Михаил Гребенюк - Машина путает след. Дневник следователя. Последняя встреча. Повести
— Так вот вы куда скрылись! — воскликнул старший следователь.
— Ну, что вы, Иван Федорович, — смутилась я.
— Ничего, ничего, не стесняйтесь… Вам давно пора познакомиться…
— Товарищ старший лейтенант…
— Ты уже позабыл как меня звать? — перебил он мужчину и повернулся ко мне: — Я думаю, что ты уже сообщила Марку Григорьевичу о «Деле Иркутовой»?
— Какому Марку Григорьевичу? — не поняла я.
— Иван Федорович говорит обо мне, — кивнул мужчина. — Я следователь Седых. С этого дня мы будем работать вместе. Причем, старшим назначен я!.. Извините, товарищ Зайко. Лейтенант Бельская не знала, кто я такой…
Пренебрежительно прищурив глаза и приложив руку к козырьку кепки, Седых повернулся и не спеша вошел в подъезд.
Я едва устояла на ногах.
— Иван Федорович, родной, скажите, что это за человек?..
…Иван Федорович ничего не объяснил. Выслушав мой рассказ, он достал из кармана папиросу и, глядя в угол двора, долго мял в пальцах мундштук, так и не решившись закурить.
— Иван Федорович, ну что же вы, я жду!..
— Ты поставила меня в тупик, Наташа, — ответил Зайко. — Седых для меня, как, между прочим, и для других, всегда был загадкой.
— Вот не думала, — усмехнулась я.
— Да?.. Товарищ старшина, вы меня ищете? — увидев милиционера Баратова, спросил старший следователь.
— Нет, я ищу лейтенанта Бельскую… Наталья Федоровна, — Баратов подошел ко мне, — вас вызывает подполковник.
— Сейчас приду. — Я взяла из рук Зайко папиросу. — Иван Федорович, как же вы?.. Сколько лет проработали вместе!.. Ведь парадокс… Я ничего не понимаю…
Зайко достал вторую папиросу.
— Что тебе сказать, Наташа…
— Ну как что? — рассердилась я. — Вы знаете, что я хочу!.. Нельзя же в самом деле… Я пойду к Игорю Владимировичу. Надо, чтобы о поступке Седых знали все… Нет, нет, вы не думайте, что я решила мстить, — торопливо проговорила я. — О таких нельзя молчать!
Подполковник Корнилов не любил, когда подчиненный, не ожидая вопроса, начинал говорить о своих делах. «Ты подожди, не верещи, — обычно поучал он такого «бунтаря». — Кто здесь начальник? Ты или я?» «Бунтарь», как правило, вытягивался и виновато отвечал: «Вы, товарищ подполковник!» «Ну, то-то, — улыбался Корнилов. — В другой раз поперед батьки в пекло не лезь!»
Я зашла к подполковнику и остановилась у стола. Поприветствовав меня наклоном головы, он сложил в папку бумаги, поднялся и, указав на кресло, спросил, как продвигается «Дело Иркутовой». Я ответила, что следствие подходит к концу, что, пожалуй, сегодня уже могу начать новое дело.
— Новое?.. — заметил подполковник. — Гмм… Снова своеволие!.. Я тебя спрашиваю: своеволие это или нет?
— Задача нашего отдела, — заученно сказала я, — сделать все, чтобы не допускать ни одного уголовного проявления. Если же это произойдет, мы должны бросить все силы на раскрытие преступления и не успокаиваться до тех пор, пока преступники не будут привлечены к ответственности.
— Черт знает что! — вдруг тепло произнес Корнилов. — Откуда у тебя это словоблудие? Я, кажется, говорю не так.
— Вы бываете грубы… иногда, — струсила я,
— Ну это ты зря. — Он взял стул и сел напротив меня. — Тебя познакомили с лейтенантом Седых?
— Мы познакомились сами.
— Вот как!.. Не забудь — он женат.
— Не забуду, — грубо начала я. — Это не человек!.. Не-ет!.. Я не стану с ним работать!..
— Наташа, постой!..Что-нибудь случилось?.. Успокойся…
— Игорь Владимирович. Да он!.. Вы знаете… — Я заговорила горячо, торопливо. Сначала это были бессвязные фразы, подполковник улыбался и почесывал за ухом, потом слова обрели весомость — он стал хмуриться и кусать губы; и чем больше появлялось на его лбу морщин, тем увереннее звучал мой голос, тем легче становилось у меня на сердце. — Я ничего не соврала вам, Игорь Владимирович… Теперь решайте: можно работать с таким человеком?
— Что?!. — Корнилов вырвал из моих рук пресс-папье и бросил на стол. — Ты подожди, не делай больших глаз! Ты скажи — он так и не пришел к тебе на помощь?
— Нет.
— Тимонина!!.
— Я вас слушаю!
Обернувшись, я увидела в дверях секретаря отдела Машу Тимонину. Если б я не знала, что ее рабочий стол находился сразу у двери начальника, то подумала бы, что она появилась из-под земли.
Корнилов приказал:
— Позовите ко мне лейтенанта Седых!
— Хорошо.
…Минуты казались вечностью. Я сидела, не решаясь пошевелиться. Меня терзали самые противоречивые мысли. Ну, а что, если Седых скрыл свое отношение к милиции из тактических соображений? Не хотел раскрывать себя как следователь? Или помимо собственной воли оказался в нелепом положении? Струсила же я, когда увидела на задней площадке Бориса и мужчину в черных очках!..Седых доложил, вытянувшись у двери:
— Товарищ подполковник, лейтенант Седых прибыл по вашему приказанию!
— Рассказывайте! — бросил Корнилов.
— О чем, товарищ подполковник, — шагнул к столу следователь Седых.
— Ты не знаешь о чем?
— Не догадываюсь.
— Не прикидывайся дурачком! — загремел подполковник, — Что делал вчера вечером?
— Я сегодня приехал из командировки. Вчера вечером был в поезде. Происшествий за это время не было. Корнилов посмотрел на меня:
— Ты не ошиблась?
— Игорь Владимирович…
— Во сколько пришел поезд? — подполковник снова говорил с Седых.
— В семь утра. Вот командировочное удостоверение. Я хотел сам зайти к вам…
— Так… Хорошо… Приступай к работе… Следователь не уходил:
— Товарищ подполковник, объясните, что случилось?
Он сказал это с таким искренним недоумением, что я растерялась: может быть, это ошибка. Не он был вчера в трамвае. Тогда почему у подъезда разговаривал со мной, как знакомый.
— Неужели вы не понимаете о чем идет речь? — справившись с собой, ответила я за подполковника.
Седых склонил голову на, бок; в его голосе послышалась обида.
— Говорите без загадок!
— Я имею в виду вчерашнюю встречу в трамвае. Вы же только во дворе… В самом деле… — Я подошла к нему, взяла за пуговицу пиджака, потянула к себе. — Вы еще посоветовали мне молчать!.. Неужели будете отказываться?! Марк Григорьевич!
Седых оттолкнул меня:
— Товарищ подполковник, мое назначение старшим следователем кого-то тревожит! Я прошу вас разобраться и наказать виновников!.. Вы меня знаете не первый год. Я — коммунист!
— Хорошо. Идите…
— Вы что? — накинулся на меня Корнилов, как только мы остались одни. — Интриговать вздумала? На место Зайко метишь? Седых — старый работник милиции. Тебе никто не давал права… оскорблять! Запомни это!..
Я готова была все вытерпеть, мне не раз приходилось страдать из-за других, но я не могла оставаться равнодушной: подполковник, встав на защиту Седых, плюнул мне в душу, уничтожил веру в тех, с кем я должна была работать бок-о-бок не один год.
— Вы не правы, товарищ подполковник, — сказала я, чувствуя, что вот-вот разревусь. — Я никого не оскорбляла и не собираюсь этого делать. Мне обидно, что вы верите… хамелеону… Я шла в милицию с открытым сердцем, думая, что встречу поддержку старших… До свидания.
— Завтра утром зайдите ко мне с «Делом Иркутовой», — уже за дверью услышала я голос Корнилова.
14 С Е Н Т Я Б Р Я
Я выполнила приказ начальника отдела: сегодня утром доложила об окончании «Дела Иркутовой».
Вот как мне удалось «заставить» мошенницу сказать правду.
Посоветовавшись с Зайко, я сопоставила факты, имеющиеся в моем распоряжении, и вызвала на допрос Красникову.
Она зашла ко мне, устало откинув назад голову. Как и при первой встрече, я не могла без волнения смотреть на ее красивое лицо. Меня по-прежнему тянуло к ней, заставляло быть мягкой и отзывчивой, хотя бы в начале допроса.
………….
К р а с н и к о в а (попросив закурить). Наташа, когда вы перестанете меня мучить?
Я. Думаю, что это будет наша последняя встреча.
К р а с н и к о в а. Благодарю вас.
Я. Вы взволнованы… Пожалуйста, не считайте меня своим врагом. Я хочу вам помочь. Вы не виновны…
К р а с н и к о в а. Ах, милочка!.. Эта глупая история отняла у меня полжизни. Я заранее признательна вам за помощь и эту беседу.
Я. Берите папиросы.
К р а с н и к о в а. Спасибо… Капитан Зафар — слишком горяч… Между прочим, как и многие мужчины;в его возрасте… Вы не находите?.. Ах, как мне его убедить! Он считает, что я до сих пор занимаюсь… Боже мой, какая наивность! Я ненавижу свое прошлое.
Я. Я на днях просматривала ваше дело. Откровенно говоря, оно удивило меня. Вероятно следователь несколько сгустил краски.
К р а с н и к о в а. Вы правы, родная… (Она закинула ногу на ногу). Однако не следует в этом кого-нибудь обвинять. Побеждает тот, кто сильнее. Такова жизнь!
