке коня, чтобы дров из лесу привезти. Она идет к нему с утра на конюшню. Он ей условие – ты мне дашь, и я тебе дам. Вся деревня об этом знала: как дал бабе коня, значит, та с председателем ночевала. К бабам домой сам приходил. Как у какой загулял, ей яйца, курей, сметану с фермы несут. Так гужевался… Что хотел, то и делал, пока мужики на войне воевали.
– Н-да… – проронил отец. – Женщин понять можно. Как их упрекнуть? В конечном счете речь шла о выживании детей. Не привезет из лесу дров – дети замерзнут. Зерна не привезет – с голода перемрут.
– И это понятно, – Прохор Федотович закивал. – Мужики на фронт уходили, что говорили? Детей береги! Вот и берегли как могли… А когда мужики с войны приходить стали, вот тут и началось. Детей понародилась целая куча, и все беленькие да крепкие – вылитый председатель. Баб тех смертным боем били.
– А председателя?
– Кто же его побьет? Он – начальство. Однако же и он испугался, собрался из деревни бежать.
Дайнека сосредоточенно смотрела перед собой.
– Стало быть, Митю Ренкса зарубил председатель?
– Хохлиха его видела в бане, в окно, а людям сказать побоялась.
– Откуда Митя узнал, что Манечка беременна от Савицкого?
– Думаю, она сама ему перед свадьбой сказала. Честная была, врать не умела. – Старик улыбнулся, и морщинки у глаз сомкнулись светлыми лучиками.
– Какая она была? – спросила Дайнека.
Прохор Федотович задумался, глядя в одну точку, потом опять улыбнулся.
– Добрая была… Красивая… Светлая… Всем улыбалась. Жизнь – горше редьки, а она светится, будто бы изнутри.
– Он ее изнасиловал, – убежденно заявила Дайнека. – Я уверена.
– Этого ты знать не можешь, – поправил ее отец.
– Могу, – упрямо возразила она. – Сама Манечка с ним не могла.
– Сама не могла, – подтвердил Прохор Федотович. – Я Манечку понимал. Сама не могла.
– Значит, он все-таки ушел от ответственности, – в голосе Вячеслава Алексеевича послышалось недовольство. – Значит, сбежал.
– Кто сказал? – Старик опустил голову. – Никуда не сбежал. Я его в Покосном дождался, когда он в контору приехал. Увез в лес и там задавил.
– Что значит задавил? – Дайнека уставилась на него, не понимая, о чем идет речь.
– Взял удавку, – Прохор усмехнулся, – рука-то одна. Накинул и удавил.
– Убили?
Старик поднял глаза.
– Убил. Теперь могу рассказать. Жизнь прожита.
– Вот как… – проронил Вячеслав Алексеевич и встал на ноги. – Если все – мы поедем. Нам еще в Москву возвращаться.
– Подожди, – попросила Дайнека. – Хочу спросить одну вещь… – Она снова обратилась к Исаеву: – Сын Манечки и сын Верки Ехременковой родные братья?
Старик кивнул.
– И еще… Кто, по-вашему, написал тот роман?
– И думать нечего: брат ее, Ленька. Он ко мне приезжал, Маню разыскивал, расспрашивал, у других узнавал. Все записывал.
– Ясно, – Дайнека тоже встала со стула, обняла старика и с чувством сказала:
– Живите долго, Прохор Федотыч.
Глава 50
Разоблачение
Когда выехали в Москву из деревни, было уже темно. Впереди – более двухсот километров плохой дороги. Дайнека спросила:
– Ты как?
– Не волнуйся, доедем, – сказал отец. – У тебя в сумке звонит телефон.
Дайнека вынула его, ответила:
– Слушаю, – и, зажав трубку, прошептала: – Это Светлана.
Больше ничего не сказала. Вячеслав Алексеевич не отрывал глаз от дороги, поэтому не заметил, как изменилось ее лицо. Наконец, она засунула трубку в сумку.
– Папа, они опять были в нашей квартире…
– Кто? – не понял Вячеслав Алексеевич.
– Те люди. Трое мужчин.
– С чего ты взяла?
– Светлана видела их из окна.
Отец не сдержался:
– Они что? Идиоты?!
Дайнека не поняла: то ли он испугался, то ли был раздражен.
– В каком это смысле?
– Только идиоты приходят в чужую квартиру и расхаживают по ней при включенном свете и раздвинутых шторах.
– Когда в ночь убийства они явились к Тихонову, один из них сразу прошел к окну и зашторил его.
– Что еще сказала Светлана?
– Десять минут назад они были у нас, что-то искали на шкафу в моей комнате.
Вячеслав Алексеевич фыркнул:
– Я же говорю – идиоты! – Одной рукой он обнял дочь. – Не бойся. Сегодня я переночую с тобой. Завтра во всем разберемся. Я найду этих ребят. Что-то они зачастили.
Дайнека счастливо улыбнулась. Она готова была подвергнуться любым испытаниям, лишь бы папа был рядом с ней.
К дому подъехали в три часа ночи. На страх не осталось сил. Просто поднялись к себе в квартиру, разошлись по своим комнатам и мгновенно уснули.
Дайнека проснулась раньше отца. На часах было шесть. Она повела глазами и сосредоточилась на шкафу, куда, по словам Светланы, заглядывали незваные гости. Поднявшись с кровати, взяла стул и приставила к шкафу. Влезла, пошарила рукой, пытаясь понять, что там наверху. Сразу же наткнулась на проводок, потом обнаружила цилиндрическую штуку, похожую на толстую ручку. Один ее конец придвинули к самому краю. Не нужно было иметь опыт шпиона, чтобы понять, что это видеокамера. Дайнека взяла ее, слезла со стула и направилась в отцовскую спальню. Там растолкала его и, когда он открыл глаза, показала ему находку.
– Что это? – спросил он сонным голосом.
– Видеокамера.
– Откуда она у тебя?
– Нашла на шкафу в моей комнате.
Вячеслав Алексеевич энергично помотал головой, заставляя себя проснуться.
– Видишь? – Дайнека показала ему коротенький проводок, торчащий из цилиндра.
– Вижу…
– Видеокамера дистанционная. Сидит сейчас кто-нибудь где-то недалеко и смотрит на нас. – Она направила камеру на себя и помахала рукой. – Алло, ребята, вы меня видите?
Вячеслав Алексеевич протянул руку и отобрал у нее камеру.
– Что будем делать?
Он сел на кровати, уперся локтями в колени и опустил голову.
– Па-а-ап…
– Иди к себе. Мне нужно одеться.
Дайнека вышла за дверь и отправилась в свою спальню. К ней заглянул отец и удивленно спросил:
– Ты еще не одета?
– А мы куда-то идем?
– Недалеко, – он уточнил. – Впрочем, можешь пойти в тапках.
Дайнека недоуменно застыла, пытаясь постичь смысл его слов. Он же взял ее за руку и потянул за собой. Они вышли на лестничную площадку, отец подошел к соседской двери, достал ключ, после чего открыл ее и зашел внутрь. Дайнека вслед за ним перешагнула порог, намереваясь поинтересоваться, как он смеет заходить в чужую квартиру без спроса.
Вячеслав Алексеевич жестом велел ей помолчать, взял за руку и повел в дальнюю комнату, где обычно никто не жил. Комнаты Нины и Эльзы Тимофеевны располагались в противоположной части квартиры. Распахнув дверь, он велел дочери зайти внутрь.
У окна стоял большой стол, на котором размещались три монитора. В креслах у столов сидели три человека. Все трое – мужчины. Все в темной одежде. У каждого из них на голове были наушники.
– Что это? – Дайнека потопталась на месте, потом указала рукой. – Кто это?
Вячеслав Алексеевич подошел к одному из сидящих и снял наушники. Тот обернулся и резко встал. Вслед за ним подскочили другие.
– Все, ребята. Спасибо. Работа закончена, – сказал Вячеслав Алексеевич. – Все свободны.
Один за другим они сложили на стол наушники и вышли из комнаты.
Отец сел в одно кресло, в другое села Дайнека. Ее взгляд перебегал с одного монитора на другой, с другого – на третий. На всех трех экранах отображалась их квартира.
– Ты мне объяснишь? – спросила она.
Отец повел рукой и спокойно сказал:
– Как видишь, за тобой велось наблюдение.
– Зачем?
– А как еще я мог тебя защитить?
– Это они заходили в нашу квартиру?
– Им приходилось там появляться. Что-нибудь постоянно ломалось.
– А почему приходили все трое?
– Времени было мало. Один – камеру проверяет, другой микрофон…
– Они не только смотрели?
– Слушали твои разговоры.
– Кто все это организовал?
– А как ты думаешь? – Отец склонил голову и выжидающе смотрел на нее.
– Ты?
Он повторил:
– Как еще я мог тебя защитить?
– Ясно, – она сказала так не потому, что ей действительно все было ясно, а потому, что кроме этого сказать ей было нечего. – Но Нина… – Дайнека готова была расплакаться. – Нина как на это пошла? Эльза Тимофеевна… Они с ума посходили?
