Лариса Соболева - Мадемуазель Синяя Борода
– А я с экономкой господина графа сошелся, но покуда ничего не вызнал, – сказал второй, рослый и на вид пригожий. – Не беспокойтесь, вызнаю, только скажите, сударыня, что вам любопытно?
– Все, – лаконично ответила она. – Все, что связано с жизнью в том доме. А также слухи, сплетни о моем сыне, любые сведения. Оплачу серебром.
Решимость овладела Агриппиной Юрьевной после позорного приема, который ей оказала мать Лизы, а обеспечил позор Владимир. Не поверив в болезнь сына, она вознамерилась вывести его на чистую воду и воздать по заслугам. Больше думала о Наташе, ведь судьба дочери зависела от Агриппины Юрьевны. А о злоключениях своих отписала в Неаполь младшему брату, который давно уехал в Италию, свыкся с тамошними устоями и был весьма доволен. День и ночь вокруг дома сына шастали шпионы, сама же Агриппина Юрьевна занялась поисками концов, то есть каким образом ее недвижимостью распорядился сын. Кнутов Федор Романович писал купчие, поскольку однажды он же писал купчую на дом, где теперь проживал сын, а деньги дала она. Вот Агриппина Юрьевна и надумала справиться у него, как были проданы земли.
– Сударыня, сделки не совершаются, коль земля заложена, продана или имеет иного хозяина, – недоумевал Кнутов, чем недовольна помещица Гордеева. – А ежели вы, сударыня, желаете вступиться за означенные земли, то к ответу привлекайте того, кто продал их. Заверяю вас, бумаги вашего сына были в полнейшем порядке.
– Но почему купчие подписывал не сын, а его доверенное лицо?
– Такова была воля господина графа. Доверенность составлялась при свидетелях, она скреплена печатями, ваш сын подписал, чего ж вы от нас хотите? Граф давно желал продать одно из имений, справлялся, как быстрей это сделать.
– Одно? – насторожилась Агриппина Юрьевна. – Но он же продал… то есть тот человек, доверенное лицо моего сына, продал пять имений. Скажите, были ли предоставлены графом бумаги, удостоверяющие, что имения принадлежат ему?
– Я же говорил, бумаги были в полнейшем порядке.
– А не скажете ли, когда, в какой день совершалась сделка?
– Скажу-с. – Регистратор открыл толстый том, полистал страницы, ткнул пальцем. – Вот-с, октября десятого дня.
В карету села Агриппина Юрьевна чернее тучи, приказала Фомке гнать по адресу к Мумину.
– Ты, Иона, слыхал, чтоб чужие имения запросто продавали? – возмущалась она. – И знаешь, когда продали мои земли? Десятого октября! Я как раз гостила здесь, у сына. Ну, как это могло быть, как? Что ты вертишься?
– Да заприметил, карета за нами ездит, – глядя в заднее окошко, пробормотал он. – То ли мне… Свернула! Стало быть, показалось. И все ж… Третий день вижу эту карету…
– Ай! – отмахнулась помещица. – Кому тут за нами ездить? И зачем?
На звон колокольчика вышла горничная:
– Господина Мумина нету-с дома.
– Когда же он будет? – спросил Иона.
– Ввечеру приходите, они-с дома в это время.
Иона открыл дверцу кареты перед помещицей, а сам беспокойно огляделся. Не приметил кареты, которая будто нарочно ездила за ними вот уже третий день. Он успокоился, сел напротив озабоченной Агриппины Юрьевны, а она его и огорошила:
– Скажу тебе, что на сердце камнем лежит, не могу освободиться. Сдается мне, бумаги мои Лиза вытащила. – Гордеева так и не посмела сказать – украла.
– Господь с тобой! – вытаращился Иона. – Лизанька? Она ж точно ангел была!
– То-то и оно! – беспомощно всплеснула руками Агриппина Юрьевна. – Уж я и так думала, и эдак… а все равно на Лизаньке сходится! Я хорошо помню, что бумаги были на местах в ящичках. Я ведь открывала их, когда папку твою… Ох, не смотри на меня так, Иона, самой тошно. Да только некому больше забрать их. И очутились они у моего сына.
– Выходит, он ее… потому что…
– Да! – воскликнула помещица со слезой в голосе. – Потому что Лиза могла его выдать мне. Выходит, мой сын… чудовище.
Что мог на это ответить Иона? Ничего.
До вечера они не обмолвились ни словом, а в сумерках поехали к дому Мумина. И прождали несколько часов, замерзли, но не уезжали, решив непременно дождаться человека, пользующегося небывалым доверием Владимира. Иона то и дело справлялся, вернулся ли господин Мумин домой, но всегда возвращался в карету ни с чем.
Посыпал мокрый снег. Иона в очередной раз шел от квартиры Мумина. Остановился, поправляя на плечах пальто, как вдруг заметил в конце улицы мужчину в шинели с пелериной, который торопливо приближался. Иона решил подождать его – вдруг это тот, кто нужен? Господин проходил световое пятно под фонарем, но тут внезапно сзади прохожего, из темноты вынырнули две лошадиных морды, стремительно несущихся на господина в шинели. Это произошло очень быстро. Иона хотел крикнуть: «Посторонись!», а не успел. Господин исчез, словно его и не было, исчез бесшумно. Вместо него две мощных лошади тащили карету. Сделав небольшой полукруг, они съехали с той части мостовой, что предназначена для пешеходов, и помчались по дороге к Ионе.
Предчувствия толкнули Иону к исчезнувшему из вида господину. Он бежал, высматривая распростертое тело на мостовой, еще не понимая, что случилось. Карета ехала навстречу. Собственно, ехала она по дороге, а управляющий бежал по мостовой, и вдруг… Это стало полной неожиданностью, но лошади понеслись прямо на Иону, вновь заехав на мостовую. Чудом Иона увернулся, прижавшись спиной к стене дома. Лошади не подмяли его, а колеса проехали буквально у носков туфель. Но вот что интересно: внутри кареты мерцал огонек, он был заметен, так как занавеску кто-то придерживал рукой, отодвинув. В миг, когда карета проносилась мимо, Иона глянул в окошко и узнал в мерцающем свете…
– Помогите! – вдруг завопил женский голос.
Иона кинулся к мужчине на мостовой, возле которого металась какая-то женщина. Мужчина лежал, судорожно вдыхая мокрый воздух и бессмысленно глядя в небо, из угла его рта текла черная струйка. Иона присел возле него, не зная, чем помочь. А тем временем женщина куда-то сбегала и вернулась с горничной Мумина, которая тут же завыла, запричитала. Иона почувствовал, как к ним подходят люди, поднял голову – то были Агриппина Юрьевна, а за ней Фомка-кучер.
– Это ж хозяин мой! – голосила горничная. – Господин Мумин.
В тот же момент Мумин широко распахнул глаза и вдохнул. Выдоха не последовало. Глаза его так и остались широко открытыми.
11. Наши дни
Лада, конечно, бледна, нервна, с глазами затравленного зайца (это естественно, изолятор временного содержания – не пятизвездочный отель с видом на голубую лагуну), а привлекательности в ней не убавилось. Щукин был поклонником красоты, как всякий нормальный мужчина, только кланяться ей он предпочитал в сторонке, а то как бы чего не вышло. Встретив Ладу на выходе из ИВС и посадив ее в свою машину, он первым делом осведомился:
– Вы вспомнили хотя бы одного из рослых друзей вашего мужа?
– Конечно, я думала об этом… обо всем… Другого мне не оставалось. Архип Лукич, я не сумасшедшая и обязательно вспомню тех, кого видела в своей квартире. Но для этого мне нужно их увидеть еще раз. А имен, адресов, чем занимаются – не знаю.
– Лада, вы себе не представляете, как это важно, – сказал с заднего сиденья Вадик. Сидевший рядом с ним Гена помалкивал, глядя в окно, и казалось, его вообще не занимает диалог. – Тот, кто убил вашего мужа, по всей видимости, хочет убить и вас.
– Что?! – обернулась она к нему, затем перевела взгляд на Щукина. – Не понимаю… Архип Лукич, меня? Убить? Откуда вы это взяли?
– К вам домой недавно приходил высокий мужчина, – доложил Вадик.
– Да мало ли кто приходил… – не верила Лада.
– В таком случае, вы должны вспомнить, кто из ваших знакомых имеет рост от метра восьмидесяти.
– Я же не измеряла рост знакомых… – нервно рассмеялась женщина.
– И все же, Лада, этот мужчина приходил к вам два раза, – сказал Щукин. – Нас настораживает, что приходил он ночью…
– Дима? – вспомнила она.
– Нет, это был не Дима. Диму помнит ваша соседка.
– Марта Лукьяновна? – откинулась на спинку сиденья Лада и задумалась. – Она у нас главный страж… А если Марта что-то путает? Или тот человек обознался дверью?
– Два раза? – разбил в пух и прах ее предположения Вадик. – И второе? Почему он приходил поздно ночью, а не днем или вечером?
– А вы что думаете по этому поводу? – встрепенулась Лада.
– Не знаем, что и думать, – огорчил ее Щукин. – Его появление не случайно. И не случайно он приходил ночью. Думаем, он опасен для вас, Лада. А надеется этот человек на то, что вы его неплохо знаете, следовательно, пустите в квартиру, когда он придет.
– Я не пущу никого в квартиру, потому что жить там не буду, – заявила она. – Как мне в ней находиться, зная, что там… Илью… В общем, я не смогу там жить, от квартиры избавлюсь. Продам. Правда, за нее не дадут достойную цену, вы же видели, в каком она состоянии. Но тут уж придется согласиться на то, что предложат.
