Джон Берли - Уайклифф и последнее жертвоприношение
— А какой величины ваши пироги? — осведомилась Люси Лэйн.
— На большом блюде помещается ровно две штуки! Но мало кто ест больше одного, а молодым дамочкам, которые беспокоятся за свою фигуру, позволяется даже немного оставить на тарелке…
Ну что ж, пироги так пироги.
Уайклифф никак не мог отогнать мысли о Винтере. Ему было тревожно, и весь его выработанный за годы службы в полиции опыт, казалось, подсказывал, что ему следовало задержать Винтера для дальнейших допросов. Он все равно бы отпустил бедолагу, но зато профессиональная совесть была бы спокойна. А с другой стороны…
Прибыли пироги — с золотистой корочкой, прекрасно подошедшие, на верхушке каждого прорезана щелка, чтобы сок вытекал.
И Джонни крутился рядом:
— Это моя женушка печет — можно сказать, я на ней из-за пирогов только и женился! Можете резать их ножом и вилкой, если уж у вас такие манеры, но по-настоящему — их надо хватать целиком и откусывать с краешка! Ничего, ничего, держите их над салфеткой, только берегитесь — они горячие!
Керси и Люси Лэйн последовали совету Джонни, но Уайклифф, навсегда ставший жертвой безукоризненного воспитания, полученного от матери, чинно взял в руки нож и вилку.
Люси капитулировала, когда на ее тарелке оставалось не больше четверти пирога. Мужчины добили свои пироги до последней крошки.
— Неплохо! — проурчал Керси.
— Великолепно! — резюмировал Уайклифф.
Джонни расплылся в улыбке и сказал:
— Теперь никакого десерта и никакого кофе! Только чашечку чая с молоком и сахаром — а потом на прогулку! Вот мой рецепт для облегчения переваривания этой пищи богов! Ну а если вас это не устраивает, то в буфете имеется газированная минералка…
Кэри, розовый от гордости, выложил на игральное поле шесть косточек в ряд.
— Ш-А-Т-Р-И-Й! С вашим «К», Джордан, получается «кшатрий»!
Викарий чуть нахмурился.
— Кшатрий?
— А вы сомневаетесь, что есть такое слово?
Викарий рассмеялся:
— Нет, нет, с вами спорить опасно, вы эрудит… Просто мне это слово незнакомо.
— А вот и напрасно… У этого слова отличная родословная, идет еще от древнеиндийского названия касты воинов… Ну, теперь твоя очередь, Алисия.
Алисия внимательно изучила свои фишки и наконец отобрала две штуки.
— Я добавлю «и» и «к» к «журналу», получится «журналик», — смущенно пробормотала она. — Конечно, дядя меня сейчас убьет…
— Еще бы! — ядовито усмехнулся Кэри. — Надо отдельную службу завести, вроде средневековой инквизиторской цензуры, которая бы следила, чтобы никто не смел поганить язык такими жуткими словами!
Они сидели втроем в одной из немногих обжитых комнат Трекары. Помещение казалось тесным из-за громоздкой мебели, которую собрали сюда из других частей дома. Хотя комната освещалась электричеством, прохладу апрельского вечера могла отогнать только жарко горящая печка, придвинутая поближе к столу.
Игра с викарием в скрэббл вечерами во вторник была неизменным ритуалом жизни в Трекаре. Для викария эти встречи были практически единственным проявлением общественной, светской активности.
Как ни странно, игра закончилась победой Алисии.
— Алисия совершенно не смущается извлекать выгоду из существования всяких низкопробных словечек! — кипятился Кэри. — Сыграем еще разок и попробуем показать ей, как надо обращаться со словами?
Джордан машинально улыбнулся в ответ, но по лицу его было ясно видно, что мысли его витают где-то далеко. Разве можно долго скрывать беспокойство и подавленность?… Джордан глядел в окно, на тот его кусочек, что остался незанавешенным гардинами, — на мрак снаружи, на мелкий дождь, тихонько барабанящий в оконное стекло…
— Мне, пожалуй, пора домой, а то Селия станет беспокоиться.
— А почему бы вам не позвонить ей? Сейчас сильный дождь, а потом, может быть, поутихнет… Скажите ей, что вернетесь чуть позже.
Викарий призадумался.
— Нет, Селия всегда строго придерживается раз и навсегда заведенного порядка…
— Я пойду принесу виски, — сказала Алисия.
Это тоже входило в распорядок вторничной церемонии — по стаканчику виски перед уходом викария.
Алисия встала и пошла за бутылкой.
— Вижу, как вы обеспокоены, — сказал викарию Кэри. — Еще бы, такое жуткое происшествие. И такое необъяснимое!
Джордан осторожно потрогал пальцем костяшки с буквами, которые перед тем аккуратно собрал в коробочку.
— Я просто на грани. Не знаю, что мне делать…
Кэри огладил свою бороду.
— Может быть, стоит побеседовать, как-то выговориться?
Викарий покачал головой:
— Спасибо, Гектор, но только я уверен, что только с Божьей помощью мне дано будет увидеть смысл всего этого…
Алисия вернулась, неся поднос с выпивкой.
— А, вот и ты! Отлично! — потер руки Кэри.
Мужчины налили себе виски. Алисия пила апельсиновый сок, как обычно. Вскоре Джордан встал и стал собираться. Он попытался даже придать голосу обыденный тон:
— Ну вот, еще один вторник долой!
Кэри пошел проводить его до дверей. Дождь уже поутих.
— Доброй ночи! И спасибо вам обоим! — сказал викарий.
— Позвольте, я вам дам свой фонарик.
— Нет-нет, спасибо, мне не нужно, я и так прекрасно дойду…
Стояла непроглядная темень, но в сельской местности почему-то редко бывает темно настолько, чтобы местный житель заблудился. Поросшая сорняком тропа вела к гигантским полуразваленным воротам. Викарий почувствовал некоторое облегчение. Все-таки приятная компания, стакан виски, да и само по себе то, что он поделился с кем-то своей болью, все вместе подняло ему настроение. На ночь он помолится, а уж завтрашний день будет отдан в руки Господа Всемогущего…
Арка ворот имела в высоту метра три-четыре — и на фоне ее чернота неба казалась еще глубже. Но внизу викарий увидел тускло поблескивающую поверхность лужи, которая всегда натекала здесь, когда шел дождь. Он попытался обогнуть лужу, и тут вдруг рядом с ним послышалось какое-то резкое движение. Викарий испуганно вскрикнул. В следующую секунду он ощутил дикую, сокрушительную боль в голове, а потом — пустота…
В эту ночь Стефания легла в постель пораньше. Бороться с очередной бессонницей она была готова с помощью таблеток, которыми снабдил ее доктор Спарроу. Она прочла несколько страничек из «Мэнсфилд Парк», ее последней «снотворной» книжки. С удивлением она обнаружила, что прошедшие годы настолько изменили ее, что она стала даже немножко завидовать несчастной героине, Фанни Прайс… Через десять — пятнадцать минут она отложила книжку, приняла лекарство, запила водой, выключила свет и съежилась под одеялом.
Скоро она заснула.
Через некоторое время она проснулась от резкого шквала ветра, который обрушил на оконное стекло стену дождя. Сонная, она вдруг вспомнила, что ведь Лоуренс так и не вернулся еще со своей ночной «экспедиции» по колониям летучих мышей. Ну что ж, все как обычно. Но потом она заметила слабый блик от света, горящего в комнате Джильса.
— Джильс, не читай так поздно! — окликнула она сына.
— Хорошо, мама.
— Спокойной ночи, родной.
— Спокойной ночи.
Почти тотчас же свет погас, и Стефания погрузилась в глубокий сон. Ей снились тревожные, путаные сны, и несколько раз она, казалось, была на грани пробуждения, но засыпала вновь.
А когда она действительно проснулась, — это был эротический сон — рука ее оказалась засунутой между бедер… Стефания глубоко вздохнула, перевернулась на другой бок и только тогда поняла, что Лоуренса все еще нет рядом с нею.
За окнами уже стоял бледно-серый рассвет, и все так же стучал дождь.
Глава двенадцатая
Уайклифф проснулся с ощущением, что его разбудил какой-то непонятный звук, и несколько секунд пролежал, не в силах понять, где это он находится. А потом звук повторился — осторожный стук в дверь.
Он сел на постели, и тут дверь отворилась. Вошел Джонни Глинн, в наспех натянутых рубашке и брюках.
— Извините, что побеспокоил вас, но тут позвонила Селия Джордан, хотела поговорить с вами. Но я уж настоял, чтобы она мне передала на словах — все-таки вы спали…
Селия Джордан? Голова у Уайклиффа все еще была туманной от сна. Ах да, это же сестра викария…
— Так что же она?
— Говорит, ее брат пропал. Он не вернулся домой вчера вечером… — Джонни говорил с таким безразличным видом, словно складывал с себя всю ответственность за сказанное. — Она, знаете ли, временами бывает как бы не в себе, но я все же решил вам передать ее слова…
Уайклифф, все еще не окончательно проснувшийся, поглядел на часы — было четверть седьмого.
— Будьте любезны, постучите в двери к мистеру Керси и мисс Лэйн, пока я буду одеваться.
