Екатерина Островская - Мертвая жена и другие неприятности
Остаток дня Храпычев находился в недоумении. Потом проанализировал происходящее и пришел к мысли, что это какая-то несостыковка. Скорее всего, Осин сам вышел на помощника премьера, и тот, вспомнив свои договоренности с деканом и то, что Храпычев пообещал ему поделить гонорар, не захотел говорить с банкиром. Несколько раз Николай Михайлович пытался позвонить в столицу, но каждый раз телефон помощника был занят. К концу дня оставаться спокойным не было никакой возможности. Он выглянул в приемную и увидел Хакимову и Юлю.
– Ты что здесь делаешь? – спросил он бывшую секретаршу.
– Так у меня отработка две недели, – ответила та, вглядываясь в его лицо.
То, что она смотрела так внимательно, словно понимая – у бывшего начальника неприятности, взбесило уже окончательно.
– Вон! – стараясь не заорать, произнес Храпычев. – Можешь не отрабатывать. Придешь за расчетом, а сейчас…
– Но я должна…
– Вон!!! – заорал Николай Михайлович, уже не желая сдерживаться. – Ты много чего должна…
Он начал задыхаться и закашлялся. Юля схватила свою сумочку и бросилась к дверям. Но перед тем как выйти, обернувшись, произнесла:
– Ты у меня еще попляшешь.
Храпычев хотел запустить в нее чем-нибудь, но под руку попались какие-то списки, а дверь за бывшей секретаршей уже захлопнулась. Он бросил взгляд на Хакимову – та тихо улыбалась, и это тоже раздражало. Посмотрел на конские хвостики на ее голове, на тощую шейку и еле сдержался, чтобы не вцепиться в эту шею зубами. Декан вернулся в кабинет, сел в кресло и только тогда заметил, что держит листы бумаги. Швырнул их на стол и вспомнил последние слова Юли.
Как она может отомстить? Что девчонка знает про него такого, что могло бы навредить ему, всеми уважаемому человеку? Расскажет кому-нибудь, что у нее почти два года была связь с деканом? Пустяковое обвинение! Во-первых, такие вещи сейчас никого особенно не волнуют, а во-вторых, можно отговориться, мол, все ложь, клевета, пустой наговор уволенной сотрудницы. Что еще? Может поведать, что руководитель факультета за взятки обеспечивал прием абитуриентов. И даже добавить, что сама подыскивала денежные, так сказать, кандидатуры. Это, пожалуй, более серьезная угроза. Но! Денег-то Николай Михайлович ни от кого не получал. Если кто-то и заявит, что платил за поступление отпрыска, то ведь взятки вручались не лично декану, а секретарше. Именно с ней заботливые родители предварительно договаривались, и Юля давала гарантии. А Храпычев отметет все обвинения, скажет, что слышит об этом впервые. Более того, когда у него возникли сомнения в порядочности секретарши, он сразу же ее уволил. Никто не усомнится в его словах и в мягкости принятого решения. К тому же вряд ли кто-либо решится подтвердить обвинения. Ведь тогда взяткодатели сами подпадают под статью, а их тупоголовые детки останутся без дипломов.
Юля брала за поступление десять тысяч евро, из которых две оставляла себе. Два года она это проворачивала, подготавливая списки, которые Храпычев отдавал в приемную комиссию факультета, говоря, что это распоряжение ректората. Сколько было таких абитуриентов? Двадцать два человека, кажется. Стало быть, Юля огребла сорок четыре тысячи евро. Неплохо! Понятно, почему секретарша так держалась за свое место. В следующем году она планировала купить квартиру. Что ж, пусть живет на съемной, которую придется теперь оплачивать самой.
Взгляд упал на списки, и Храпычев нажал кнопку селектора.
– Зайди ко мне, – приказал декан.
Вошла Хакимова. Николай Михайлович смотрел на ее ножки-спички, обтянутые джинсиками, на коротенькую маечку, из-под которой торчал золотой лягушонок на проколотом пупке. Ему снова захотелось наброситься на нее. Но надо было сдерживать себя, и он показал глазами на дверь.
– Закрой!
Девчонка повернула ключ в замке. Потом стала приближаться, глядя на шефа наглыми глазами избалованного ребенка. Он хотел, чтобы новая секретарша забрала бумаги, только и всего, но дверь была заперта, а потому Храпычев откинулся на спинку кресла, ослабил узел галстука и произнес голосом человека, задавленного государственными делами:
– Давай поиграем в Монику Левински.
Дважды звонил телефон, но декан не снимал трубку. Потом через стену было слышно, как кто-то зашел в приемную и даже подергал ручку двери кабинета. Николай Михайлович все смотрел на конские хвостики и даже схватил их руками.
Наконец девчонка подняла глаза, и в них опять не было ничего, кроме наглости.
– Николай Михайлович, с моего курса в прошлом году отчислили шестерых. Ребята узнали, что я стала секретарем декана, и позвонили. Просили помочь с восстановлением.
– Теперь только через ректорат, – ответил Храпычев.
Хакимова поднялась и поправила хвостики.
– Они готовы денег дать.
Храпычев изобразил удивление, смешанное с возмущением.
– Ты о чем? Мне предлагают взятку?
– Вам – нет, мне предлагают. А еще ребята сказали, что с разных курсов отчислены двадцать человек. Те тоже хотят…
– Вот и восстанавливай их, если такая всесильная. Лично я ничем помочь не могу. И с подобными вопросами ко мне не обращайся.
– У этих ребят есть деньги, они готовы по десять тысяч долларов заплатить.
– Иди работай, – сказал декан. – И бумаги захвати.
Только сейчас Храпычев понял, что случайно схватил с секретарского стола именно списки отчисленных студентов. И там было листа три, а значит, что их гораздо больше, чем двадцать. Неужели Хакимова уже успела обработать часть из них?
Секретарша вышла, а Николай Михайлович задумался: двадцать человек – это уже двести тысяч. Придется, конечно, делиться с девчонкой. Но зато можно потом через нее выявлять студентов, у которых состоятельные родители, и подавать нерадивых – всегда найдется к чему придраться – на отчисление. На факультете сейчас обучается более двух тысяч человек, включая аспирантов и заочников. Если десять процентов отчислить – это уже два миллиона. Хотя вряд ли стольких удастся прищучить на экзаменах и за прогулы. Ладно, пусть сто человек, что тоже неплохо. А ведь летом очередной прием. Если у Хакимовой такая хватка, то двадцать абитуриентов она наверняка «подготовит». Что, если заранее поручить ей столь важное направление? Откуда девчонка родом, из Нефтекамска? Да пусть теперь хоть весь Нефтекамск сюда прет!
Снова прозвенел телефонный звонок. А потом Хакимова сообщила по селектору:
– Николай Михайлович, вас спрашивают из банка «Северо-Запад Инвест». Соединять?
Декан снял трубку и услышал незнакомый голос:
– Николай Михайлович, это заместитель председателя правления по безопасности Рожнов. Мне бы хотелось обсудить вашу задолженность перед банком.
– Какую задолженность? – удивился Храпычев, чувствуя, как у него сводит мышцы живота. – Мы с Осиным уже все решили.
– Мне, к сожалению, ничего об этом неизвестно. Никаких документов, подтверждающих ваши слова, у нас нет. К тому же Леонид Евгеньевич только что поручил мне лично закрыть ваш вопрос. Так что давайте сейчас…
– У меня сейчас совещание, – перебил Храпычев.
– Хорошо. Завтра в десять утра жду вас в своем кабинете с графиком погашения долгов. Желательно даже, чтобы до конца недели вы закрыли хотя бы четверть долга.
– Да, – зачем-то согласился Храпычев. И опомнился: – Только вы поймите…
Но из трубки уже неслись противные гудки.
Декан встал из-за стола, подошел к окну и посмотрел на улицу. В припаркованном у тротуара автомобиле с открытой водительской дверцей сидел студент, выставив ноги наружу. Рядом стояли еще двое. Троица играла в «камень, ножницы, бумага» и смеялась.
Николай Михайлович подошел к двери и, приоткрыв ее, бросил секретарше:
– Зайди ко мне.
Затем вернулся к окну и продолжил смотреть на увлеченных игрой студентов. Хакимова остановилась на пороге.
– Подойди, – приказал руководитель факультета.
К парням возле машины подбежали две студентки. Девушки по очереди обнялись с ребятами и поцеловались, потом все полезли в машину.
– С ума посходили, – вздохнул Храпычев. – Лучше бы учились хорошо.
– Они обещают за ум взяться, – сказала Хакимова, тоже наблюдавшая за этой сценой.
Декан вернулся за стол. А секретарша, последовавшая за ним, поняв, что ее позвали не для игр, остановилась возле стула для посетителей.
– Я тут обдумал твои слова, – произнес Николай Михайлович. – Факультету катастрофически не хватает средств – надо мебель новую покупать, здание ремонтировать, ремонт кровли опять же денег стоит… А того, что выделяют из бюджетных средств, хватит лишь на покраску стен в коридорах. Видимо, придется согласиться с твоим предложением. Но дело это опасное, потом ведь не доказать, что все ушло на нужды…
– Никто ничего не узнает, – поспешила заверить Хакимова, – они со мной рассчитаются, а я вам дома передам.
– Надо все тщательно взвесить.
