Фридрих Незнанский - Рекламная любовь
— О ком, — поправил Алексей. — Речь пойдет как раз о Григории.
— Опять о нем, — поморщился Трахтенберг. — Что еще?
— Снова пьяный дебош устроил. Девчонок перепугал. С плеткой за ними гонялся, избивал направо-налево…
— Ну, они к этому привычные.
— Они привычные, но не к этому. Он не клиент заведения, он не имеет права так обращаться с персоналом. За девочек вступился Дима, он и Диме врезал. Это как? Когда один охранник избивает другого просто так, под пьяную лавочку, это к чему может привести, вы понимаете?
— К чему?
— К полной деморализации. А деморализованная вооруженная команда — это опасно! В первую очередь для вас!
— Но это ты подбираешь людей! Набор сотрудников в охрану — это твоя прерогатива. Ты за них и отвечаешь.
— А я в таких условиях ни за что отвечать не могу! Я с такой тщательностью собирал команду! Годами! Каждый человек проверялся как… на работу в КГБ. Отборные ребята! Отличные спецы. И как я теперь могу объяснить, почему рядовой боец охраны ведет себя как наследный принц? Как я могу требовать неукоснительного соблюдения моих инструкций, если Малашенко их не соблюдает?
— Ты же знаешь, он был контужен… нужно делать скидку.
— Какое мне дело до его контузии? Моя основная задача, чтобы вы не получили контузию или еще что-нибудь похуже. Не нужно брать в команду контуженых!
— Но-но! Ты мне не указывай! И вообще, ты же знаешь, у меня к Грише особое отношение…
— Я знаю. И он знает. И все знают.
— И пусть знают! Человек рядом со мной уже десять лет. И никогда не давал мне повода усомниться в его преданности.
— Знаете, бывший личный охранник бывшего президента тоже не давал тому повода усомниться в своей преданности. До поры до времени…
— Что ты сравниваешь? Григорий больше чем охранник. Он не единожды делал для меня…
— Я знаю, что он для вас сделал. И не только я это знаю, — отчеканил Алексей.
— То есть? — Трахтенберг насторожился.
— Он болтает всякую чушь почти на каждом углу. В наших стенах пока. Но это пока… Потому что он пьет как лошадь и попросту деградирует как личность, — перевел разговор Алексей. — Неужели вы этого не видите? Впрочем, разумеется нет. При вас он тише воды, ниже травы. А вы знаете, что он смертным боем бьет свою жену?
— Да? За что? Страшная слишком? Или изменяет часто?
— Ни то, ни другое. Алина — очень порядочный человек и красивая женщина… Пока. Но еще год-другой, и он сделает из нее урода и инвалида.
— Господи, ну что ты мне на дорогу такие гадости… И вообще, у нас не детский сад. Почему я должен брать в расчет какую-то Алину, которую и не видел ни разу.
— Между прочим, да. Заметьте, за десять лет он ни разу вам ее не показал.
— Действительно… А почему?
— Боится, что вы ее… того… оприходуете.
Трахтенберг рассмеялся:
— Это уж слишком! Даже медвежатники не воруют у соседей. Бред какой-то. Ладно, я его на вшивость проверю…
Он замолчал, затем вскинул на Смирнова пристальный, настороженный взгляд:
— Но ты ведь не про жену его говорить хотел… Что ты там начал… «На каждом углу»… Это ты о чем?
— Я вам лучше видеозапись покажу. А то не поверите.
— Ну давай, — взглянув на часы, бросил Трахтенберг. — Даю тебе десять минут.
— И пяти достаточно.
Алексей всунул кассету в видеомагнитофон, щелкнул пультом.
Четверо мужчин сидели за накрытым столом, пили пиво, перекидывались в карты.
— Ну и кто там? — надел очки Трахтенберг. — Ты, Димка, Семен, ага, и Гриня. Хорошая компания. Чего отмечаете?
— Да ничего. Сидели на базе, вас ждали.
— И пиво глушили.
— Мы-то так, по бутылочке. Это Гриня у нас старается. Ладно, я вас пустой трепотней нагружать не буду, сейчас найдем нужное место…
Он включил перемотку.
— Ага, вот здесь. Смотрите и слушайте. Вот, начиная с моих слов.
Он прибавил звук, с пленки зазвучал его голос:
«— Гриша, хватит пивом грузиться! Ты уже за четвертую принялся да водярой перекладываешь! А у нас еще работа сегодня возможна!
— Да ладно! — отмахнулся пьяный Григорий.
— Я сказал, хватит пиво глушить! Это приказ, понял? Ты сидишь в машине с шефом! Ты его личный охранник! Что ты себе позволяешь?
— Да не пыли ты! Никуда мы сегодня не поедем. Здесь заночуем.
— Приказа «вольно» не было!
— А мне насрать…
— Я тебя за такие слова должен немедленно выгнать на улицу! Без выходного пособия!
— А не выгонишь! Ничего ты мне не сделаешь! Шеф меня не отдаст. Обязан он мне по гроб жизни, понял?
— Неужели? Чем же это?
Чем? Ха! А кто ему это местечко расчистил? Кто пиф-паф сделал? Кто главного конкурента в инвалидное кресло усадил на всю оставшуюся… Да и потом тоже… Всякое было. Ха! Выгонит он меня! Это я вас всех выгоню! Завтра же скажу Траху, что ты дерьмо собачье, он тебя в охрану жены переведет. Будешь его тухлой курице авоськи с рынка таскать!»
— Выключи!! — взревел Трахтенберг. — Дай кассету!
Смирнов молча выполнил указание.
— Эта пленка, она в единственном экземпляре? — Да.
— От какого числа запись, я не посмотрел…
— От двадцать девятого апреля. Помните, вы гостей привозили…
— Неделю назад…Ах, змееныш… Ладно. Еще такого рода записи есть?
— Нет. Но он часто язык распускал. Впрямую не говорил, но на то, что вы его должник, намекал постоянно. Мне ребята докладывали. Вот я и решил записать, чтобы вы поверили.
— Спровоцировал его, значит?
— Никто его не провоцировал. Вы же видели. Но даже если бы кто-нибудь и попытался спровоцировать, разве он смеет об этом… Он же вас под статью подводит! Я уж гашу это как могу. Мол, Гриня бредит, он у нас гэрэушник контуженый. Если честно, его вообще убрать следует!
— Ладно. Я это обдумаю. Кто там еще-то был? Ты, он, Дима и Семен…
— Да, нас там кроме него трое, — подтвердил Алексей, как бы намекая, что всех сразу убрать не удастся.
Трахтенберг поднял трубку телефона, по щекам ходили желваки. Но голос звучал спокойно, даже приветливо:
— Григорий, как там готовность? Полная? Антон подъехал? Все, через пять минут выезжаем. Пусть Семен подает машину.
— Все, Алексей, свободен!
— Счастливого пути, Арнольд Теодорович!
Алексей четко, по-военному развернулся и вышел.
Черный джип мчался по трассе во весь опор… Сидевший рядом с Трахтенбергом Антоша болтал всякую чепуху. Давний, еще с институтских времен, приятель напросился в эту поездку, обещая дорогой развлекать Арнольда. Что и делал с упоением… Черт, зачем я взял его, с раздражением думал Трахтенберг, у которого не шел из головы разговор с Алексеем Смирновым. Впрочем, он, Арнольд, и сам был рад тому, что поедет с приятелем, что они вместе пошатаются по улочкам прелестного старинного городка. Арнольд собирался продюсировать новый фильм весьма маститого режиссера, съемку предполагалось проводить в этом городишке. Арнольду хотелось самому посмотреть натуру до того, как режиссер начнет навязывать ему свой взгляд на вещи… Антоша не был бы помехой в этой поездке, если бы не разговор с Алексеем. Трахтенберг снова прокрутил в голове то, что увидел на кассете. Пьяная рожа любимца Грини, маячившего в данную минуту перед ним бритым затылком на бычьей шее… «Это он о моей Сонечке «тухлая курица…» — наливался злобой Трахтенберг. — Ну погоди! Вот так! Приблизишь человека, станешь ему отцом родным, а оказывается — змею на груди пригрел. Ах ты, паскуда! Ладно, я тебя проучу!»
— Подъезжаем, Арнольд Теодорович! — сообщил водитель. — Куда двигаться?
— Давай в гостиницу, Семен. Устроиться нужно.
— Вы ж хотели сначала по городу проехаться, виды посмотреть.
— Голова разболелась. Завтра покатаемся. Сейчас в гостиницу. Да поужинать нужно.
— Есть! — коротко ответил Семен.
Вот и Семен знает! Теперь и с ним разбираться нужно будет…
Вскоре автомобиль замер возле лучшей городской гостиницы. К ним бросились швейцар, носильщики, выплыла полногрудая дама со словами: «Как мы рады!
Эта такая честь для нас…» — было видно, что к приезду VIР-персон здесь готовились.
— Скажите, голубушка, где лучше отужинать? — спросил Трахтенберг, пройдя в холл гостиницы.
— У нас прекрасный ресторан! Молодежь, музычка…
— Нет-нет, нам что-нибудь спокойное, — поморщился Арнольд, заполняя гостиничный бланк. — Без шумной музычки, но с хорошей кухней.
— Тогда… ресторан «Ярославна». Там очень хорошая кухня. А завтра мы можем и у нас закрыть на мероприятие.
— Благодарю, голубушка, ничего такого не нужно! «Ярославна», говорите? Это далеко?
— У нас здесь все близко! Минут пять.
— На машине?
— Пешком… — рассмеялась грудным смехом дама. Было очевидно, что она хочет понравиться продюсеру нового культового фильма. Это почти что понравиться самому режиссеру!
