Анастасия Валеева - Дорогая находка
– Джемма, ты со мной, – сообщила она собаке, втискивая ногу в кроссовок.
Овчарка завиляла хвостом и стала зачем-то нюхать около порога.
– Ну, кажется все, – на выдохе проговорила Яна, осматриваясь.
Потом она перекинула сумку через плечо, подняла с полу пакет, призывно чмокнула, глядя на Джемму, и вышла из дома.
Таксист, как и было уговорено, ждал ее, ритмично перебирая пальцами в такт мелодии, которую он слушал.
– Ого! – присвистнув, сказал он, увидев Джемму. – Вот это сопровождение, я понимаю. А почему не в наморднике? – добавил он назидательно.
– Она не кусается, – сухо ответила гадалка, натянув поводок усевшейся у нее в ногах собаки.
– А если вдруг? – игриво спросил водитель, впервые посмотрев Милославской в лицо.
– Не провоцируйте ее такими вопросами, – покачивая головой, насмешливо ответила Яна. – Едем.
Такой ответ парню пришелся не по душе. Он немного нахмурился и завел двигатель.
– Одиннадцать минут, – заявил он гадалке, трогаясь и поглядывая на часы, а, обернувшись, хотел улыбнуться в знак некоторого примирения.
– Хорошо, я дам вам на рубль больше, – отрезала она, опередив его жест вежливости.
На этом дружеская беседа была исчерпана. Весь путь таксист и его клиентка провели молча.
ГЛАВА 25
– Ну и куда тут? – хмуро спросил водитель, вглядываясь в тугую непроглядную тьму.
– Вдоль этой улицы еще метров пятьсот, а там, на отшибе немного, домик, – оживленно проговорила Яна.
Таксист сбавил скорость, видя освещаемую фарами неровную ухабистую дорогу, и поехал по указанному гадалкой пути более чем неспешно, так что едва ли он мог обогнать быстро бегущего человека.
Милославская нервно поглаживала Джемму, а та отвечала ей нетерпеливым поскуливанием.
Улица почти закончилась, оставалось три-четыре дома.
– Тут, пожалуй, остановите, – сказала Яна.
– А как же домик на отшибе? – иронично спросил парень, притормаживая и кивая вперед.
– Отменяется, – ответила гадалка, протягивая ему условленную сумму денег.
Тот с равнодушным видом принял ее.
– Благодарю, – произнесла гадалка, покидая автомобиль. – Джемма, вперед.
Водитель ничего не ответил своей пассажирке и, развернувшись, поехал в обратном направлении.
Яна специально попросила его остановиться немного поодаль от дома Ермаковой и разрушенного дома, в развалинах которого она намеревалась работать в ближайшее время. Ей не хотелось, чтобы свет фар привлекал к себе внимание – в доме Евдокии Федоровны вполне мог кто-то оказаться. Неудачник Леня, например.
Милославская двинула вперед. Она шла неслышно – ноги ее, обутые в кроссовки, мягко ступали по тропинке, устланной травой. Джемма бежала чуть впереди, высунув язык и обнюхивая дорогу впереди себя.
Улица быстро закончилась. Гадалка завернула за угол. В окнах ермаковского дома было темно. От него веяло чем-то недобрым, и Яна опустила взгляд, не желая впадать сейчас в меланхолию.
– Ну вот и все, – тихо сказала она, остановившись метров через двадцать, – пришли.
До руин оставалось не более пятнадцати шагов. Собака вела себя спокойно. Милославская посчитала это хорошим знаком и, достав фонарик и включив его, посветила впереди себя.
– Идем, – скомандовала она.
Собака подчинилась. Яна попыталась построить план ближайших своих действий – да, сначала она возьмется за то, что осталось от дома, то есть его развалины, а потом за двор и надворные постройки, вернее, за то, что они теперь собой представляли.
Несмотря на то, что Джеммино поведение не предвещало никакой опасности, гадалка пустила ее впереди себя и выключила фонарик.
– Не ищи ничего! – приказала гадалка. – Посмотри просто, нет ли чужих.
Собака посмотрела на хозяйку вопросительно, даже удивленно, как бы говоря: «Я тебе и так могу это сказать», но приказанию подчинилась, зная, что Яна ее все равно умнее и мудрее, опытнее. А опыт подсказывал Милославской, что излишняя осторожность ей еще никогда не вредила.
Животное утонуло в темноте развалин, оставив Милославскую наедине с самой собой. Теперь-то Яна и почувствовала себя жутко. В одном из ближайших дворов заливалась собака. Но не она заставляла женщину переживать неприятные ощущения. Казалось, кроме этой собаки и на время исчезнувшей Джеммы, во всей деревне и не было никого – так везде было темно и дико.
Минуты через две, которые гадалке показались часом, овчарка вернулась. «Все тихо», – говорили ее сверкавшие в темноте глаза.
– Прекрасно, – тихо произнесла Милославская и двинулась вперед.
Она принялась заглядывать в каждый угол и не угол, который только находила, благословляя при этом свой фонарик, позволяющий ей рассматривать даже мелочи.
Впрочем, мелочей, да и не мелочей, тут было немного. Неизвестно кто, бывшая хозяйка дома или его покупатели (скорее, первая), а может быть, и неугомонные односельчане позаботились о том, чтобы практически ничто, пригодное к жизни, не осталось доживать свой век невостребованным. Тем не менее гадалка искала, не теряя надежды.
В первые же мгновенья она и Джемме дала приказ искать, и та рьяно стала обнюхивать каждый уголок, а как только что-то попадалось ей под нос, брала в зубы и с гордым видом подносила к хозяйке, на что та недовольно отвечала:
– Фу, брось! Ищи лучше.
Что следовало искать, она и сама не знала, но сердце подсказывало ей, что нельзя опускать руки.
Через некоторое время Яна скомандовала собаке:
– Идем во двор! – и выбралась наружу.
Нервы Милославской были напряжены до предела. Она села на корточки и закурила. Собака же сразу принялась рыскать. На какое-то время она исчезла где-то в темноте.
Неожиданно из глубины заброшенного теперь полуразрушенного сарая раздался ее сдавленный вой. Яна привстала, зажгла фонарик.
– Где ты? – тихо спросила она, водя им из стороны в сторону и пошла в направлении раздающегося звука.
– Джемма, Джемма, – звала Милославская.
В голосе ее слышалась радостная тревога.
Она приоткрыла дверь, которая позволяла проникнуть туда, что, казалось, вот-вот готово было рассыпаться, и, сгорбившись, вошла внутрь. Под ногами было мягко. Осветила – внизу земля, рыхлая, будто перекопанная. Яна ухмыльнулась.
Джемма скулила именно здесь. Она проникла внутрь через неширокую щель и, кажется, что-то нашла.
Гадалка осветила силуэт собаки.
– Что там? – спросила она и увидела, как Джемма, упираясь изо всех сил лапами, зубами тянет что-то заваленное грудой досок.
Милославская подошла ближе, вытянула вперед руку с фонариком и попыталась увидеть, с чем так усердно борется собака.
– Что это? Тряпка? – еле слышно проговорила она и, почти плача, протянула: – Джемма, ну что ты в самом деле? Брось!
Однако овчарка не собиралась сдаваться. Она тянула тряпку изо всех сил, пока наконец не заставила доски с грохотом обрушиться, а находку – выскочить из-под них.
Милославская машинально закрыла руками уши и, сморщив лицо, сквозь зубы проговорила:
– Тихо! Что же ты натворила?!
Она отняла руки от головы и прислушалась. Собаки, давно уже беспокойные, залаяли громче. Джемма открыла было пасть, чтобы ответить им гневным рыком, но Яна, нахмурившись, тут же пригрозила ей и овчарке волей-неволей пришлось смириться.
Через минуту все стихло. Джемма по-прежнему держала в руках кусок тряпки.
– Ну, и что это? – тоном, полным разочарования, спросила гадалка.
Собака подошла ближе.
– И из-за этого ты подняла весь этот шум? – Милославская жестом обвела сарай и, брезгливо сморщившись, взялась за кончик тряпки.
– Фу, гадость какая! – скрипуче протянула она, тут же отпрянув. – Жирная какая-то.
Переборов внутреннее сопротивление, Яна наклонилась к тряпке и ноздрями втянула идущий от нее дух. Запах показался ей знакомым.
– Машинное масло? – удивленно спросила она. – Или не машинное? – гадалка расплылась в улыбке.
Ей показалось, что так всегда пахло от оружия.
– А если в эту тряпицу заворачивали что-нибудь этакое?! – в состоянии, близком к эйфории, спросила он, глядя на Джемму.
Овчарка смешно повернула голову на бок и сочувственно посмотрела на свою хозяйку.
Самые сумасшедшие мысли стали врываться в сознание Милославской. Ей рисовались уже картины страшных перестрелок, процесс торговли оружием, жестокие лица бандитов…
– Но… – спросила она вдруг себя, очнувшись, – Что это я? Что за чушь? А как же Евдокия Федоровна? Она-то ко всему этому какое может иметь отношение? Кажется, я только окончательно запуталась, – разочарованно заключила гадалка.
Джемма выпустила тряпку из зубов, и та неслышно опустилась на землю.
– А вот это ты зря! – нравоучительно сказала ей Милославская. – Это нам может пригодиться.
Яна раскрыла свою сумку и, порывшись в ней, извлекла полиэтиленовый пакетик. Прихватив кусок ткани кончиками пальцев, она опустила его в пакет, а пакет – в другой пакет, тот самый, в котором она привезла с собой фонарик.
